Шаг… Еще шаг… Рамка интерфейса постепенно уходит в тревожный красный сектор – имплант анализирует ситуацию, и происходящее ему не нравится.
Аналитический модуль «Касандра» все настойчивей бубнит прямо в ухо:
– Косвенные признаки применения нанотерминатора… Входящий сигнал по аварийному каналу… Сигнатура опознавания: медицинский серв номер… Выделение закрытого кластера для информационного обмена… Получен запрет на посещение зараженного объема… Игнорирование – серв не имеет легального статуса в ВКС Пятого Рима, перевод запрета в статус «рекомендации»… Получение права доступа к каналу телеметрии дроида… Косвенное подтверждение заражения помещения колониями нанитов: «Штурм-рой» – две активные цисты, «Кочевник» – одна циста, «Варяг» – шесть цист… Отключение телеметрии… Разрыв канала связи… Форматирование выделенного кластера…
Замираю, переваривая полученную информацию. Серв и Муромец также молчат – оба ждут развития событий. Мы уже отличаем обычный ступор от паузы во внешней деятельности в момент работы с интерфейсом импланта. Глупые шутки с временно тупящим телом давно приелись и возведены в ранг несмешных, за которые можно и в грызло получить. Причем от всего коллектива сразу. Нужно ведь как-то сбрасывать нервное напряжение? Вот и не подставляйся…
Напрягаю мозг – прямое общение с псевдоинтеллектом не мой конек, формирую прямой запрос:
– Способен ли мой «Альфа-прим» противостоять вышеперечисленным нанитам?
Ответ заставляет задуматься:
– В случае скоординированной атаки фаерволл импланта гарантирует от семидесяти двух секунд полноценной защиты при потере трех процентов активной массы «дефендеров». Затем – лавинообразное увеличение вероятности потери контроля над модулями.
Хм, а ведь приемлемо…
Внимательно всматриваюсь в темноту коридора, намечая маршрут движения для первого ознакомительного захода. Эдакий круг почета по периметру не такого уж большого помещения. Двадцать секунд – рысцой, тридцать – на мародерку, двадцать – в запасе.
Закрываю глаза, даю им отдохнуть от тусклого освещения, заодно выкручивая на максимум светочувствительность рецепторов. Я не киборг, но кое-что могу.
За спиной движение – Муромец уже все понял и хищно подобрался, готовясь подстраховать или добить. По ком-интерфейсу полетел веер приказов – капрал призывает вялых и слегка обиженных «тяжей» на помощь. Посмертный дебаф чуть вяжет им руки, но дюжина против одного – это явный перебор. Математика рулит, а боги любят большие батальоны.
Все так же, не открывая глаз, негромко декларирую свои намерения. Кому надо, услышат.
– Я в «зону». Имплант гарантирует семьдесят две секунды неуязвимости. Дальше – с риском. Если подцеплю ворма – в обитаемый объем не потащу. Но если защита выдержит – вы уж меня обратно не отпихивайте, проявите толику доверия.
Муромец медлит нестерпимо долго, затем коротко рапортует глифом: «ОК». Бурчит:
– В глаза мне только глянь перед выходом, хочу в них разум увидеть, а не панику…
Зеркалю глифами: «ОК», «Роджер»…
Приоткрываю глаза, взгляд хищника – четко вперед. Стартую, чуть пригнувшись, легкой рысцой.
Влажный ковер незнакомого мха, под ногами чавкают синими кляксами многочисленные ягоды. На ходу срываю пару штук, закидываю в рот. Вкуса не чувствую, логи не смотрю – все потом!
Спотыкаюсь о центральный несущий рельс – в свое время по коридору мог бегать экономичный и вместительный вагончик на магнитной подушке.
На секунду сбиваюсь с бега на позорную рысцу на четырех конечностях. Однако нет худа без добра – горсть вырванного мха отправляется в висящую на поясе кривоватую котомку-мародерку.
По подсказке интерфейса не дышу – нефиг инфильтровать в организм лишние кубометры зараженного воздуха. Наниты, конечно, и так найдут путь-дорожку, и лучше не думать, на каких периферийных участках моего тела сейчас идет сражение с пришлыми варягами и штурмовиками. Вон как свербит и покалывает в самых неудачных местах…
Таймер гарантированной защиты скачет в такт локальным победам и поражениям, то пугая, то обнадеживая.
Помещение почти пустое. Коридор – он и есть коридор. Тела трех неудачников вдоль стен да окутанная мхом туша дохлого дроида ксеноморфных форм. В голове сквозная дыра с кулак размером, одна часть твари оплавлена до неестественно гладких форм. Добычи с него будет немного…
Двадцать три секунды. Чуть выбиваюсь из графика. Любопытство – оно не только кошку сгубило…
Склоняюсь над крайним телом, заодно ощущая на себе напряженные взгляды товарищей. Тревога – в основном от Лины, толика восхищения – от совсем молодых пацанов и девчат. Однако хватает зависти и тяжелых мыслей формата «чтоб у тебя нога в расщелине застряла»… Ну да, обидок народ затаил немало…
Имплант выделяет пару процентов ресурсов на сканирование погибшего бойца. Интерфейс подсвечивает знаки различия на форменной куртке, эмблему принадлежности, наиболее интересные предметы экипировки, а также их крепеж и всплывающие подсказки по скоростному грабежу.
Офицер-безопасник внутрикорабельной СБ. В жесткой открытой кобуре тяжелая реплика «ТТ-плазма» в эргономичном исполнении. Кармашки для дополнительных батарей и обойм с рабочим телом для генерации плазменного потока пусты.
