Разбираться с Логиновым президент поручил другому ведомству, а надзор за делом — его руководителю, главе службы президентской охраны Акмураду Раджепову. Посадив за нерадивость генерала Назарова, Туркменбаши ответственные участки стал доверять только ему. Раджепов ознакомился с текстом передачи Логинова и перечитал другие тексты этого охальника, старательно собранные подполковником Аннамурадовым, с его же пометками, которые вызывали у Раджепова приступы смеха. Вот ведь сподобил Аллах незадачливого подполковника определить Логинова в пособники тех предателей, которые посмели покуситься на жизнь Туркменбаши Великого. Посмеяться-то Раджепов посмеялся, но повелел извлечь из тюрьмы и доставить на допрос некоего Рустама.
Непривычная задача встала перед умным царедворцем. Дело в том, что вражину Логинова можно было понять и так, будто провокация с покушением на Сердара — не только повод засадить всех родственников и знакомых тех чиновников, которые записались в инакомыслящие; не только разом прихлопнуть все осиное гнездо осмелевших интеллигентов и взять за горло тех его подданных, кто взял в моду получать вторые, русские паспорта; не только избавиться от тех опасных свидетелей сделок с талибами, которые знают, чем мулла Омар платил за мазут, налом или героином. Хуже! Из прежних сообщений журналиста и особенно из интервью с каким-то писателем при аналитическом навыке можно будет вытянуть вывод, будто в Ашхабаде под шумок «покушения» на Сердара американцы и турки убрали и прямых свидетелей убийства афганского полководца Масуда, которых сперва отправили на «лежку» в тихую нейтральную Туркмению. Например, в пакистанское посольство… Вот корень зла в преступных деяниях Логинова. Вот скандал! Потому что если бы заговорщики сместили Сердара, они бы узнали эту тайну и выдали бы ее русским или китайцам, уже домысливал Раджепов. «А ведь как складно! Ведь именно так можно объяснить то, что турки и американцы действительно сдали ему, Раджепову, тех людей, которые должны были быть им куда милее, чем Баши»… Раджепов не был силен в геополитике, но рассудком человека, который не один год обеспечивал прохождение партий героина через несколько границ, он понимал, что «допущение Логинова» возможно: у турок свой интерес в северном Афганистане, их «першему другу» узбеку Дустуму таджик Масуд поперек горла. Может, так. А может, нет. Только тут на любого не укажешь, когда докладывать придется о поиске логиновских источников. Баши тоже не дурак. Подозрительность заменяет ум. А президент Раджепову предписал не только выяснить, где утечка, но и принять меры самого жесткого характера. Так и сказал президент, как обычно, сам пугаясь и возбуждаясь от своих слов… Но ведь теперь, выходит, генералу надлежит разузнать про тех, кто мог владеть сим секретом… Как обнаружить тех, кто выдал Логинову сведения о хранителях тайны, не выявив этих хранителей? Это если по логике. Хорошенькое дельце! Нет, без Логинова в виде физического тела, которое будет находиться в особняке на Фирюзинском шоссе, тут не разобраться.
Агент генерала Раджепова, посланный на «РЕГ» в качестве узбекского практиканта, приехал, как говорится, к шапочному разбору. Объекта на месте не оказалось. Куда он делся, практиканту толком выяснить не удалось, не говоря уже о контактах объекта. «Все с собой увел», — с обидой объяснил один из бывших коллег, поневоле перенявший до конца года логиновскую передачу. Теперь агенту предстояло два месяца болтаться на «РЕГ» в качестве мальчика на побегушках, а по возвращении его наверняка, вместо похвал и карьерного роста, ждали неприятности, поскольку какое же начальство признает свою нерасторопность…
Но хитрый генерал и не думал оставить в покое рьяного борзописца. Он вспомнил о фантазии подполковника Аннамурадова и, не стесняясь плагиата, приписал Логинова к числу заговорщиков, покушавшихся на святое святых, на Туркменбаши! Но сделал Раджепов это умело, так что само святое святых одарило генерала благосклонной улыбкой. В декабре Генеральный прокурор туркменской республики Атаджанова с высокой трибуны огласила имена предателей-террористов и их пособников за рубежом. Имя Логинова в списке пособников прозвучало первым. Оказалось, что в Узбекистане и на советском Кавказе он подбирал наемников для покушения. В числе наймитов, приглашенных им на дело, значился Рустам, уже ставший к моменту покушения старожилом ашхабадского специзолятора КНБ. Материалы дела были опубликованы, признания преступников транслировало национальное телевидение, в срочном порядке туркменское книгопечатание изменило «Рухнаму» и издало покаяния нескольких заговорщиков. Так что Логинов однажды проснулся знаменитым.
