Однако я отвлекся. Итак, Томас узнал, что моя судьба может кардинальным образом измениться. И, хоть его будущее останется прежним, решил обо мне позаботиться. Для этого он стал наведываться в другие времена и приглядывать за Евгением. Поначалу он хотел предотвратить его путешествие к нам, чтобы и вовсе с ним не возиться. Но не мог этого сделать — он же не всемогущий, да и переносят парня не Хроносы.
— Так что в итоге он тут оказался. А я еще и сплоховал. Увы, я не разведчик, поэтому твой дядюшка несколько раз меня замечал. Так что, думаю, если я просто завтра к нему подойду с предложением поговорить, то и по морде могу получить.
Я засомневался в том, что Евгеша прямо так с ходу зарядит в лицо незнакомому человеку. Он и в прошлой-то версии себя, которую, кстати, я помню уже хуже, чем раньше (вот оно — влияние временной материи!) не производил впечатление человека, способного кому-то врезать. Нет, я вовсе не имею в виду, что дядюшка слабак и трус. Просто он и словами мог задеть человека похлеще кулаков.
Новый Евгений выглядит, конечно, несколько внушительнее, да и сила в нем ощущается. Но в то же время он спокоен, адекватен, так что вряд ли начнет разговор с мордобоя. Впрочем, Томас прав в отношении того, что парень вряд ли станет его слушать. Наверняка мужчина со своей физиономией уже изрядно надоел Евгеше, как и мне. А потому тот скорее пошлет его подальше, чем к нему прислушается.
— Но как же ты собрался говорить с ним после ямы? — удивился я. — Или надеешься, что пробыв сутки в ловушке, он станет более к тебе лоялен?
— О нет, мой мальчик. В сказки я давно не верю. — усмехнулся мужчина. — Но когда он будет сидеть на одном месте, мне будет легче рассказать и показать Жене при помощи бусин то, что случится. А потом я предложу ему прислушаться к собственной интуиции. Она-то и подскажет, что я не обманываю парня. Заодно он поймет, что я ему не враг.
— Томас, а может, камни все же ошибаются? Или показывают лишь один исход из возможных? Может, мама останется жива, Евгеша в нее не влюбится и все будет хорошо? Ведь бывает так, что все ошибаются! И будущее — это не одна определенная линия, а лишь вариант из бесконечности возможных. А?
Хотя я уже смирился с тем, что мамы не станет, во мне все еще жила надежда. То самое «а вдруг», которое есть, я уверен, у любой гуманоидной формы жизни. Может, я прав и ничего того, что я видел, не случится? Но тут я наткнулся на взгляд Тома и понял — нет. Ответ будет отрицательным. В его глазах стояли слезы, и он не спешил говорить. А когда все же начал, то делал это, тщательно подбирая слова.
— Мой хороший мальчик, я хотел бы ответить утвердительно. Мне больно и трудно гасить надежду в твоем сердце, я понимаю, как страшно тебе это слышать и ощущать. Но если я сейчас обнадежу тебя, не имея на это никаких оснований, в будущем тебе будет гораздо больнее. Увы, Оксинт, ошибаются только люди, но не камни. И из всех возможных исходов они показывают единственно верный. Я знаю, как больно тебе это слышать. Ты невероятно сильный паренек, и сложно представить, как ты это все переносишь. Но помогать тебе ложью я не стану. Я к тебе привязался за это время и всем сердцем желал бы тебе счастья. Потому и не скажу то, что ты так хочешь услышать. Ведь потом это может и убить тебя. Я не хочу этого.
Я кивнул и, попрощавшись, закончил наш сеанс связи. В очередной раз горло сдавила тоска — и нет, это не преувеличение. У меня теперь часто возникало ощущение, что в глотке застрял камень, из-за которого мне сложно не то, что глотать — даже дышать. И я знаю, что это ощущение возникает, когда мне плохо морально. А сейчас мне настолько плохо, что словами не описать.
Недавно я прочитал такое мнение, будто бы в детстве потерю родителей переживать легче. Ребенок якобы чувствует иначе. Интересно, почему? Вроде бы душа и сердце у меня те же, что у взрослого человека, только менее «потасканные», как выразилась бы Александра. Так почему же я должен чувствовать иначе? От чего мне должно быть легче? От того, что я не понимаю произошедшей трагедии, как было написано там же? А я дурачок, что ли? Конечно же это понимание есть и у детей.
Скажу даже больше: это страшно, а не только горько и грустно. Да, чем дольше с нами родители, тем больше мы не мыслим свою жизнь без них. Но когда ты ребенок, то в принципе жизни без них не знаешь. У взрослого человека есть работа, своя семья, собственные дети. У меня есть только родители и сестра с братом. Так что когда ребенок лишается одного из родителей — он лишается половины своего мира, половины своей жизни. Это ничуть не легче. Просто некоторые взрослые почему-то считают, что дети меньше ощущают и понимают. Почему? Я не знаю. С годами можно нажить болезни, долги, врагов и опыт. Но чувства с нами с пеленок.
И спасибо Томасу за то, что в последнее время, кажется, он это понял. Поначалу он тоже не слишком уважительно относился к моим эмоциям. Сейчас же потихоньку начинает осознавать, что перед ним такой же человек, и нет у него никакого преимущества в том, что он просто старше меня в данный момент. Это вообще не его заслуга.
