— Вот здесь, здесь и здесь наши далекие союзники держат пленных. Это частные секретные тюрьмы.
Курой глазом не повел. Он мог бы отметить на карте еще пять точек.
— Там сидят те, — продолжил маршал, — кого союзники не хотят слать в Гуантанамо. На пиндосов сейчас насели правозащитники, и американцы остерегаются проверок там. О, я вижу, мой рассказ пробудил в тебе любопытство!
— Да, пробудил, — процедил Курой еле слышно.
— Вот видишь, я думал о тебе! — покровительственным тоном произнес вельможный собеседник и изложил суть желания нынешнего президента.
Президент Карзай решил ответить на нажим вашингтонских партнеров ходом коня. Международный скандал. Но секретные тюрьмы, пытки — это порох отсыревший. Мировая, а, точнее, западная общественность устала возмущаться кошмарами иракской тюрьмы Абу-Граиб. Сообразуясь с уже ясными законами западного общественного сознания, два раза в одну воду телеканалы, все это сознание определяющие, вступать не станут. Сожженные трупы талибов? Этим можно поднять на митинги сотню тысяч афганцев и высечь искру заявления «Международной амнистии», но не больше того. Пара сержантов получат дисциплинарные взыскания, и все успокоятся. Кроме населения, конечно, но кому до него дело! Пока.
Но Фахим и Карзай выдумали другое. Вскрыть свежие связи патронов из США с международными терактами — вот эта история при правильном освещении может превратиться в бомбу. «Скорее всего — они видят возможность так использовать и убийство Масуда», — смекнул Курой. Но хотят ли они всерьез вытащить на свет связи американцев с террористами Усамы и с 11 сентября? Есть ли такие связи вообще, или им это не важно? А, может быть, они прознали про то, что Курою известно о подготовке большого взрыва в Европе, в Германии — и хотят связать это все в один бомбоносный сюжет, с американцами и Назари? Убедительные сведения об использовании Афганистана лишь как карты в куда большей игре — это, в таком контексте, уже не просто нарушения прав человека. Это девальвация борьбы с международным терроризмом — идеологической основы, на которой создается новый мировой порядок. И такой сюжет объяснит, отчего президент Афганистана теперь дистанцируется (так теперь говорят дипломаты) от недавних патронов. Он делает это в угоду справедливости, ради национального единства и в соответствии с волей населения!
— Ведь какое может быть национальное единство, если выяснится, что смерть неоспоримого лидера таджикских моджахедов лежит на совести ближайших союзников президента-пуштуна! — завершил свой рассказ маршал Фахим.
— Я допрошу пленных, а потом мы обсудим, как помочь пиццерийщику, — согласился Курой, а сам с удивлением обнаружил в себе отсутствие какого-либо интереса к тому, ударили ли союзники-американцы руками людей Усамы по самим себе 11 сентября, или это выдумка… Его, как гончую, взявшую след, влечет за собой лишь один зверь…
— Ты ведь поможешь мне в этом деле? Мы же не упустим возможности показать народу, что можем сами, без иностранцев, править здесь? Ты же после допроса паков станешь моим генералом?
Фахим тяжелую ладонь неспешно перенес от карты, где она упиралась в провинцию Забуль, и приземлил на плечо Куроя. Тот же не спешил соглашаться. Он придвинулся к маршалу едва ли не вплотную и спросил:
— Карзай знает, кто убил Масуда?
Буйволье глянуло из-под маски лица маршала.
— Упрямый ты, генерал Карим аль-Хуссейни! Не хочешь сам допросить его? А что, допроси. Может быть, он даже знает, кто направил самолеты на Нью-Йорк и Вашингтон. Кстати, жаль, что не мы…
— А меня не взорвут по пути в столицу? — жестко, не принимая шутливого тона, ответил Курой.
Оба посмотрели друг другу в глаза взглядами, полными и взаимного понимания, и недоверия.
— Ты же нам нужен, генерал, — наконец с белозубой людоедской усмешкой на темном лице пояснил маршал.
Через день Курой добрался до пленных пакистанцев и приступил к допросам. Прошли еще три дня, и он знал, что тем человеком, который жил в пакистанском посольстве и играл в шахматы с Джамшином, был один из ближайших соратников Зии Хана Назари, Одноглазый Джудда. Вот теперь у афганца в мозгах имелась полная ясность. И мысль о том, что ему могли «подсунуть» ложный след, оставила опытного разведчика. А выполнять обещание, данное Рафу, сообщать о том, что узнал имя убийцы Миронова, он не стал.
Операция Хашима Родни
Группа «S», «спартанцы», выполняла особое задание в местах, где родился нынешний президент Афганистана. «Спартанцы» работали под прикрытием обычного армейского спецназа, морской пехоты, которая зачищала окрестности Кандагара. Но руководил ими, девятью бойцами, майор Хашим Родни, а его направлял непосредственно Лэнгли, и для проведения исключительно специфических мероприятий.
