Максим МакаровКадетство. Книга 1 Выбор
Книга основана на литературном сценарии телевизионного фильма «Кадетство», созданного продюсерской компанией «Киноконстанта» по заказу телеканала СТС. Под псевдонимом Максим Макаров выступает группа авторов: Мария Гладыш — литературная обработка сценария; Леонид Купидо, Александр Булынко, Александр Тыкун, Сергей Олехник, Вячеслав Муругов — авторы сценария фильма.
В центре романа, представляющего собой литературную версию популярного молодежного телесериала, три подростка — сын высокопоставленного чиновника, детдомовец и сын потомственного офицера. Увлекательный рассказ о вчерашних школьниках, жизнь которых резко изменилась после поступления в Суворовское училище.
Предисловие.
Роман «Кадетство» — увлекательная история вчерашних школьников, жизнь которых резко изменилась после поступления в Суворовское училище. Здесь правят законы чести и военные традиции, здесь сбываются и разрушаются заветные мечты, здесь можно найти настоящую дружбу и встретить первую любовь… Нынешние суворовцы после выпуска будут свободны в избрании своей судьбы, и как бы ни сложилась их взрослая жизнь — если не офицерами, то мужественными, честными, ответственными людьми воспитанники Суворовского точно станут!
Эта книга посвящается как моим друзьям, суворовцам 38-го выпуска Калининского СВУ, так и всем, кто причастен к славной благородной семье, заботящейся о воспитании настоящих мужчин, объединяющей выпускников кадетских корпусов и Суворовских училищ всех поколений.
Вячеслав Муругов, автор проекта «Кадетство» «Один за всех и все за одного!» — такой девиз стопроцентно подходит озорным героям этой книги. Скажу с уверенностью, что именно такие мальчишки — бесценное сокровище нашего молодого поколения. Именно такие мальчишки — надежда и будущее нашей страны!
Мария Гладыш, автор литературной версии сюжета «Кадетство»
Глава 1.
1.
Лейтенанту милиции Пале Коньковой ужасно хотелось чихнуть. И в то же время она понимала, что если позволит себе это, то уже наверняка не сдержится и расхохочется прямо сейчас, не стесняясь хмурого мальчика, сидящего напротив. Собственно, он и был причиной едва сдерживаемого веселья, не подобающего, конечно, ее новым погонам.
Сделав вид, что внимательно изучает свои записи, Галя почесала нос, потихоньку шмыгнула и, выпрямившись, спросила как можно строже:
— Ну что, Андрей, будем рассказывать, как было дело, или нет?
Эту фразу Галя слышала в каком-то старом советском детективе и всегда мечтала использовать на допросе. Другой бы, конечно, мог поднять ее на смех. Но только не этот. Мальчик всерьез приготовился к пыткам и, по всей вероятности, принял решение стоять до последнего. Плечи худющие расправил, шею вытянул, в глазах праведный гнев, около носа синяк переливается, как пятно бензина на солнце. «А синяк, — подумала неожиданно Галя, — ему очень кстати поставили. Теперь я окончательно чувствую себя шефом гестапо».
Хихикнув про себя еще раз, девушка с достоинством, на которое только была способна в свои неполных двадцать четыре года, встала, незаметно одернула юбку и отошла к окну. Все это время она интуитивно чувствовала, что парнишка напряженно прислушивается к ее движениям. Она даже на всякий случай украдкой глянула на него, чтобы убедиться, что глаза мальчика по-прежнему упрямо смотрят в пол.
Галя вздохнула:
— Будем и дальше молчать?
Если Андрей что-то и хотел сказать, то ничем своего желания не выдал. Вообще-то парень был несколько обескуражен происходившей беседой. Его не ругали, не угрожали колонией, а даже, напротив, женщина в форме как будто была настроена весьма миролюбиво. Но именно здесь он чувствовал подвох, поэтому терпеливо выжидал ее следующего шага.
Однако за последующие пару секунд она сделала лишь одно-единственное движение: отодвинула от окна тяжелый деревянный стул, который мешал ей облокотиться о подоконник.
— Хорошо, — произнесла Галя наконец. — Вот Инна Сергеевна…
«Водительша», — быстро промелькнуло у него в голове.
— Инна Сергеевна утверждает, что сегодня около половины двенадцатого ночи ты… вы, Леваков, — поправилась Галя быстро, — и за держанный Максим Макаров подрались в ее троллейбусе. А вот причины ни она, ни я не знаем. Если, конечно, вы нас… меня, — «черт», мысленно выругала себя девушка, но умудрилась сохранить внешнее спокойствие, — не просветите. По-прежнему, Андрей, не хочешь мне помочь?
Эти последние слова Галя произнесла почти с мольбой, потому что неожиданно поняла, что испытывает к мальчику симпатию, и захотела помочь Левакову, невзирая на его искреннее сопротивление.
Андрей тоже не мог не уловить в тоне женщины заинтересованности.
Секунду он колебался. Но вовсе не потому, что решил признаться во всем — просто слова подбирал.
— Не хочу, — тихо, однако внятно ответил он.