Сейчас Том действительно поддерживает меня и, так как делает это с уважением, его общество меня уже не так тяготит. А известие о том, что он беспокоится о моем будущем, проверяет, что там творится, да и желает помочь, хотя нынешняя ситуация никак ему не навредит, повысило мою к нему лояльность в несколько раз. Все-таки он лучше, чем мне казалось.
Едва я успел додумать до конца эту мысль, как меня одолел сон. Однако пребывать в объятиях Морфея пришлось недолго, и вскоре будильник мелодично пропел подъем. Проклиная все на свете, с закрытыми глазами я поплелся к умывальнику. Пора уже завязывать с ночными бдениями: в последнее время мне совершенно не удается выспаться.
То не могу уснуть от горя и страха, то разговариваю с Томасом — лично или мысленно. Или вот, как сегодня, ломаю дядюшкину технику. А утром приходится вставать в школу. Но ничего, надо потерпеть еще немного. Сегодня мне вроде бы не надо чем-то заниматься ночью, а завтра мы улетим на Нибиру и там никто не помешает выспаться как следует.
Однако организм не хотел терпеть — он мечтал лишь о том, чтобы снова оказаться в постели и задержаться там примерно до полудня. Конечно, можно было бы попросить родителей снова оставить меня дома отсыпаться. Но нельзя постоянно так делать, да и отставать в школе мне бы не хотелось. Тем более папа и мама обязательно заинтересовались бы, почему их ребенок не спит по ночам. А им такая информация ни к чему.
Поэтому я быстро привел себя в порядок, и вышел к столу, за которым уже собралась вся семья. Отец спешно завтракал, да и сестра подгоняла меня. Обычно мы ходим в школу вместе, но сегодня мне надо было от нее отвязаться, чтобы проследить за тем, как Томас заманит в ловушку Евгения. Поэтому я придумал, что хочу зайти записаться в фотокружок. А он находится в другой стороне от школы. Александра поверила и улетучилась следом за папой. Я же подумал, как мне повезло, что сегодня у меня уроки начинаются позднее. Иначе сестра бы меня пинками в класс загнала. Да я и сам прогуливать не люблю.
Но все удачно сложилось. Поэтому вскоре я уже прощался с мамой до обеда, поправляя на плече школьную сумку. Для конспирации, выйдя из дома, я прошел метров двести в сторону, где находится досуговый центр. Но оказавшись в кустах, тут же свернул на другую дорожку и вскоре уже встретился с Томасом. Тот поздоровался со мной кивком головы, и велел следовать за ним.
Мы пришли обратно к дому и заняли наблюдательную позицию. Мужчина закрыл глаза и я понял, что ему сейчас лучше не мешать. Примерно через десять минут на крыльце показался Евгений, и последовал по направлению к главной улице. В этот же момент Том открыл глаза, и мы вместе последовали за дядюшкой.
Парень уверенно двигался к окраине, а мы перебежками двигались за ним. К счастью, Женя не оглядывался, иначе мог бы нас увидеть: не только Томас не обладает навыками разведчика. Хотя дедушка Антей учил меня основам маскировки, я не слишком далеко ушел в их освоении от своего подельника.
Наконец, город остался позади, и тут нам пришлось сложнее. Все-таки в открытом поле особо негде спрятаться. Пришлось падать в пшеницу и преследовать Евгешу таким образом. К счастью, продолжалось это недолго, а то колосья мне уже весь нос исщекотили и я едва сдерживался, чтобы не чихнуть.
Парень вдруг взмахнул руками и провалился под землю. Я было рванулся к нему, но Томас, явно ожидавший подобной реакции, схватил меня за воротник. Я оглянулся и кивнул, после чего он убрал руку. Итак, шалость удалась.
Глава двадцать девятая. Ты можешь мне все рассказать
Передвигаться ползком теперь не было никакой необходимости, поэтому мы встали в полный рост. Я подошел чуть ближе и увидел края ямы, из которой доносилась брань. Томас усмехнулся, а я озабоченно глянул на него.
— Ты уверен, что с ним все будет в порядке? — уточнил я на всякий случай.
— Да. Завтра я его вытащу. — кивнул мужчина.
Я хотел задать еще один вопрос, но тут нас бесцеремонно перебили.
— Эй! Оксинт! — заорал дядюшка. — Помоги мне!
Том приложил палец к губам, и мы на цыпочках отошли от ямы. Однако какой у Евгения хороший слух! Мы ведь не кричали на все поле, просто беседовали, а он все равно нас услышал. Так что молчали мы, пока не вернулись в город.
— Ты уверен, что он ничего себе не сломал? — все-таки поинтересовался я.
— Поверь, мой дорогой, тогда бы он орал иначе. Но теперь мне пора пойти отдохнуть — я всю ночь не спал, карауля эту яму. А тебе пора все-таки записаться в кружок фотографии, чтобы подтвердить свое алиби в случае необходимости.
Я, если честно, уже и забыл о том, что соврал за завтраком. Однако предусмотрительный Томас помнит все за нас двоих, за что ему спасибо. Поэтому я отправился в досуговый центр, посмеиваясь по пути. Просто представил себе, как мой напарник всю ночь сидит у ямы, в которую никто и не собирается падать. Забавное, должно быть, зрелище!