Ты умничка, ты настоящий мужик, я в тебя по-прежнему верю. Но то, что ты все еще не в Москве, хотя я и писала тебе, бросай на фиг свой контракт, это уже сильно тревожит. Не будь идиотом, не упусти такой шанс!
P.S. Виктор ко мне, кажется, неровно дышит. Ты знаешь, он одно время за мной ухаживал. Но я выбрала тебя. Не знаю, как долго будет держаться женская крепость.
Шучу, шучу... Возвращайся скорей! Или позвони!! Целую везде, твоя А.К.
Пальцы Жанны порхали по клавиатуре, подобно легким блестящим бабочкам. Она перевела письмо на английский, сохранила электронную копию в запароленной папке. Мягко заурчал принтер. Она взяла отпечатанное на двух листах письмо. Перечла еще раз внимательно, запоминая каждую строчку, каждое слово (теперь еще и на английском). Встала, подошла к минибару. Нажала на скрытую кнопку. Одна из панелей, инкрустированных, как и стол, арабской вязью, мягко, бесшумно отошла в сторону, обнажив вмонтированный в стену сейф. Набрала пятизначный код. Раздался мягкий щелчок...
Жанна извлекла из внутренностей небольшого сейфа кожаную папку. Она была довольно пухлой; в ней хранились отпечатанные в единственном экземпляре письма, отосланные по электронной почте, Анной Козаковой своему благоверному. У Жанны превосходная память. Она помнит содержание всех этих посланий наизусть, начиная с первого, которое ей довелось переводить для Ричарда: «Ваня, зачем ты звал меня в Киев? Я так ничего и не поняла! Ожидала, что мы с тобой увидимся в аэропорту Борисполя... Вернулась в Белгород, буду ждать от тебя новостей...», и заканчивая тем письмом, которое она только что перевела на английский.
Жанна положила письмо в папку, заперла ее в сейф.
В дверь постучались. Не успела она отозваться – как дверь открылась и в гостевые апартаменты вошел Доккинз.
– Hi, Jeanne!
– Hi! Я думала, вы с Фарходом не скоро вернетесь, Ричи.
– Я тебе уже так надоел? – Доккинз ухмыльнулся краешком губ.
– Ну что ты, дорогой, – женщина коротко поцеловала его в губы. – Занятие у меня только одно: быть у тебя в услужении, подобно восточной женщине.
Американец подошел к минибару; достал початую бутылку «Чивас Ригал». Плеснул себе виски в стакан. Бросил пару кубиков льда. Слегка поболтал стаканом в воздухе. Продегустировав молт, поинтересовался:
– Как дела? Удалось ли тебе соблазнить нашего общего друга? Говорят, он местную хонум за все это время так и не оприходовал. Брезгует, что ли?
– Но ты ведь тоже к этой девушке и пальцем не прикоснулся! – Жанна пожала плечами. – Может быть, он, как и ты, с предубеждением относится к восточным женшинам... Ты же их считаешь «зверушками»?
– У меня есть ты, Жанна! – Американец потрепал ее по подбородку. – Зачем мне сдались эти таджички или дочери диких кочевников?
– Ну да, ну да, – женщина иронично улыбнулась. – Кроме меня, Ричи, у тебя есть еще две или три пышногрудые блондинки... Ты ведь любишь именно такой типаж.
– Могу себе позволить. Ну и что? Так ты переспала с этим русским парнем?
– Странно, что тебя это интересует... Можешь узнать у Юсуфа. Здесь везде телекамеры. Уверена, он в курсе всего, что происходит на этой вилле.
– Ладно, оставим эти глупости. Почту проверяла?
– Да. Ему пришло еще одно письмо. Я его уже перевела и отпечатала.
– Давай сюда папку! Заодно хочу и некоторые другие письма перечитать!
Доккинз устроился в кресле и принялся перечитывать чужую почту, которую специально для него переводила с русского на английский его симпатичная помощница. Жанна уселась на краешек стола, не обращая внимание на то, что ее пятая точка соседствует с выгравированными на столешнице и позолоченными мастерами позапрошлого века изречениями из великой Книги.
Американец перечел свежее письмо, отправленное только сегодня утром. Задумчиво покачал головой, думая о чем-то своем. Все с тем же задумчивым видом погладил гладкую женскую коленку. Потом запустил руку еще дальше, еще глубже под короткий атласный халатик...
– О-о! – пробормотал он. – Так на тебе ничего нет?
– А это что, плохо?
– Отлично! Предстоит пара-тройка сложных деньков. Так что разрядиться сейчас – самое то!
Жанна достала из верхнего ящичка стола презерватив. Мастера, изготавливавшие этот стол для какого-нибудь шейха, визиря или иного знатного и ученого человека, вряд ли догадывались, какие интересные штучки будут храниться в его ящичках.
Дождавшись, когда Ричи снимет с себя свитер и брюки, женщина сама сдернула с него трусы. Немного поласкав мужской инструмент, сама же и надела на него предохранительный элемент... Распустила поясок. Поведя плечами, избавилась от халатика. Улыбка на ее лице казалась застывшей, чуточку искусственной. Кивнула в сторону роскошной постели. Но Доккинз, о желаниях которого красноречиво свидетельствовала вздыбившаяся плоть, нетерпеливо произнес:
– Нет времени!