Пострелял где-то братишка. Да и самому неслабо прилетело. Костяк, начисто обглоданный жадной до органики флорой, в десятке мест перфорирован аккуратными двухмиллиметровыми дырочками. Рейлган работал, ротного либо стационарного калибра.
Прости, парень…
Резким ударом ноги разбиваю хрупкий пазл позвоночника, срываю широкий офицерский ремень с ништяками. «Неубиваемый» планшет, все еще призывно помигивающий огоньком «стэнд-бая», статусный стэк-шокер, бокс «умной» аптечки и все та же кобура с личным оружием.
Отщелкиваю с куртки универсальный пасс-бэйдж. Хрен он работает без двухуровневой аутентификации, но не оставлять же?
Выгребаю из карманов мелочевку – пластинки стимуляторов «Ветер Тайги» и «Ночная Сила». Пачка сигарет «Кронос наш!», заряженных, судя по оранжевому стикеру, чем-то тяжелым из списка условно-разрешенного.
В голове тревожно звенит зуммер – от выделенного на данный этап времени осталось пять секунд.
Морщусь, вновь мысленно извиняюсь, вытряхиваю кости из мягких, ничуть не пострадавших ботинок. Класс бронирования – 3, размер модифицируемый: 38–44, шесть заложенных цветовых схем, морф-подошва, сопротивление на давление и излом – семьсот кэгэ, дышащий антибактерицидный материал.
Вещь в себе! Просто рарный артефакт! Можно хамелеоном бегать по жидкой лаве, оставляя следы вероятного противника. Правда – недолго, хех…
Мчусь назад. Как и было уговорено, на ходу подмигиваю Муромцу, с трудом удерживаясь от желания показать еще и язык. Своим триумфом бравировать не надо – он должен быть закономерен, незыблем и ожидаем. На том и стоим!
Киваю на одобрительный гул, игнорирую фальшивые и льстивые нотки. Усаживаюсь на кочку, демонстративно скидываю кастомные обмотки и натягиваю на ноги трофейные «Скороходы». А ведь покойный офицер был пижоном, отдать двухнедельное жалованье за ботинки – это почти диагноз. Впрочем, спасибо ему с низким поклоном. С меня – комфортная могилка головой на восток.
Встаю, подпоясываюсь ремнем. Игнорирую завистливые взгляды. Кому надо – пусть сам сходит и возьмет. Впрочем, в коллективе главное математическое действие – это деление. Нужно поделиться частью ништяков.
Достаю сигареты, эффектным щелчком пальца выбиваю тонкую коричневую палочку, безразличным голосом интересуюсь:
– Ну что, мужики, покурим?
Глава 9
Курнули мы от души. Неведомая дурь ударила по мозгам самым коварным образом – отключая опорный аппарат и награждая невиданной ясностью мышления, уже позабытой было в жаркой, ядовитой и низкокислородной атмосфере нуболокации. Всякий, кто покорял семитысячники или просыпался с угрюмого бодуна, знает это тяжелое состояние свинцовой головы и чугунных мыслей.
Балдея в уютном ложементе капсулы и с гневом отвергая предложение импланта почистить мне кровь, я четко понимал, сколько же косяков мы упороли из-за того, что мозги работают в треть силы.
Вот оно, коварство низкого индекса обитаемости! Высокая утомляемость, общий тупизм, износ модулей жизнеобеспечения, короткий срок жизни… Мы ведь дохнем чуть ли не каждые сутки!
Я скрипнул зубами – спасибо, урок усвоен. Повышение ИО теперь становится задачей высшего приоритета. Наравне с первичными целями учебки – выживанием, саморазвитием и постоянным движением вперед-наверх, к летным палубам.
Рядом едва слышно рвало Лину. Излишний туман в мозгах и болезненное возбуждение психики, вызванные отравлением двуокисью углерода, временно сошли на нет. И теперь краем сознания я ловил жуткие картинки, всплывающие в голове девушки – разбитые стальной трубой черепа, смятые лица, вылетающие от удара в затылок глазные яблоки.
М-дя… Что-то и у меня подкатил ком к горлу…
Конечно, вокруг игра, но разум все меньше признает этот факт, а чувства и вовсе игнорируют. Не к чему придраться, не за что зацепиться. Виртреальность идеальна, разве что излишне болезненна. Ироничное «спасибо» тремстам процентам проводимости нервов. Прыщик выдавить – уже подвиг…
К тому же, учитывая злой юмор амазонок, никогда не знаешь, где ты и кто ты. Игры с разумом достигли абсолютно циничных величин…
Вокруг рыдали и хлюпали носами бойцы. Неожиданная психологическая разгрузка и пробой завесы медикаментозной терапии вновь оголил весь ужас нашего положения, напоминая о потерянных семьях, отобранных любимых людях, бесконечно далеком доме…
Воспользовавшись временным просветлением, я загнал рефлексии в дальний угол и спешно просчитывал варианты развития ситуации. Лишь частью сознания я думал о личном.
Лина…
Кто она мне? Безбашенная мужененавистница? Или просто член экипажа, насильно привязанная к чужой ауре, но готовая без раздумий отдать за меня жизнь? Я ведь чувствую это. Впрочем, я и сам был готов вписаться до крайней черты за свою навязанную судьбой половину. Просто невозможно уклониться от боя, оставив врагу половину СЕБЯ…