Дел по горло было и у коллеги Ивана Ивановича, у Василия Брониславовича Кошкина. С тем выпил, тут не успел, там отоспаться хотелось. Так что обратился он к знакомому оперу с просьбой просветить ему Логинова В.В., особенно на предмет всяких там знакомых абреков – ингушей да чеченцев – дня на два позже, чем с той же просьбой на того же сотрудника вышел более радивый Иванов. Нет, поистине, в России радивость губительна, а лень спасительна.
– Василь Брониславович, а мне и искать не надо: я ж два дня как Иванову разработочку на вашего духа передал! Он еще ворчал, что «афганцев» развелось, как грязи – куда ни плюнь везде они нос свой сунуть успели.
– Иванов? Это какой Иванов? Тот, что на день чекиста по панкам в нашем переходе палить принялся, как на учебных стрельбах? А потом на героев Плевны полез?
– Не по панкам, во-первых, а по наркошам. Нет, того Иванова давно в Чечню отправили или куда-то туда. На стрельбище, короче. Того Игорем зовут, а этого Иван Иванычем. Серенький такой, как мышонок, раньше в Пятом управлении работал.
– А что ему Логинов? Ты хоть спросил? Панки…
– А вам что?
– Да вроде как заложниками мы занимаемся. А эти только под ногами путаются. Умники. Ну и как, сдал ты ему Логинова?
– Дал, а чего не дать? Ничего особенного. Я про заложников и знать не знал, думал, он из-за радио немецкого духом этим интересуется. Он ведь там с «Немецкой волной» мутит!
– Да знаю я! – пресек процесс раздувания щек у молодого коллеги Вася. Тоже мне, выяснил, прямо оперативно-розыскное мероприятие провел. С риском для жизни. Залез в свой экран и выяснил.
– Так, Сережа. Ты мне на Логинова, что собрал, слей, а Иванову, если снова за чем придет, не говори про меня, понял? Операцию я засекречиваю! – Вася уперся большим кулаком в стол. – А то из-за таких вот Ивановых из пятых управлений мы вместо живых заложников трупы находим. Обезглавленные.
Сережа не понял, какое отношение к обезглавленным трупам может иметь маленький Иванов, но расспрашивать не стал – авторитет героического «вымпеловца» Кошкина вполне заменил ему недостающие аргументы.
«Так-так», – пережевывал Вася полученную пищу для размышлений. Логинов уже занимал его куда меньше, чем Иванов, возникший в деле бог ведает по какой причине.
– Андрей Андреич, поймите, не могу я подключиться к этому «идеологу» чертову. Ни легально, ни нелегально. С каких пирогов? Кто тут, внутри фирмы, позволит такое! Хорошо еще, если за вами пока наружку не пустили. – Он ткнул пальцем в Логинова.
Тот сидел за столиком молча и лишь качал головой, зато Миронов кипятился – мистика исключает случайности. Случайности – это удел пустых людей, видящих объемный мир плоским. Если Эйфелеву башню сфотографировать сверху и дать непосвященному поглядеть на фото, он увидит на карточке бессвязный частокол линий. К видению любой структуры ментальный ключ необходим.
– Василий, тут пожарному ясно, что все в этой жизни неправильно. Совсем неправильно. А вы, Владимир, просветите, во что мы тут с вами вляпались? А что до наружки – ты, Василий, когда за заложниками едешь, всегда уверен, что сверху тебя не подставляют? То-то, как в Афгане тогда, по минному-то полю. Как в классики прыгали с тобой? И ничего?
– Может быть, антисоветчину какую-нибудь гоните через немцев? Или с чеченскими сепаратистами связаны? Из демократических-то веяний? Это у вас модно. Ну, вы, правда, уж объясните нам, с чего вы Иванову понадобились! – Волнение Миронова передавалось Васе все больше и больше.
Логинову очень хотелось взять этого Василия за ворот и шваркнуть красивой его мордой о стол, или утопить в «Хайнекене». Угораздило его всю жизнь миновать таких конторских, а теперь, можно сказать, на старости лет угодить в самую гущу. Кущу. Спасибо тебе, Балашов. Спасибо, Юнге. И самое обидное заключалось в том, что на вопросы Миронова и даже этого Брониславовича приходилось давать ответы: нет, с чеченцами связи не имел, нет, ни плутонием, ни даже алюминием не приторговывал, увы. Что же до идеологии, то это им виднее – может быть, их фирма вновь увлеклась охотой на ведьм? Так и сказал.
Кошкин посмотрел на Логинова внимательно и провел над своим пивом ясную отрицательную черту ладонью:
– Шутка, господин Логинов. Ваши порочащие нашу страну передачи нашему товарищу Иванову безынтересны. О вашем сотрудничестве с вражьими голосами он впервые узнал из справки на вашу личность. А вот афганское ваше темное прошлое вызвало, как мне сообщили, его живое участие.
– Послушайте… Ну подождите секунду, – включился в разговор четвертый участник совета.
Балашову с самого начала казалось, что все, о чем говорят собеседники, говорится для него, для его книги или для каких-то там своих резонов, но никак не в всерьез. Не обремененный еще тяжестью туч, сгущающихся над Логиновым, он мыслил себя автором сюжета.
– Послушайте, если допустить, что Картье украли не случайно, а в связи с делами фонда… Если бы Володю они взяли в разработку, то уж его телефон они могли бы получить на месте, у самого Картье. Володя, вряд ли он твой номер наизусть запоминал?
