Девушка спустилась на две-три ступеньки и опять поднялась. В этот момент я мог ясно различить черты ее лица; они были искажены волнением. Она что-то неясно шептала, и этот разговор с самой собой, прерывистый и непонятный, говорил о том, что она в смятении. Несколько тихих невнятных звуков, сорвавшихся с ее губ, дошли до моего слуха, и я отчетливо разобрал два слова: «Мне страшно».
Проходя мимо меня, Инес вздрогнула, услышав то ли мое дыхание, то ли легкий шорох близ шкафа, – я был не в состоянии застыть в полной неподвижности. Она всмотрелась в угол и увидела меня, вернее, заметила неясную тень, призрак, злоумышленника, наконец, одного из тех сказочных чудищ или домовых, которые пугают по ночам детей и робких девушек. Перепугавшись, она тем не менее сохранила присутствие духа настолько, что удержалась от крика; она попыталась бежать, но силы покинули ее. Я невольно выступил из своего убежища и шагнул к ней; она задрожала, вскинув руки, глаза ее расширились; я подошел еще ближе и шепнул:
– Это я. Ты не узнаешь меня?
– Габриэль, – сказала она, словно очнувшись от тяжкого сна. – Как ты попал сюда? Что тебе здесь надо?
– Ты, разумеется, не ждала меня.
Она говорила с глубоким удивлением, но в тоне ее не слышалось ни досады, ни огорчения. Помолчав, она добавила:
– Сам Бог послал тебя в помощь. Идем, мне надо выйти из дому.
– Выйти из дому?
– Да, – сказала она в новом приступе тревоги, которую я успел заметить раньше, – я должна вернуть ее, хотя бы мне пришлось тащить ее домой за волосы… Ах, Габриэль, я в таком смятении, что просто не знаю, как рассказать тебе, что произошло. Но идем же, ты проводишь меня. Я не решалась в этот поздний час идти одна.
С этими словами она схватила меня за руку, подталкивая к лестнице.
– Наш дом обесчещен… Какой стыд. Если донья Мария не найдет ее завтра поутру здесь… Идем, идем. Я надеюсь, она послушается меня.
– Кто?
– Асунсьон. Я иду за ней.
– Но где она?
– Она ушла… Бежала… С лордом Греем… Я расскажу тебе по дороге.
Мы говорили шепотом на ухо друг другу. Торопливо, насколько позволяла темнота, мы спустились по лестнице, открыли дверь и очутились на улице.
– Ах! – воскликнула она, когда я хлопнул дверью. В смятении и в спешке я позабыл, что оставил ключи в дверях.
– Но куда ты собралась, куда мы идем?
– Бежим, – ответила она и вцепилась в мою руку.
– Куда?
– К лорду Грею.
При этом имени вся кровь бросилась мне в голову, и я жестко спросил:
– Зачем?
– За Асунсьон. Может быть, мы еще успеем помешать ее бегству из Кадиса… Она сошла с ума, сошла с ума, сошла с ума… Габриэль, с какой целью ты пробрался ночью к нам в дом? Ты хотел видеть меня? Тебя прислала ко мне кузина?
– Но как все получилось с лордом Греем? Объясни.
– Лорд Грей пришел ночью. Асунсьон ждала его… Она тихонько встала с постели и оделась. Я проснулась. Асунсьон подошла ко мне и, поцеловав, шепнула: «Инес, дорогая, прощай, я ухожу из дому». Я спрыгнула с кровати, попыталась удержать ее, но у нее все было заранее подготовлено, и она вмиг исчезла. Я хотела крикнуть, но побоялась… Я дрожала при одной мысли, что донья Мария проснется… Вдвоем они тихонько покинули дом, и я осталась одна… Ах, какое безумие со стороны этой девочки, которую все кругом считали святой. Вся кровь во мне кипит. Лорд Грей обманул ее, он ее бросит. Идем же, идем скорее.
– Уж не сплю ли я? Так, значит, Асунсьон… Но зачем мы идем, что мы можем сказать Асунсьон и лорду Грею?
– Вот как рассуждает мужчина, кабальеро, воин, носящий шпагу! Когда они ушли на моих глазах, меня охватил гнев… Я хотела бежать за ними… Потом мне пришло в голову, не лучше ли позвать на помощь домашних. И наконец я подумала, что прежде всего необходимо помешать Асунсьон бежать из Кадиса и вернуть ее домой, тогда графиня ничего не узнает… Я просила небо вразумить меня и шептала: «Боже мой, что в силах сделать женщина, бедная слабая женщина против коварства и хитрости проклятого англичанина? Всемогущий Боже, помоги мне». И тут появился ты.
– Что же ты намерена делать?
– Я колебалась, идти или нет. Было бы настоящим безумием идти одной. Чего бы я могла достичь одна? Ничего. Теперь другое дело. Я ворвусь к этому злодею, попытаюсь убедить несчастную девушку, что ее ждет жалкая участь. О, я никогда не думала, что она способна на такой ужасный поступок. Я сделаю все возможное, чтобы вырвать ее оттуда… Со мной ты, мужчина, я больше не боюсь лорда Грея, посмотрим, решится ли он в твоем присутствии упорствовать в своих гнусных замыслах.
– Он не станет упорствовать. Твой план очень хорош, нам помогает само Провидение.
– Бедная дурочка, разве она виновата? Из нее хотели сделать святую; жизнь взаперти, появление лорда Грея – все подействовало на ее воображение. Мы очень любим друг друга. Мне не раз удавалось добром и лаской добиться от нее гораздо большего, чем ее матери со всей ее суровостью и католической церкви с ее святыми… Она вернется, вернется с нами… Но как это страшно – и она и я, мы обе убежали из дому!.. Идем, идем же быстрее. Этот человек живет на краю света.