Через несколько дней Ашхабад передал Берлину запрос на выдачу в Туркмению международного террориста Логинова. Еще две недели, и из Берлина поступил ответ — указанное лицо, гражданин России, — на территории Федеральной республики не находится. Раджепову и его людям не стоило большого труда проверить, а не в Россию ли отбыло из Германии то самое лицо. Да, в Россию. Лицо пересекло границу в аэропорту Шереметьево… Прошла еще неделя, как запрос о правовой помощи от туркменского министерства юстиции поступил и в Россию. По неформальному каналу в обмен туркменская сторона выразила готовность передать России чеченского полевого командира Рустама Х., который также участвовал в заговоре против Великого Сердара и владеет сведениями, небезынтересными для России как для главного борца с мировым терроризмом на Кавказе. Естественно, запрос был предварительно согласован с хорошим человеком из администрации российского президента. Москва была напугана покушением на старого друга Баши, друга лукавого, неверного, сукиного, конечно, сына, каких мало, но, может быть, все еще своего! Не дай бог к власти придут вместо него оппозиционеры — так они уж России припомнят, как она их бросила, да еще и выдала. И Москва проявила сговорчивость. Тем паче, что туркмены подошли к коллегам деликатно — России предлагалось даже не хватать Логинова самим, а просто придержать его по-тихому, а уж в Ашхабад преступника доставят сами люди Раджепова. С военного аэродрома в Чкалове. Семейное дело.
В отдельную, для русских не предназначенную папочку генерал собрал те показания Рустама, где содержались намеки на связь Логинова и его подельника Миронова с боевиками Назари и русскими спецслужбами.
Папочка была припасена на тот случай, если русские заартачатся и решат придержать Логинова у себя. Кто там знает, какие у этого скользкого типа патроны! Если Москва вдруг передумает. Папочку можно было хитро отпасовать американцам, которых, насколько знал Раджепов, в Кремле очень даже слушались, хоть на людях строили патриотические мины… Но прибегать к военным хитростям не потребовалось. Кремлю даже и в голову не пришло возражать против обмена. Не стал, конечно, артачиться и глава ФСБ. «После праздников разберемся с больной головы на здоровую», — успокоил туркменских товарищей русской шуткой хороший человек из администрации.
Раджепов отрапортовал Великому Сердару. Тот долго сидел, подперев слабой рукой скулу и вынашивая государственную мысль, достойную книги «Рухнама». Наконец, изрек:
— Надо нам отменить праздники. Оставим торжества.
«А как же твой день рождения, светлейший уродец? Неужели свой день рождения отменишь, а с ним и день конституции? — рискнул высказаться в себя начальник опричников, предварительно опустив к долу глаза и согласно покачав головой. Когда же ты угомонишься, насовсем угомонишься!»
«Хрен вам! Никогда! Ни-ког-да!» — ответил, казалось, Великий Сердар.
Логинов прощается с Моисеем Начало декабря 2002 года. Кельн
Обычный человек не замечает, как над его головой сгущаются тучи, приносимые ветрами обстоятельств, обусловленных, в свою очередь, его действиями. Потому что обычность «человека обычного» в том и состоит, чтобы считать неприятности, на него сваливающиеся, вызванными случайными силами и несправедливостью мира.
«Интеллигент» в отличие от обычного человека пребывает в искушении подозрения, что на нем лежит ответственность, а значит, и вина за ущербы окружающей среды. Но редкий даже среди интеллигентов экземпляр способен разработать искушение вины до способности различать в порывах злых сил действительные последствия собственных помыслов и рукотворных дел.
Мудрый человек, чуткий человек, порой и не зная, что вызвал бурю, изменяет курс еще до первого штормового удара.
Логинов еще со времен первых своих афганских опытов старался определяться в таких категориях. Решил, что должен быть среди чутких. И не раз корил себя за то, что, так сказать, по фактам жизни, попадал в «обычные», или, в лучшем случае, в «интеллигентные».
Но на этот раз он имел повод гордиться собой. Пока туркменский генерал Раджепов принимал свое решение, сам он уже на всех веслах помчался от бури. Хотя угрозы по сути не осознавал и ни от какой бури не бежал. Нет, все просто. Ему предоставился повод, и он им воспользовался. Шеф передал свое решение, что пока о Туркмении передачи делать не следует. Потому что наметился перекос. Нужно больше о Киргизии. И тут Логинову стало ясно — это тупик. Или знак. И он подал заявление об уходе. К обоюдному облегчению. Прощание с редакцией случилось так, как вдруг прощаются с учительницей пения в школе. Вот она была, и вдруг новый сентябрь, а ее уроков больше нет, ты перешел в старший класс.
Попрощался Володя и с Утой. Она ответила на звонок, сообщила, что за границей, в командировке. «Уезжаешь? Всего тебе доброго. Alles Gute, Володья. Кстати, ты оставил трубку черного цвета. Если нужно, я тебе вышлю. Скажи, куда. Нет? Не нужно? Ах, вот как, не дойдет? Ты не в Россию? Тогда тем более, удачи… Пока, пока»…
Мужчина может по осторожной поступи речи угадать, что в жизни его бывшей появился другой мужчина. Даже если эта женщина — немка. Да, у Уты другой. И тут Германия выпита до дна… Захотелось уточнить, кто он. Спросил.
«Немец», — твердо ответила Ута и повторила уже настойчиво: — «Пока, tschuss».