но и любимую нами, по-своему любимую страну. В математике, если не ошибаюсь, в теории трехмерных функций с мнимыми показателями, есть понятие «вычет». Оно хорошо обобщает наши с вами опыты со временем. Это не просто объяснить, но я попробую. Вы, что не поймете точно, то угадаете.
Представьте себе поле координат с учетом мнимых показателей. Это то, что мы наблюдаем на сцене явлений жизни, и то, что происходит, но остается вне нашего восприятия и осознания. Представьте функцию жизни, которая ставит в соответствие значениям этих переменных, точкам событий движения, произведенные нами и в нас. Из системы координат исключено время. Если в вас возник протест, как это — исключить время, я отвечаю: так же, как оно исключено из нашей жизни после нашей смерти. Жизнь — путь, избранный нами в поле событий. Точнее, мы выбираем лишь его рациональную, а не мнимую часть. Этот путь можно пробежать за тридцать, можно — за семьдесят лет. Наше с вами личное дело. Математика изучает особенности путей, позволяющие по ним уникальное объединять в групповое. Математику важны показатели пути, его особые точки, то есть точки нулей и вылетов в бесконечное. И конечно, сумма достижений нашей функции движений, интеграл. Интеграл, собранный по кривой жизни.
Меня в зрелые годы, то есть с моих восемнадцати, беспокоил вопрос о смысле жизни: есть ли искомый смысл интеграл, общий показатель пути, сумма, которая для различных траекторий может сложиться одинаковой, или же важен путь, его особые точки, взлеты, падения. У синуса, как вы точно подметили, интеграл по периоду равен нулю, а путь пробегает целый круг. В разные фазы жизни, находясь в разных точках своего собственного пути, я по-разному разрешал для себя эту задачу. И раз за разом оставался неудовлетворен судьбой — ответ ничуть не придавал ясности. Теперь я понял: я не учитывал мнимую ось! То, что на отрезке рациональной жизни есть движение от точки Р к точке С, на поле, включающем мнимое, есть замыкание круга. Мне, моему рациональному продвижению, придается по закону, царящему в сложной природе, дополнение, замыкание.
На самом деле — и в том заключается моя гипотеза — на мнимой, более полной оси значение моего пути вычисляется сразу, вкупе с вашим, ведь вы и есть мое дополнение! Каждый по отдельности проходя возле особой точки индивидуальной судьбы, мы вместе замыкаем вокруг этой точки петлю. И вот самое увлекательное. Математики доказали: интеграл по большому кругу жизни равен сумме вычетов, рассчитанных у особых точек путей, пройденных нами. Но вычет — это некий показатель, он не зависит от нас, от пути. Это коэффициент кривизны окружавшей нас среды, поля тяготения, в котором мы пребывали, проходя мимо события. Теперь, надеюсь, вы поймете радость, которую я испытал, вспомнив о вычете. Выходит, что если стать скромным и допустить существование мнимой оси, следует признать с эвристической необходимостью, что итог жизни все равно учитывает не только интеграл, число падений и свершений, но и путь к ним и после них. Только сам путь — это не все, а только то, как мы соотносимся с высшим, как решаем вопрос о связи с ним. Высшим, потому что только вблизи особых точек. Что же такое тогда особая точка? Математики просто отвечают на этот вопрос, но я не математик. Я нашел решение в опыте. Это — моя вторая гипотеза, одна из тех, которыми я желаю поделиться с вами, с моим дополнением. Особые точки, Андрей Андреевич — это точки исключения времени. Старый еврей, общением с которым я только и могу оправдать мое странствие в Германию, поведал мне, что человек, не молящийся верно каждую минуту, движется в одном земном, хотя через него проходят нити величественного. Однако иногда небо открывает ему глаза, и откровенное может соединиться с обыденным. В индивидуальной форме и имеющей право называться личностью. Такими моментами мы отчитываемся. Он назвал сумму таких откровений Джинном Моста, имея в виду Джинна, переходящего мост между нами и безвременным. Джинн Моста отчитывается за нас перед Богом. Но гипотеза о Боге мне пока еще не близки, не принята мной, и потому Джинна я, Владимир Логинов, вычисляю эвристическим интегралом, суммирующим рациональное и иррациональное по пройденному нами с вами пути. Этот интеграл, согласно первой гипотезе Логинова, равен сумме коэффициентов, вычетов, показателей того, с какими особыми точками мы соотнеслись.
Вы можете спросить, в чем состоит третья гипотеза Логинова, хотя, полагаю, вы уже разгадали мои намерения.
Я полагаю — и это основная гипотеза Логинова — что история особых точек — это история возвращения человечества к правде. В первую очередь к правде о себе.
Ложь — пленка нефти на воде, из которой возрастает от простых к сложным формам жизнь. Пленка перекрывает доступ воздуха и света. Ребенок живет чистым, пока не становится хитрым. Понятие чистоты я использую не в смысле синонима порядочности, а для определения непосредственной связи существа с мечтой, с таинством, с вневременным смыслом рождения и естества. Понятие хитрости — это не антоним честности, а обретение способности жить. Хитрость жить — это ложь, одетая в правду. Пленка нефти, покрывающая море, полное планктоном душ.