– Мы уже скоро будем на месте. Лорд Грей выпустит на волю свою жертву. И понесет заслуженную кару.
– Бог да услышит тебя. Бедная Асунсьон! Бедная моя подруга! Такая чудесная и такая сумасбродная! У меня сердце разрывается, когда я подумаю, что она навеки обесчещена. Мы вырвем ее из рук соблазнителя… Нет, она не покинет Кадиса. Еще далеко до рассвета. Идем же, скорее, скорее.
Наконец мы достигли дома лорда Грея. Я громко постучал в дверь. Нам открыл заспанный и недовольный слуга.
– Сеньора нет дома, – сказал он.
– Он дома, я знаю.
Дом лорда Грея был местом всевозможных приключений, сюда в любое время дня и ночи приходили мужчины и женщины, и слуга, привыкнув к этому обычаю, не воспротивился нашему вторжению. Повторяя «сеньора нет, сеньор еще не возвращался домой», он провел нас в гостиную и зажег свет.
Инес в изнеможении опустилась на стул. Пробежав по всем комнатам, я убедился, что лорда Грея и в самом деле нет дома. Мы с Инес растерянно переглянулись, потрясенные неожиданным исходом нашей опасной затеи.
– Их нет, Инес. Лорд Грей заранее принял меры, все бесполезно, мы не можем помешать их бегству.
– Бесполезно! – горестно воскликнула Инес. – Не знаю, что придумать. Отведи меня домой. Пресвятой Боже, что, если нас с тобой увидят вместе на улице!.. Вдруг донья Мария проснулась и встала, а меня с Асунсьон нет дома!.. Настоящее безумие! Бедная Асунсьон! Такая хорошая и такая сумасбродная!
Инес горько оплакивала свою несчастную подругу.
– Для меня это так, словно она умерла, – сказала Инес. – Пусть Бог простит бедняжку!
– Я был обманут ее показной святостью, мне и в голову не приходило, что Асунсьон способна на такую слепую, безрассудную страсть.
– Уму непостижимо, до чего она лицемерна. Она научилась так скрывать свои подлинные чувства, что решительно всех ввела в обман.
– Послушай, Инес, я должен наконец высказать тебе все, что у меня накопилось на сердце. Я был убежден, что в лорда Грея влюблена ты. Все, в том числе и Амаранта, думали то же самое.
– Я знаю. В этом моя вина. Желая спасти подругу от суровых материнских выговоров и наказаний, я молча сносила все подозрения и упреки. Ко мне графиня была снисходительнее, в конце концов все ограничивалось только записками и кое-какими мелочами; так создалось обманчивое мнение о моей ветрености… Порой я даже сознательно брала на себя прегрешения Асунсьон, мне это было на руку… Ты понимаешь? Я с таким удовольствием бесила дона Диего, а он клялся, что никогда не женится на мне.
– Он надеется, что в скором времени ты отдашь ему свою руку.
Тут Инес впервые за тот вечер рассмеялась.
– Я знала, – добавила она, помолчав, – что подозрения падают на меня, и молчала. Я никогда не выдала бы бедную Асунсьон… Я надеялась выбить из ее головы безумную мысль и однажды едва не добилась своей цели… К каким только хитростям не прибегал лорд Грей в своей опасной игре! Тебе известно все, что случилось в тот день, когда мы отправились в кортесы? Право, ты странный человек! Я надеялась, что ты по-прежнему будешь приходить к нам по вечерам, и хотела все рассказать тебе. Шли дни, месяцы, а я, покинутая всеми, предоставленная самой себе, всячески оттягивала замужество в надежде, что наступит день, и я стану свободна… Но уйдем немедля отсюда. Боже, как уже поздно!
– Инес, я снова нашел тебя, снова завоевал после того, как считал навсегда потерянной, – сказал я, забывая обо всем на свете. – Ты для меня воскресла из мертвых. Дорогая моя, последуем примеру Асунсьон и лорда Грея, уедем далеко-далеко отсюда.
Инес с укором посмотрела на меня.
– Как, ты согласна вновь вернуться в эту тюрьму, еще более мрачную и суровую, чем дом Рекехо?[131] – сказал я в сильном возбуждении и сжал ее пальцы в своих руках.
– Придется ждать, – ответила она. – Проводи же меня домой.
– Снова туда! – воскликнул я, раскинув руки и преградив ей дорогу в страстном желании воздвигнуть перед Инес нерушимую стену и отгородить ее от всего остального мира. – Снова туда! Но ведь мы с тобой больше никогда не увидимся. Донья Мария прикажет, и двери этого ада навсегда захлопнутся передо мной. Инес, дорогая, идем к Амаранте, вдвоем с ней мы убедим тебя. Там, в ее доме, ты узнаешь то, что для тебя важнее всего на свете.
Но Инес не терпелось поскорее покинуть дом лорда Грея.
– Ну, еще одно мгновение, одно мгновение! Я месяцами не вижу тебя. Один Бог знает, когда мы снова встретимся. Знаешь, правительство направляет войска в Картахену морем, на помощь партизанским отрядам в Кастилии. Я назначен в эту экспедицию, и, сама понимаешь, мой долг повиноваться приказу. Когда мы увидимся вновь? Никогда. Не расставайся же со мной этой ночью. Уйдем отсюда, я провожу тебя в дом графини, твоей кузины.