– Да и запоминал бы – так сразу бы вспомнил, как на шашлык бы нарезать начали. Герои – они в кино и в книгах некоторых авторов, а в жизни тайны недолго держатся. Да, на шашлык. Что так смотришь, Игорь? – жестко выговаривал Миронов. Что ему, в его шестьдесят, это неприятное слово «нарезать» в отношении далекого швейцарца? Всякое повидал, и покруче было.
– Стоп, – хлопнул себя по лбу Вася, – у ментов был ведь вещдок! Гаспар портфель с бумагами в тачке оставил. Может, он и записную книжку там таскал? Немцы – они ведь не мы, листочки, клочки по карманам не носят. Вот по вам, Андрей Андреич, сразу видно – не немец. В карманы как будто яблоки напиханы, так от бумажек вздулись.
Вася смешно ударил эти «карманы» по последнему слогу.
– Не бумаги. Это от мышц. – Миронов ощупал нагрудные карманы ковбойки. Замечание Кошкина его задело.
– Не немец. Картье швейцарец, – уточнил и Логинов. Его рубашка плотно облегала тело, и никаких карманов, полных визиток и прочего хлама, в них не водилось. Но почему, почему даже этот страж порядка в квадрате, и тот убежден в глубине души, что где русский, там вместо порядка такие вот залежи? Яблоки, как он изволил выразиться…
– А, немец, швейцарец – какая разница! Швейцарцы – тем более. Мы год назад одного такого духа во Владикавказе обменивали, так он знаешь что первым делом спросил, когда в наш джип загрузился? Нельзя ли у нас сразу электронную почту поглядеть. Письма у него, видишь ли, накопились. Ну я понимаю, мыло бы попросил или жвачку мятную!
– На кого обменивали? – не понял Логинов.
– А, на абрека одного. Мелочь пузатая, до кучи взяли, рожа его не понравилась, а их местному папе первый друг оказался. Ей-богу, первый раз не мы за обмен доплачивали, а нам.
– Год назад? – уточнил Миронов. – Это тогда ты на евроремонт решился?
– Ну, евро не евро… Побольше бы таких швейцарцев. Хоть одного в квартал – и ведь можно жить!
– Нет, Василий, швейцарцев, как видишь, хватает. Дело в таких местных щедрых папах – вот кто нам нужен. И щедрый такой за Картье реалистично просматривается. – Миронов стал серьезен.
– У него была электронная записная книжка. И манера – включит, посмотрит и снова выключит. И в дипломат. Я его раз спросил даже – не лень каждый раз ПИН-код набирать?
– Он объяснил, мол, когда на Канарах отдыхаешь – свети своей книжкой хоть перед всем пляжем. А если в Чечне гуманитарку проверяешь, то лучше так. И себе, и другим покойней.
– Разумный человек ваш Картье, – поощрил Гаспара Миронов, – как пить дать, из наших коллег в благотворительность пришел.
– Тогда шуму было бы больше, – возразил Вася, впервые тем не менее воспринявший этого Картье персонально как заслуживающего интереса человека, а не как фигуру обмена в начавшейся игре. На Канарах, видите ли…
– Это сказать трудно. Чтобы так сказать, нужно знать истинные цели и задачи пославших его людей. А нам они неизвестны. И вряд ли будут известны. Это как будущее предсказывать – все гадают по пятнам на солнце, от чего войны начинаются, потому что истинных целей и причин геополитических явлений не знают…
– Да, они неизвестны, – поспешил вмешаться Логинов, уже догадывающийся, в какое русло сейчас уплывет мироновская мысль, – но зато известно, что есть дипломат, в нем – записная книжка, а в книжке – телефон того товарища, к которому Гаспар отправился в Назрань. Он ведь сказал, что запасной вариант имеется. И Мария, когда прощалась, говорила, что все у них и без меня ловко складывается. Чтобы я не нервничал, не казнил себя, жара не нагонял.
Логинов вспомнил, как нежно, с какой затаенной печалью звучал при их последнем телефонном прощании ее голос, и снова сжалось в кулак, а затем зачастило сердце. Он глубоко вдохнул и усмирил его стук. Собеседники замолчали и занялись пивом.
– Копай, Василий, копай. У меня интуиция на это дело, – прервал неловкую паузу Миронов. – Найдем папу из Назрани, найдем и Марию.
– Андрей Андреич, ну как я этот чемодан возьму? Он ведь даже не в Москве, а где-то там, в местном управлении в вещдоках пылится. Дело в наше подчинение не переполучить, тут большая лапа нужна и большой шум пойдет! А если ваша интуиция – не бред, простите, за большой шум нам так под зад дадут, что можно в ящик сыграть очень запросто. Я же вам не Решайло и не Петрушов.
– Петрушов, Петрушов. Как вся эта хевра теперь наверх поперла… Решайло. Да нам зачем весь чемодан? Нам бы в записную книжку глянуть – и назад положить. Вся история.
– Андрей Андреич, да она же электронная! Вы, что ли, будете ПИН-код угадывать, его записи разбирать? Или нашу контрразведку подключить, забот у них мало? А то можно и немцев раскручивать – контакты Картье, связи. Не желаете ли к агентуре нашей обратиться?
– Да можно и обратиться. За деньги сейчас все к трудовым подвигам готовы.
– Кормить их больно хорошо надо. Это вам не сто баксов за справку. Или Союз писателей раскошелится?