Взрослый — это мастер жить. Не умеющий жить считается больным или ребенком. Такого лечат или воспитывают. Воспитание — не по сути, но чаще всего, обучение жить во лжи. Ведь воспитание дается воспитателем!
Воспитание — это, к примеру, ленинско-сталинская индустриализация. Ложь пропаганды — только спутница, порожденная более глубокой ложью. Дефиниция такой лжи — это вторая основная гипотеза Логинова. Она в утверждении, что человек — это равноправный элемент общества. Настоящая, глубокая ложь всегда в умолчании! В данном случае в умолчании, какого такого общества. Такого, как видит его оракул, или такого, каким представляет его сам человек-ребенок? Или такого, которое не заставляет разорвать человека связь с его Джинном Моста, чтобы жить?
Тот старый еврей из Кельна, который тенью стоит за моей спиной, поделился со мной словами одной из своих молитв: «Бог, спасибо тебе за день вчерашний. Дай мне силы день сегодняшний прожить в связи со мной Высоким, а мне Высокому — в связи с тобой». Если исключить отсюда гипотезу Бога как объективность, но оставить саму формулу связи с пространством целей и цельного, мы получаем решение. Экологичное решение, как теперь модно говорить среди психотерапевтов.
В последние месяцы я снова обрел привилегию просто читать, по-детски и сколько хочу. Кстати, я благодарен вам. Не без вашего участия я могу не заботиться о деньгах при скромном образе жизни, и позволять себе консультироваться у хороших европейских психотерапевтов. Они считают меня нездоровым. Возможно. Я осознаю себя взрослым ребенком. Нет заботы и о времени. Я готов к любви. Я прошел полный круг, но об этом позже. Вернее, ниже — а вдруг вы сразу заглянете в конец письма.
В брошюре не знаменитого автора мне встретилось понятие — экология человека. Не стану вас утруждать выкладками еще и по этому вопросу. Они, увы, пока не глубоки, да и вы, Андрей Андреевич, надеюсь, не останетесь в обиде на меня, если я предположу, что вас человек профессионально интересует как объект, а не в качестве субъекта. Меня тоже. Так устроены мы, и человека-субъекта оставляем писателю, дай ему Время время и хороших советчиков.
Но экология человека — это сложная система его взаимосвязей с внешним миром, с обществом, и не менее сложных связей разных его психологических и физиологических ареалов между собой — должна, как и все другие системы, задаваться простыми соотношениями фундаментальных параметров. Пропорциями золотых сечений. Старшими членами гармонических рядов. Соотношениями подобия большого и малого.
Общие принципы устройства мира должны проявляться и тут, иначе не могли бы древние точно определять ход небесных светил, обходясь без рядов Фурье.
Как все-таки хорошо писать. Могу до конца высказаться, не опасаясь быть прерванным на полуслове. Надо остерегаться, чтобы не стать графоманом. Так вот, что же это за фундаментальные параметры? Пространство, скорость и ускорение роста. Заметьте, я даже не называю это леммой Владимира Логинова.
Я хорошо помню свое детство. (Психотерапевты и духовники считают, что это хороший признак. Первые подписывают это незакомплексованности, вторые — незамутненности самой души.) Как бы то ни было, я хорошо помню даже то детство, когда о человеке думают, что он ничего не помнит. У меня свое предположение, не входящее, впрочем, в логическое противоречие с психотерапевтами и духовниками. Линия памяти там, где человек начинает жить чужой жизнью, претерпевает качественный переход. Из воздуха в воду. Из воды в лед. Не наоборот. Вопреки третьему закону термодинамики. То есть благодаря воспитателям. Время сгущается в особую точку, заслоняющую взгляду назад прошлый путь. Но я не податлив воспитанию или родился воспитанным. Я помню себя даже таким, который не знает, что есть дни и ночи и что космос не ограничивается животом матери. Да, да. Моя память утверждает, что хранит тепло тогдашней жизни, шевеления ее параметров. Она помнит не Бога, не свет, а уют однородного, гомогенного времени. Потом это утробное время, свернутое в калачик бесконечности, стало разворачиваться вешками лиц, запахов, движений. Людей я запоминал по подаркам. По предметам, которые появлялись с их появлением. Затем я многого не помню, как будто из гена прошлого вырезали целую хромосому. Судя по всему, тут-то меня воспитывали. Неизоморфно — простите за очередное спецсредство. Потом новая ниточка потянулась из школы, но я уже там взрослый. Почти такой же, как сейчас. Уже озадаченный взятием интеграла «зачем я живу». Сформировались взгляды. На устройство общества, на себя самого, на свободу, на отношение к женщине. Увы. Появились привычки, то есть способы осваиваться в пространстве и времени, ускоряться, замедляться. Теперь мои взгляды изменились диаметрально. Пожалуй, и привычки. Я многое взял у афганца, которого местные называли Горцем. Вы, полагаю, не знакомы с этим человеком, но многое вам скажет известие, что это та же кость, что и ваш знакомый в чине полковника. Хотя не в этом суть. Я и сейчас остался самим собой, как ель остается елью, даже когда с нее спадают иголки.