Жанна повернулась к нему спиной, чуть изогнула стан, упираясь двумя руками в боковину изукрашенного затейливой золотой вязью стола. Ричи, устроившись со спины, облапил ее грудь. Затем мужские руки стали тискать бедра, ягодицы...
Интимная прелюдия оказалась недолгой и почти бессловесной.
Ричи вошел, по обыкновению, мощно, напористо, как завоеватель и покоритель. Жанна чуть поморщилась, но мгновение спустя у нее на лице вновь появилась улыбка.
Доккинз принял душ в ее ванной комнате. Вытерся насухо, быстро оделся, допил остатки виски.
– Мы через пару часов уезжаем, Жанна.
– Куда, милый?
– Много хочешь знать... – Доккинз вновь скосил губы в ухмылке. – В Европу куда-то. Кстати, ты тоже уезжаешь.
– Я? Вот так новость.
– Но не сегодня. Полетишь завтра, в четыре пополудни, рейс на Анкару.
– Это еще зачем? – ее брови поползли вверх. – Что я забыла в этой долбаной Турции? Что я там должна буду делать... да еще без тебя?
– Ничего. Вернее – пересадку.
– Что? Опять в Москву? – догадалась женщина. – Но я только два дня назад оттуда вернулась!
– Еще раз полетишь. Разве плохо еще разок побывать на своей исторической родине? Березки, медведи, водка и все такое прочее.
Хотя Доккинз сказал это с улыбкой, глаза у него были холодные и опасные.
– Шутки в сторону, Жанна. Сейчас ты в темпе переоденешься... хотя такой ты мне нравишься больше!
– И что потом?
– Потом мы попросим нашего приятеля написать письмо жене. Под нашу, естественно, диктовку. Это будет короткое письмо – как предлог для встречи.
ГЛАВА 16
Технология оповещения местной общественности в Кабуле устроена очень просто. Если иностранец-хариджи, или же те, кто его опекают, хочет, чтобы о нем узнали в посольствах ключевых стран, чтобы его взяли на заметку, он должен поселиться в открывшемся пять лет назад фешенебельном пятизвездочном отеле «Кабул Серена». Или, по крайней мере, регулярно тусоваться в ресторанах и кафе этого комплекса, расположенного среди красивых садов с видом на парк Зарнегар, в непосредственной близости от президентского дворца, здания минобороны, других министерств и посольств. Для чего, кстати, нужно иметь не только достаточно средств, но и спецпропуск или соответствующую аккредитацию.
А если сам иностранец-хариджи или же те, кто опекают его здесь, хочет, чтобы о самом факте его приезда в Кабул узнали местные, то ему нужно наведаться в ювелирные лавки на Майванде. Или посетить ряды чеканщиков по золоту и серебру на одном из крупных базаров и сделав там несколько покупок, слегка потрясти мошной, короче – засветиться.
В половине девятого утра, после раннего завтрака, из ворот виллы выехал черный «Мерседес-500». Кроме водителя-бодигарда, смуглого южанина по имени Абдулло, в салоне сидели еще трое: Юсуф в местном одеянии – рядом с водителем, Козак, расположившийся на заднем сиденье, в простеганном свитере, новой куртке цвета хаки с капюшоном, темных брюках и ботинках на толстой рифленой подошве; – а рядом с ним, по правую руку – Жанна. На ней – точно такой же наряд как в тот день, когда Козак с ней познакомился: длинное, до пят, черное платье абайя с рукавами, в перчатках, а сверху – черная же накидка – никаб, покрывающая голову и скрывающая почти все лицо.
На площадке за воротами к «Мерседесу» присоединился транспорт охраны. Водитель джипа знал свое дело туго: «Лендровер» и следующий за ним «Мерседес», оглашая округу истошными сигналами, без особых задержек миновали транспортную толчею на подъезде к району Майванда.
– Шоферу тут надо иметь крепкие нервы, – повернув голову к спутнице, сказал Иван.
– Я даже не представлял себе, насколько плотное здесь движение. Стадо машин! А говорят – война, нищета, разруха…
– Это чиновничья рать на службу добирается, – усмехнулась под никабом женщина. – Утренний час пик. Даже мелкий чиновник должен иметь тачку, таково новое поветрие. Если у тебя нет авто, пусть самого паршивого, пусть это ржавая рухлядь, – ты не человек.
– Верблюды и лошади уже не в почете?
– Верблюдов и сейчас хватает... А вот иметь хороших лошадей позволить себе может далеко не каждый. Как, впрочем, и в былые времена.
– Похоже, правила дорожного движения тут вообще никто не соблюдает?
– Правило в Кабуле одно, Ivan. Кто сильнее, тот и прав...
Машины влились в поток транспорта, заполонившего одну из центральных площадей. В ее центре высилась конусообразная башня, ажурные крылья которой были отделаны глазурованными плитками.
– А что это за монумент слева?
– Памятник героям Майванда. Это такое местечко невдалеке от Кандагара.
– И чем оно славно?
– Афганские ополченцы разбили там англо-индийский экспедиционный корпус. Это было давно. Местные очень гордятся этой победой. В ее честь названы центральный проспект и эта площадь.
Обе машины нырнули в один из переулков, по обе стороны которого расположились магазины и лавки.
– Добро пожаловать в Майванд, – обернувшись, сказал Юсуф. – Мы в самом сердце крупнейшего базара Кабула.