– Это технический вопрос, Руслан. Мы же не одиночки, мы же маленькие государства. Собственно дело в согласовании времен – дай я вам еще один день, и вы сами обеспечите себе гарантии.
Ютов чувствовал, что Миронов прав в своей логике. Хороший полковник, понимает. Все понимает. Получи Ютов Соколяка и день передышки, он сам уберет второе и последнее колечко, связующее его с террористами Назари. Потому что чеченцы, пришедшие из Афгана с группой Черного Саата, уже давно были похоронены под селом Нижние Атаги.
Да, два колечка: Соколяк и человек из МИДа. Так и думает Миронов, вообще не ведающий про чеченцев. Не ведает он и про другое: что приносит Ютову этот бизнес с Назари и с Одноглазым Джуддой куда больше, чем оружие да бинты, отпускаемые им чеченцам или Ахмадшаху. И дело не только в деньгах, это понимать надо: без помощи великого воина джихада трудно рассчитывать на успех будущей тихой борьбы с Россией. Маленькой стране мало идеи и героя, ей нужен союзник. Но и отвечать перед Назари, если что, придется всерьез. Подорвут и глазом не моргнут. Тут никакая охрана, никакие связи и авторитет не помогут. «Нет, полковник, нам надо найти третий, устраивающий нас обоих выход».
– Полковник, это тупик. Где пройдет ишак, не пройти медведю. Предложите мне третий путь компромисса. Как говорят на Востоке, в споре двух тигров побеждает обезьяна.
– Что вас не устраивает, генерал? Или вы связываете свое будущее с Назари, с фундаментальным исламом? С арабами? Ваши восточные хитрецы не говорят, кто побеждает в союзе обезьяны и удава?
Ютов громко рассмеялся. Пожалуй, так он не смеялся еще за последние дни ни разу. Полковник ему положительно нравился. Интересно, сколько еще таких полковников, майоров и капитанов здесь, в зале, сейчас замерли на изготовке, изучая его охрану вороньими глазами?
– Давайте встретимся завтра, Миронов. Утро вечера мудренее, так говорят в вашем мечтательном народе?
– Нет, Руслан Ютов, в нашем приученном выживанием в трудных условиях к хитрости народце еще так выражаются: ожидая беды, надень сапоги. Но у меня нет сапог, генерал.
– Я уже давно не воюю. Я веду бизнес и немножечко, вот настолько, занимаюсь политикой. У нас, в наших сугубо мирных краях, принято, при невозможности прямой сделки, искать бартер. Предложите мне, Миронов, бартер, предложите то, что уравновесит вашу государственническую обиду, и мы разойдемся миром. Хотя бы на время войны. Подумайте. Подумайте хоть пять минут. В Панджшере пять минут ваших мыслительных усилий стоили десятков жизней. А может, и сотен. За это я вам дам пищу – птицы из Кандагара летят не к вам, они будут вить гнезда на Западе.
Но Андрей Андреевич не стал брать ни пяти минут, ни пяти секунд – решения рождались в нем сразу, целиком, а затем их лишь размывало сомнениями. В решении главное – не выбор пути, а принятие цели. Он принял цель, предложенную Ингушом. И перешел, вдруг и для себя, с генералом Ютовым на ты!
– Хорошо. Хорошо, Руслан Русланович. Ты мне говоришь, в какую страну оформляете птицам визы. Это первое. А дальше так: например, вы помогаете безумцам, так помогите и Ахмадшаху. Мы решаем задачу – как срочно обеспечить Масуда оружием. Подсобите нам. Для равновесия подсобите. Я полагаю, у тебя ведь, Руслан, там, наверху, сильные связи?
– Почему вы так думаете? – Ютов не принял мироновской фамильярности, но и не возразил. Возраст выше чина.
– Я помню тебя. Основательный ты воин, не безумец. Да и без больших связей ты не приехал бы сюда, а уже был бы в Грузии, в Турции, на Кипре или где-нибудь на Ямайке. Это логика войны и мира в период распада СССР.
– Что же. Логично. Честно сказать, я не знаю, что это за Аналитический центр, в котором вы состоите, но видимо, это очень уважаемая организация. И все-таки давайте рассуждать дальше. По логике.
– Давайте по логике.
– А из логики сразу следует вопрос, ваш, собственно, вопрос ко мне: как вы убедитесь, что я выполню обещание, если мы договоримся? Я же не смогу обеспечить вашего Ахмадшаха прямо сейчас, отсюда! Боюсь, моего наградного пистолета ему будет мало. У вас есть ответ? У меня для вас гарантий нет.
– Есть ответ, Руслан. Но он не лежит в сфере теоретической логики. Я же бывший оперативный работник. Ты сфотографируешься с одним человеком. С известным вам человеком Масуда. А вместе с ними – с одним сотрудником ФСБ. А фотографию отдадим журналистам. Моим ручным журналистам. Если вдруг со мной что-то случится, то в Кандагаре и в Кабуле не только узнают о поставках вами медикаментов Северным, но и о твоих связях с их разведкой, работающей с нами по одной насущной проблеме международного терроризма.
– Вы хотите сфотографировать меня с Каримом? Вы думаете, этого хватит вам, чтобы столкнуть меня с Назари?
– Нет, я не буду вызывать Карима. Зачем отрывать занятого человека от дел. Тебя запечатлеют со мной. И с одним моим коллегой. Кстати, наш-то с тобой душевный разговор уже давно сохранен для истории.