Галя не сразу отреагировала на это бескомпромиссное признание. Ее внимание привлекла машина, притормозившая около отделения. Галя испытывала эстетическую слабость перед красивыми автомобилями. Она не слишком разбиралась в марках (да и водить не умела), но благоговела при виде совершенных металлических форм. Темно-синяя машина была совершенна. Когда мотор заглох, с места водителя поспешно вынырнул крепкий мужичок, суетливо приоткрыл заднюю дверцу и почтительно посторонился. Из автомобиля выплыла (как могут выплывать только очень уверенные в себе люди) невысокая женщина в скромном и весьма дорогом плаще. Женщина нервничала, и Галя уже сейчас знала почему.
— Хорошо. — Галя вернулась на место. — Тогда, думаю, Андрей, тебе лучше посидеть еще немного в соседней комнате и подумать. Только не забывай, от того, что ты там надумаешь, может зависеть твое будущее. — На мгновение ей показалось, что решимость по кинула мальчика и он испугался. Может, конечно, и испугался, но все равно промолчал.
Когда открылась дверь и ввели Андрея, Макс проворно спрыгнул с подоконника и недовольно пробубнил:
— Нет, это просто невозможно! Как, объясните, в таких условиях можно спокойно подготовить побег? Я требую одиночку!
Дежурный демонстративно повел носом:
— Курил, небось, засранец?
Макс молниеносно выкинул вперед правую руку — ладонью к милиционеру.
— Ни слова больше. Это оскорбление заключенного при исполнении, — он пригрозил пальцем, — Заметьте, при исполнении заключенным его прямых обязанностей. Я буду жаловаться.
Дежурный хмыкнул:
— Сиди уж, шут гороховый. И смотри у меня — если что, мигом на зимовку к ракам отправлю.
Едва милиционер вышел, как Макс подлетел к Левакову, успевшему сесть и спрятать лицо в ладонях, и заботливо поинтересовался:
— Друг, они тебя пытали? Но ты ведь им ничего не сказал?
Андрей резко опустил руки, зло зыркнув на Макса:
— Отвали, хуже будет…
Внезапно Макс выпрямился и в сердцах хлопнул кулаком по столу; если не считать трех стульев и подоконника, стол этот был здесь единственным предметом, по которому можно было в сердцах хлопнуть.
— Куда уж хуже? А как все хорошо начиналось…
2.
А начиналось все полтора часа назад, когда Макс, Мухин, Кузя и Мордвик неспешно брели к троллейбусной остановке после напрасно потраченного на дискотеке времени. Поэтому, говоря, что все начиналось хорошо, Макс лукавил или намеренно скрывал правду с самого начала.
Мухин и Кузя были его одноклассниками в элитном классе модной гимназии, с продвинутым изучением всего, что только возможно.
Соответственно, не трудно сделать вывод, что их родители вполне могли обеспечить достойное отсутствие детей дома, а следовательно, у Мухина, Кузи и Макса имелось много общего. Мордвик же был прищипенцем, которого за это ценили едва ли не втрое дороже. У родителей Мордвика денег не водилось — то есть абсолютно, — поэтому его общество придавало компании пикантный нелегальный (что в переводе означает «не одобренный бы родителями, что и требовалось доказать») оттенок.
— Эй, прогляньте! — взвизгнула Кузя, умело перебирая шпильками.
Несмотря на свое прозвище, Кузя была девушкой — миниатюрной юркой брюнеткой, такой прилипчивой, что от нее было совершенно бесполезно пытаться избавиться.
Макс с Мухиным не спеша подошли к подружке и, не ожидая увидеть ничего особенного, но заранее приготовившись смеяться, прочитали объявление под неоновой рекламой кафе с одной немигающей буквой:
«Срочно требуются повара на десерт и бухгалтеры-калькуляторы».
— Желательно женского пола, — быстро прокомментировал Макс, хмыкнув, против ожидаемого, совершенно искренне.
Кузя довольно оглядела друзей, наслаждаясь своим маленьким триумфом.
Она мерзла, что и неудивительно, учитывая ее прогрессивный наряд и на редкость холодную июльскую ночь. Макс хотел было предложить девушке свою куртку, но потом передумал, опасаясь, вдруг Мухин, а тем более сама Кузя растолкуют его действия неправильно, что непременно аукнется впоследствии. Максу казалось, что Кузя уже несколько месяцев оказывает ему слишком откровенные знаки внимания, однако он сам, несмотря на явную миловидность девушки (особенно ему импонировала родинка под глазом — была в этом какая-то «изюминка»), совершенно не испытывал тех эмоций, которые она, по всей видимости, рассчитывала у него вызвать.
— Троллейбус, — без всякого выражения произнес Мордвик, до сего момента занятый исключительно музыкой в МР3 плеере Макса.
Мордвик вообще мало говорил, что вне всяких сомнений придавало парню умный вид, однако никоим образом не отражалось на содержимом его головы.
Ребята прибавили шагу. Впрочем, в этом не было необходимости, потому что троллейбус стоял и, похоже, не собирался двигаться с места.
Внутри никого не оказалось, не считая парня примерно одного с ребятами возраста, безмятежно спавшего на сиденье за кабинкой водителя. Сам водитель, а вернее, сама водительша — рыжая, почти красноволосая женщина с фигурой дачного комодика — появилась минутой позже и застыла в удивлении: