Приехал с семьею и поселился во флигеле инспектор классов – академик, капитан 2-го ранга Н.Н. Александров[245], младший врач Тихомиров, старший врач Н.М. Марков[246] вновь устроил образцовый лазарет и аптеку. Прибыл законоучитель и настоятель церкви корпуса – протоиерей отец Александров. И начали съезжаться молодые офицеры-воспитатели со своими семьями и заселять все флигеля. Преподавателями были приглашены учителя местных гимназий и реального училища. Специальные морские предметы преподавали Александров, Кольнер и я. Первый – высшую математику, второй – артиллерию и я – морское дело в обеих ротах.
Наконец, труды двух ротных командиров были закончены и ротные помещения приведены в полный порядок. За день до открытия корпуса из разных городов Юга России съехались, наконец, так желанные молодые гости на участок Морского корпуса; съехались, чтобы в нем получить свое образование и через него приобщиться к великой и славной семье русских военных моряков и сродниться с корпусом, как с родной матерью, воспитавшей их.
Приехавших быстро переодели в форменное платье (к сожалению, оно не было ни по цвету сукна, ни по выкройке русским). Оно было зеленое, военно-английское и синее – морское французское; но все же это была форма, и форма военная, с великим трудом добытая Н.Н. Машуковым в те тяжелые для России времена.
Наступило утро торжественного дня 17 октября 1919 года.
К 11 часам утра из Севастополя и его окрестностей к пристани Морского корпуса стали съезжаться родители и близкие вновь принятых кадет и гардемарин. Они прибывали на паровых катерах корпуса и на частных яликах под веслами и парусами. На военных моторных катерах подходили приглашенные офицеры Черноморского флота и новый Командующий флотом – вице-адмирал Ненюков, и Главный командир портов Черного и Азовского морей – контр-адмирал Саблин.
Все прибывшие гости двинулись по белому шоссе на гору к главному зданию Морского корпуса и, поднявшись, входили во временную церковь, разукрашенную живыми цветами и свежими зелеными гирляндами лавра и туи. Между листвой и цветами мерцали лампады и золотые огоньки восковых свечей. Перед Царскими вратами в праздничных ризах стоял епископ Веньямин, митрофорный протоиерей отец Георгий Спасский, настоятель церкви корпуса отец Александров и другие священники севастопольских церквей. Командующий флотом занял свое место, рядом с ним встал директор Морского корпуса контр-адмирал С.Н. Ворожейкин, за ними адмиралы и офицеры флота и корпуса. Справа и слева перед иконостасом стояли во фронте гардемарины и кадеты. За ними родные и близкие.
Молились священники, вновь принятые питомцы, молились их воспитатели; но горячее всех была молитва родителей, привезших этих юношей и мальчиков. Оторвав их от своего сердца и отчего дома, они отдавали их под кровлю корпуса на руки офицеров-воспитателей. Сверху обнимал их голубой купол неба, снизу под горой плескалось синее море. Молитвы сменялись молитвами. Засверкало золотом святое Евангелие. И вновь песнопения и «многая лета» защитникам Родины, оберегавшим землю, на которой стоял этот корпус, и творцу этого корпуса и его молодым питомцам.
К кресту потянулось начальство, офицеры, гардемарины, кадеты, за ними приложились родные и близкие. Духовенство обошло флигеля, где находились ротные классы и спальни, и окропило их святой водой. На площадке грянула музыка севастопольского полуэкипажа. Ротные командиры повели свои роты в главное здание корпуса, где в единственной пока достроенной зале были накрыты столы к торжественному обеду. Большой гастроном и тонкий знаток кулинарного искусства, прекрасный хозяин – устроитель пиршеств, – генерал-майор Завалишин сумел в столь краткий срок соорудить столы, накрыть их скатертями, украсить вазами с цветами, уставить яствами и винами во славу корпуса и флота.
Флот, корпус и гости-родители разместились за длинными столами в белой и светлой зале. Старший священник благословил трапезу; зашумели скамьи, ложки, вилки, ножи, и веселый, шумный говор наполнил зал. В соседней галерее играл оркестр вальсы и марши. После второго блюда наполнились вином стаканы и начались тосты и здравицы за великую, единую, неделимую Россию, за генерала Деникина – Главнокомандующего Белой армии, за доблестных защитников Крыма, за командующего флотом, за создателя 3-го Морского корпуса капитана 2-го ранга Н.Н. Машукова.
Громкое «Ура!» оглашало большую белую залу и неслось по галереям, обвивая высокие колонны. Бодрящий туш играл оркестр после каждого чествования. Наконец, встал сам виновник торжества капитан 2-го ранга Машуков и, подняв высоко бокал вина, голосом бравого командира произнес свое приветственное слово во славу векового корпуса и его юных питомцев. Он закончил свою речь словами:
– Знаете ли вы, гардемарины и кадеты, знаете ли вы, уважаемые родители этих юношей, кому вы обязаны открытием Морского корпуса, в котором ваши дети получат высшее специальное образование и станут доблестными офицерами славного Русского флота? Вы обязаны этим счастьем контр-адмиралу Саблину, который в бытность свою Командующим флотом, не задумываясь, дал мне все имеющиеся у него средства и место его личного отдыха – дачу «Голландию» для открытия горячо им любимого корпуса. Пью за здоровье контр-адмирала Саблина!
Громовое «Ура!» пронеслось по залам, и радостный туш музыкантов «венком славы» обвился вокруг этих криков. Сотни рук со стаканами вина потянулись к адмиралу. Но он, скромный и тронутый, перебросил этот «венец славы и чести» открытия Морского корпуса на голову Н.Н. Машукова.
И под грохот труб и барабанов, при криках могучего «Ура!», капитана 2-го ранга Машукова качали офицеры флота, подбрасывая высоко к белому потолку. Мечта осуществилась! Умиравшее здание получило новую плодотворную жизнь. Загорелое лицо Машукова горело румянцем счастья, и темные глаза изливали радость достигнутой цели. Так был открыт Морской корпус.
Н.Н. Машуков, поставив Морской корпус на твердые ноги, уехал снова на Белый фронт на Азовское море. Там, под Николаевским брейд-вымпелом, свершал он свои блестящие подвиги, помогая флотом генералу Слащеву[247] в его защите Крыма. И только изредка приезжал он в Морской корпус, ибо тянуло его к своему детищу. 22 февраля 1920 года он был уже в чине капитана 1-го ранга; в приказе Главнокомандующего его отметили за боевые отличия, как блестящего офицера и командира. А 10 августа того же года его произвел в контр-адмиралы новый Главнокомандующий, генерал Врангель, за отличную храбрость и неизменную доблесть второго отряда судов, которого он был душою и начальником. За блестящие операции и высадку многотысячной армии в тыл неприятелю, осаждавшему Крым, Н.Н. Машуков был награжден орденом Святого Николая Чудотворца. К октябрю того же года молодой контр-адмирал Машуков был уже начальником штаба Командующего Черноморским флотом и так блестяще способствовал спасению родного корпуса от красного лютого ига. Приезжая ко мне в белый флигель, старший лейтенант Машуков удивлял и радовал меня быстрой сменой своих погон. С наполеоновской быстротой продвигался он по службе. Появились два просвета и три звездочки, вскоре отпали звездочки… и вот уже черный двуглавый орел украсил золотые погоны молодого, тридцатилетнего контр-адмирала. И все это за один год жизни открытого им Морского корпуса.
Незримыми, но властными перстами подняла Судьба с земной шахматной доски некоторые фигуры и переставила их на квадраты участка Морского корпуса в городе Севастополе. Там они приняли живое участие в игре жизни, не ведая ни дня, ни часа, в которые незримые уста произнесут им роковые «шах и мат» и властные пальцы выбросят с доски уже ненужные фигуры.
Так переставили персты Судьбы из Одессы – Ворожейкиных, из Симферополя – Завалишиных, из Новороссийска – Кольнеров, из Харькова – Котовских, оставили на месте Бергов, не тронули ни Воробьевых, ни Марковых. Все эти фигуры соединились в одну большую семью: король с королевой, башни, кони, офицеры и пешки на квадратах морского участка, и разместились в шести белых флигелях корпуса, где начали свою учебно-воспитательскую деятельность.
Обер-офицеры распределялись по ротам. За год существования Морского корпуса (1919–1920) служили и воспитывали кадет моей роты: лейтенант Галанин[248], старший лейтенант Иваненко[249], старший лейтенант фон Брискорн[250], старший лейтенант Помаскин[251], лейтенант Куфтин[252], мичман Богданов[253], поручик Тарасов. Служили и воспитывали гардемарин роты капитана 1-го ранга Кольнера[254]: старший лейтенант барон Элленбоген[255], лейтенант Глотов[256], старший лейтенант Запольский[257], капитан 2-го ранга Подашевский[258] и лейтенант Галанин, командовавший яхтой «Забава».
Все эти офицеры в этот трудный для всей России черный год отдали свои силы, знания, опыт, чтобы вложить в душу, в сердце и в голову этих 260 юношей и мальчиков любовь к морю, увлечение морским спортом, искреннюю привязанность к родному флоту, сознание дисциплины, строевую выправку и морское образование и сделать из них хороших кадет и гардемарин Морского корпуса, ни в чем не уступающих старшему брату своему Санкт-Петербургскому, 200-летнему Морскому корпус