е дети, она любила выдумывать слова, переставляя буквы местами. По ее замыслу Якпостригом назывался город в изнанке мира, из которого в наш мир приходили страшные, изуродованные ожогами чудовища и похищали детей.
Матвей прочел рассказ и сказал, что у Даши турботалант — «неплохо, надо бы содомии добавить, тогда вообще пулемет будет» — Даша понятия не имела, что такое содомия, но похвала так ее окрылила, что она готова была добавить хоть содомии, хоть соды, хоть черта лысого. Еще на стадии планирования журнала Матвей повысил Дашу до «заместителя главного редактора» и тут же сообщил, что на первых порах в издание придется «инвестировать». Даша так хотела увидеть рассказ о зомпирах опубликованным, что отдала Матвею все свои скопленные за год карманные деньги. На следующий день Матвей притащил домой упаковку бумаги «Снегурочка» и найденную на мусорке печатную машинку «Ундервуд», у которой заедали клавиши «у» и «о». Он сказал, что теперь Даша настоящий писатель, а значит, ей нужен «эпатаж». Даша не знала, что такое «эпатаж», но почему-то сразу представила себе красивую шляпу, как в кино у настоящих турбописателей. «Шляпа бы мне не помешала», — подумала Даша и согласилась.
— Нам нужен скандал, — сказал Матвей, задумчиво почесывая подбородок, — чтобы заявить о себе.
Он раздобыл где-то несколько фотографий — изображения влагалищ крупным планом. Даше было девять, и она в целом понимала, что это за части тела, но никогда еще не видела их с такого ракурса. «Это — цветы любви», — сказал ей Матвей, многозначительно подняв палец.
«Так началось мое сексуальное воспитание», — будет говорить Даша гораздо позже, вспоминая эту историю.
Первый номер «Турбопулемета» — тиражом восемь экземпляров — она напечатала на сломанном «Ундервуде», скрепила степлером и принесла в школу. В журнале было всего семь страниц: четыре из них — фото влагалищ, три — Дашин рассказ про зомпиров.
Естественно, распространением журнала пришлось заниматься Даше, ведь Матвей и так уже сделал всю «самую тяжелую» работу — придумал гениальное название, достал «Снегурочку» и картинки с влагалищами.
Вот так и вышло: на большой перемене Даша продавала журнал одноклассникам. Первый номер «Турбопулемета» был почти полностью распродан за десять минут. К концу перемены оставался всего один экземпляр — тут-то Дашу и замели.
Вскоре она уже сидела в кабинете завуча, Ольги Дмитриевны. Завуч открыла журнал, и Даша увидела, как изменилось ее лицо. «Господи боже», — пробормотала она.
«Да-да, — гордо подумала Даша, — зомпиры — это тема, надо бы их запатентовать, а то не дай бог украдут идею».
Завуч спросила, где Даша достала то, что она осторожно называла «иллюстрациями». Даша не выдала Матвея, не хотела быть «зайчишкой-стукачишкой». Впрочем, Ольга Дмитриевна и так, кажется, догадалась, кто за этим стоит, — Матвей частенько попадал к ней в кабинет после очередной авантюры.
— Этот даже снег эскимосам продаст, — говорила она.
Когда Даша процитировала завуча, Матвей рассмеялся.
— Снег эскимосам? Это турболегко. Надо просто приложить к снегу фотографии цветов любви.
Матвею всегда было скучно, и всюду, где бы он ни оказался, он наводил суету. При взрослых он, как правило, был паинькой, образцовым ребенком, но без присмотра в него словно вселялся бес — он начинал творить какую-то дичайшую и очень опасную для здоровья фигню. Вспоминая детство с Матвеем, Даша иногда удивлялась, как они вдвоем вообще дожили до взрослых лет и не погибли в юности в результате какой-нибудь очередной Матвеевой придури. Однажды — ей было шесть, Матвею восемь — мама оставила их дома всего на двадцать минут. Даша ела черешню, случайно укусила косточку, и у нее закачался молочный зуб. Матвей тут же нашел решение: взял нитку, один конец привязал к зубу, другой к двери в ванную. «Я по телику видел, — сказал он ей, — хлоп — и готово!» И со всей дури захлопнул дверь. Это была катастрофа: нитка взрезала десну, а зубу хоть бы что. Кровь текла по подбородку, забрызгивала линолеум, Даша бегала от брата по всей квартире и орала: «Матвей, ты сломал мне рот! Зачем ты сломал мне рот?»
Надо было видеть мамин взгляд, когда она вернулась и поняла, что именно он сломал и как. Только и смогла спросить: ты дурак? Взяла Дашу в охапку, — в детстве она всегда брала ее на руки именно так, осторожно и с нежностью, как букет цветов, — и повезла к врачу. Десну зашили, зуб вырвали.
Матвей потом целый год выслушивал мамины шутки на эту тему. Например, если он просил ее помочь сделать уроки, она предлагала ему привязать к домашке нитку и захлопнуть дверь.
— Хлоп! — и готово! — говорила она, смеясь, Даша тоже хохотала, а Матвей бесился и, обиженно стиснув кулаки, выходил из комнаты.
Его дар комбинатора-выдумщика вообще часто давал осечку, например в случае со спортивным велосипедом. Ему было тринадцать, он выменял велик на поддельную «Зиппо» у одноклассника Лешки Полякова, но не учел одного: у Лешки был взрослый старший брат, которого на районе называли Свинюком — о нем все знали, что он лежал в дурке, а прозвище свое получил после того, как однажды напился сливовки, сломал забор в совхозе имени Ленина, забрался в хлев и ломом забил всех свиней и поросят — восемнадцать голов — за это его в дурку и упекли: он утверждал, что свиньи оскорбляли его достоинство. И вот, значит, когда Лешка понял, что Матвей его надул, он рассказал все Свинюку, и тот пришел — за великом. Свинюк сидел на лавочке, широкомордый, белобрысый, рыхлый, опухший, весь в складках, похожий на сбежавшее из кастрюли тесто; он курил папиросу, держа ее в кулаке, как настоящий зек. Матвей подмигнул Даше, мол, «не ссы, касатка», и вышел к нему и начал было говорить, но Свинюк тут же вмазал Матвею в челюсть, повалил на асфальт и несколько раз пнул в живот. Когда Свинюк ушел с великом, Даша кинулась к Матвею. Матвей лежал, поджав колени, неподвижно, и Даша испугалась, что Свинюк его убил. Она трясла Матвея за плечо, Матвей открыл один глаз:
— Он ушел?
Матвей был огорчен, но не тем, что его избили, а тем, что это случилось при свидетелях. Впрочем, и тут у него была своя тактика: когда в следующий раз Даша напомнила ему об избиении, он посмотрел на нее как на сумасшедшую.
— Ты че несешь, какой Свинюк? Не было такого, никто меня не бил, я отдал велик, мы поболтали, и он уехал. Как взрослые люди. Я вообще пацифист, против насилия.
Так проявлялась еще одна черта его характера, которая в детстве ужасно бесила Дашу — Матвей был патологически неспособен признавать ошибки, и, если речь шла о событиях, в которых он попал впросак или пережил унижение, он мог, глядя ей прямо в глаза, твердить, что ничего такого не было — и, кажется, получал еще больше удовольствия, когда видел, как сильно она бесится.
— Как не было?! Я сама видела! Сама!
— Да ничего ты не видела, ты все как всегда напутала. Фантазерка. Ничего этого не было, ни велика, ни Свинюка. Ни-че-го. Забудь об этом, поняла?
Любые события прошлого он переписывал под себя, в каждой истории представлял себя главным героем, победителем, красавцем. Эту ужасную черту характера он унаследовал от мамы, она была такой же лгуньей, вечно врала — себе и окружающим — о своей жизни, приукрашивала одно, скрывала другое.
В Пятигорске мать прожила всю жизнь и в юности была звездой — еще в восьмидесятом выиграла местный конкурс красоты и прославилась тем, что прямо на сцене ляпнула что-то пренебрежительное в адрес конкурентки; вся семья конкурентки была в зале в полном составе, началась драка, в которую оказались втянуты все, включая работников сцены и случайных прохожих. Мать всегда была такая — ангельская внешность, помноженная на тяжелый характер и острый язык. Когда в 90-е отец бросил ее и ушел к другой женщине, мать недолго была одна, новый муж нашелся довольно быстро, его звали Николай Кравченко, он был уже состарившийся, скурвившийся красномордый владелец сети автомоек, Даша запомнила его сальный взгляд и шершавые ладони, которыми он постоянно хватал ее за коленки и гладил по спине, от него пахло сырым мясом, и Даша старалась никогда не оставаться с ним в одной комнате без свидетелей, а однажды, когда он выгадал момент остаться с ней наедине и закрыл дверь, она выпрыгнула от него в окно — благо жили они тогда на первом этаже; когда она рассказала об этом маме, та рассмеялась и сказала: «Я уверена, все было не так, ты выдумываешь»; Даша старалась не думать о том, к кому еще Кравченко проявляет свое настойчивое, сальное внимание. Потом были еще какие-то мужики, один другого краше. Они все были примерно одинаковые, маму почему-то привлекали бандиты или менты, потенциальные герои передачи «Криминальная Россия»; или это она их привлекала. Одним из них был Смолов, очередной высокоранговый мент. Однажды он заметил ее в ресторане, и на какое-то время жизнь Ольги Силиной и двух ее детей резко улучшилась, они даже переехали в один из смоловских домов. В этой новой жизни Ольге нравилось все, кроме одной детали: все в городе знали, что у Смолова в каждом районе живет содержанка и еще две любовницы в Кисловодске и Лермонтове. Первое время, около года, она делала вид, что никаких любовниц нет, удаляла из своей жизни все неприятные факты и тревожные звоночки, и, если знакомые говорили, что видели Смолова в компании любовницы, она в ответ лишь беззаботно улыбалась, качала головой и с нажимом отвечала: «Вам показалось, такого не могло быть». Она очень старалась переписать, отредактировать историю своих отношений так, чтобы не испытывать боли, чтобы вычеркнуть унижение, но в конце концов самолюбие и гордость взяли свое. Она закатила Смолову скандал, затем еще один, и еще, и в итоге он просто выгнал ее за порог, и Ольга Силина, «Краса Юга-80» снова оказалась одна.
В этом смысле детство Даши и Матвея было очень контрастным: вот они живут в большом доме у нового отчима, а вот опять в коммуналке заливают кипятком лапшу быстрого приготовления. Расставшись с очередным мужиком, мать, чтобы свести концы с концами, обычно отправлялась работать на «Лиру» — главный вещевой рынок юга, в девяностые туда ездили за одеждой даже из соседних городов. Торговля шла целый день, по вторникам, четвергам и субботам мать фактически жила среди торговых рядов, окруженная туфлями, полуботинками и сапогами из замши, нубука и кожзама, а Даша и Матвей чаще всего были предоставлены сами себе, присматривать за ними было некому, и в по