Ютов огляделся по сторонам:
– Миронов, предположим. Но где тогда мои гарантии? Где гарантии того, что получив мою помощь, вы не выкинете всю эту историю в прессу, не подомнете меня под себя? Я знаю, вам, рыбакам, только попадись на крючок, только согласись раз, заглотни наживку.
– Послушай, Рустам, твоя гарантия – та же логика. Я не космополит, я офицер российского «Вымпела». Значит, у меня есть четкий опыт и логика жизни. Я не могу допустить сделку с вами, если через вас взрывники внедряются сюда. И тут все равно – Назари ли вам их шлет, пресловутый Шамиль Басаев, или неизвестный полевой командир Ушат Помоев. Если это так, то «Вымпел» не отстанет от вас. Мы будем искать доказательства, но сейчас у меня нет никаких тому подтверждений. Потому-то мы и говорим с вами. Но, Ютов, совсем другое дело – Европа. Европа, Америка – это не наша забота. Мы можем помогать им, имея косвенный интерес. По бартеру. И это не вопрос, который будет решаться в спешке. Тогда как наша, моя жизнь, стоящая под прямым боем ваших людей – это мой самый непосредственный интерес. Ютов, я не против того, чтобы Назари пугал впечатлительный худоногий европейский Запад. Боясь его, они в конце концов натолкнутся на неизбежную мысль, что без нас им не обойтись. Уже не обойтись. И мой совет: ставь на нас, не повторяй ошибки Джохара. Мы тоже поумнели с тех пор, мы сможем смириться с еще одним президентом. Но царем обезьян и тебе не стать, мы не дадим взирать на поединок тигров с вершины горы. Твоя гора всегда доступна, такова наша постчеченская геополитическая реальность.
Ютов вновь и вновь считал варианты. Миронов не предлагал бы мира, не устраивал бы эту встречу, если бы не верил, что Большой Ингуш опасен, что у него мощные связи. Верит или знает наверное. Похоже, что знает, потому и предлагает помочь Масуду не вслепую. Может быть, этот хитрый большеголовый лис ведает о нем куда больше, чем говорит? Как бы хотелось знать, чего в нем больше: государственного или все-таки личного?
Ютов помнил одного своего подчиненного русского, командира разведроты, ушедшего было после вывода на сугубую гражданку, но как началась вся исламистская буза в Узбекистане, маханувшего туда вместе с парой своих бывших лихих парней и до сих пор, как говорили, воюющего с духами Намангани где-то на Памире. Зов сердца. Может быть, и тут тоже? Но «Вымпел»?
– У вас есть дети, Миронов?
Из всего, что было сказано во время долгого разговора, более всего убедила его одна фраза – о доме, который он строил. И о сыне. Сыном и домом он не мог рисковать. И еще он позавидовал словам «чеченца» о наследниках…
– Не случайно, полковник, нас свела жизнь вместе. На новом витке, в новых отношениях. Хорошо, что нас когда-то здорово учили диалектике ваши наивные марксисты… Ваше предложение принято, Миронов. Давайте перейдем к деталям.
– Законы логики действуют там, где они признаются действенными. Как говорил мой знакомый философ, необитаемый остров логики находится в океане мистики, и только сила проведения способна привести к нему корабль мудреца. Умный был мужчина, но погиб глупой смертью. Надеюсь, нас минует чаша сия, генерал Ютов. Президент Ютов! Итак, первое. Куда летят афганские соколы?
– В Германию, Миронов. Куда же сейчас легче лететь? В Германию, на длительное хранение. Им оформляют прочные визы. Такие, что не бывает прочней… Вот так. Я свою долю внес в наш мирный контракт с вами, Миронов. Теперь очередь ваша.
2000 год. Северный Кавказ
Найти заложников!
Кошкин, снявшись на память с генералом Ютовым, поутру отправился со своей бригадой в Ханкалу – забирать итальянку. В обмен он вез с собой ценный груз в виде Соколяка. Тот пребывал в апатии, но Вася ему не верил, а потому наручников с ютовского помощника не снимали, на голову натянули шлем, а на грудь надели бронежилет. На всякий случай. Опытный Кошкин допускал, что Большой Ингуш может обойти Андреича, и, инсценировав какой-нибудь маскарад, на который они, горные люди, известные мастера, решит убрать Соколяка, а с ним и итальянку. Миронов в такое развитие событий не верил, но у Васи были на то свои резоны: как-никак, зад-то свой подставлял не Андреич, а он…
Тем более что на встречу в селе Илиш вышли без омоновского прикрытия – Кошкин лишней рекламы не желал. Сундук ворчал всю дорогу, бубнил под нос про то, как легко освобождать заложников, пользуясь установкой «Град» (последняя подобная операция прошла успешно и просто – узнав через информатора, что в селе может быть заложник, Сундук подогнал «Град» и пригласил на разговор старейшину. Тот хоть и поотнекивался для порядка, но обещал порасспросить у селян. А через час, вернувшись, сокрушался, косясь на славную установку залпового огня: «Сам не ведал, но люди сказали – видели, видели каких-то чужаков. Чужие люди – нехорошие люди. Но мы с ними разберемся. У нас свой порядок. Если прячут у нас заложников, вернем сей же час»). «Вот так надо», – убеждал командира капитан, озираясь подозрительно по сторонам. Но Василий, поговорив по мобильному с Рустамом, решил иначе – тот после недолгого раздумья согласился провести обмен на окраине села.