Майор Родни пользовался репутацией одного из самых опытных полевых офицеров среди поколения, вставшего на ноги после первой иракской кампании. Он отменно владел пакистанской и афганской спецификой, но начальство считало его не штабным. Недостаточно честолюбивым, что ли? По этой причине его с радостью раз за разом отправляли в сложные командировки и не торопились повышать в должностях.
Хашима Родни уже хорошо знали и в МВР, и те, кто из старых кадров вернулся в новую афганскую разведку (как ни старались американские советники от этого люда избавиться — бесполезно, это как ладонью зажимать пробоину в лодке). Так что о приезде майора на военную базу под Кандагар стало в Кабуле известно сразу, несмотря на все меры секретности, предпринятые американцами в связи с его миссией. В чем-то шпионить за американцами вышло проще, чем за русскими, хотя поначалу казалось иначе. Поначалу американцы представлялись людьми с иной планеты, которые и плюют серебром, и мочатся золотом. Но привыкли и к ним, присмотрелись, и вышло, что, несмотря на все их умные машины и сверхточные приборы, думают они простыми путями и ходят по той же нужде. Русские, секретность которых разве что курам на смех, нет-нет, а выкидывали по своей природной чуди коленца, и пойди лови его, русского, подгулявшего, охоться за его мыслью. Не то новые освободители. Не дураки в организации, но так уверены в своем превосходстве и правоте, что, разобравшись в их складе ума, одно удовольствие вычислять их ходы. Так считали насмешливые афганцы, но генералы, полковники, майоры, сержанты и солдаты из США не видели необходимости выкидывать коленца. Они по-прежнему, уже по прошествии четырех лет с начала вторжения, испытывали уверенность в том, что их способ ведения войны и организации жизни верны, и, если бы их раз за разом не подводили поганые союзники-афганцы, в победе над врагом не было бы нынешних временных неудач! То, что война западным миром уже проиграна именно здесь, а печальные известия с иракских фронтов — лишь отблески этого мировоззренческого поражения, не охватывали умами ни в далекой могучей еще державе, ни ее легионы здесь. Они продолжали вести наступления, интриговать, запугивать, подкупать, поощрять, разоружать, обещать политическую поддержку. И майор Родни был убежден, что его скрытная работа поможет его стране убедить недальновидного и слабого афганского лидера остаться на нужном берегу реки, отделяющей хороший мир от плохого.
Почти до самого Мелькареза отряд Родни проследовал в составе взвода морских пехотинцев, а там отделился от них. Морпехи, соединившись с румынами, двинулись в горы, наводить ужасы на местных террористов, а заодно отстрелять выданные на войну деньги!
Люди Родни, оставшись одни, совершили короткий бросок к схрону, где подкрепились, переоделись в форму нацармейцев и, дождавшись темноты, двинулись к Мелькарезу.
Сначала они навестили крохотный беднейший кишлак, где уже давно поселились мирные туркмены, чью спору туда занесло с севера еще в царские времена, при Закир Шахе. Родни выбрал это селение вовсе не от особой привязанности к туркменам, а по соображениям геодезическим. Кроме того, кишлак жил так бедно, как только туркмены умеют жить, и выживал, обходясь не оружием, а службой и выдачей замуж девочек, на которых местные туркменки были отчего-то особенно плодовиты.
Спецназовцы прежде еще не ходили по этому кишлаку, и их появление принялись сопровождать лаем шелудивые собаки. Но Родни собаки не мешали. Напротив, их участие предусматривалось планом. Благодаря навыку находить в темноте, в незнакомом окружении, заданные объекты, его люди споро вышли к дому местного старосты, запустили очередь по окнам, подожгли жилище и скрылись из кишлака. Люди в свете разгорающегося пламени видели, что нападение совершил отряд нацармейцев.
А Родни и его диверсанты бегом бросились вдоль дороги, которая вела к Мелькарезу. Теперь дело принимало серьезный оборот. Дом двоюродного брата президента Карзая охраняли головорезы из старых моджахедов, а на подворье, как сообщили майору при подготовке операции, не было разве что самолета или танка. Хозяин дома жил на самом перекрестке путей торговли оружием, и грех родственнику президента не сделать из жилища таможню! Местный князь столь бойко регулировал отношения американских, иранских, пакистанских, афганских и даже китайских покупателей, что у него можно было приобрести не только «Стингер» или «Иглу», но, при предварительном заказе, даже свежевыпеченный противотанковый «Корнет». Вот такой дом и его господина предстояло побеспокоить этой ночью майору Родни.
Планировку и распорядок жизни дома-дворца, число охранников и расположение постов бойцы Хашима Родни усвоили, как армейский устав. Отряд был разбит на две неравные группы, которым надлежало атаковать объект через два запасных выхода. Первая из активных стадий операции прошла как по маслу — внешняя охрана пала бесшумно, как падает скот под рукой опытного мясника.
Проникнуть внутрь, зная пароли, коды, и, главное, установившиеся здесь порядки и привычки охранников, также не сулило больших сложностей, и Родни, взявший на себя руководство большей из групп, дал отмашку. Вперед, работаем!