– Будем драться. Не желаете ли напоследок получить еще один урок фехтования?
– Благодарю, я уверен в своих силах.
– Бедный юноша!.. Я убью вас!.. Но уже половина одиннадцатого… друзья ждут меня…
– В Калете.
– Кто секунданты?
– Мы их выберем на месте среди друзей.
– Поспешим же.
– Идем.
– А я-то думал, – сказал он с искренним удовольствием, – что в Кадисе нет другого Дон Кихота, кроме дона Педро дель Конгосто… О, Испания! Чудесная страна!
Ночь была тихой и темной. Подойдя к воротам Калеты, мы еще издали увидели иллюминацию на площади Баркильяс и в балаганах. Множество народу толпилось в этих наспех оборудованных местах увеселения, слышались радостные возгласы в честь победы при Альбуэре.
Пришлось обождать. Друзья лорда Грея и дона Педро стояли на городской стене, разделившись на две группы.
– Палки не забыли? – шепотом спросил один из друзей лорда Грея.
– Мы запаслись бычьими жилами, ими можно здорово отхлестать человека, не рискуя его убить…
– А смоляные факелы?
– Ракеты?
– Все припасено, – ответил, не скрывая своего удовольствия, один из дружков англичанина. – А двойник лорда Грея в старинных доспехах ждет своего часа вон в том доме. Кадис еще не видывал такого чучела.
– Но где дон Педро? Он что-то замешкался…
– Да вот он идет, окруженный своими крестоносцами.
– Все должно быть разыграно как по нотам, – повторил англичанин. – Прощаясь с Кадисом, я задумал славную шутку.
– Жаль, что ее нельзя разыграть на театральных подмостках.
– Сеньоры, час близится. Идите же сюда, Арасели.
– Сейчас.
Все спустились вниз. Я на минуту задержался в стороне, чтобы собраться с мыслями. Прохаживаясь между воротами и башней монастыря Капуцинов, я различил на городской стене черный силуэт, расплывчатую человеческую фигуру; повернувшись лицом к морскому берегу, незнакомец напряженно следил за действующими лицами шутовской дуэли. Меня разбирало любопытство узнать, кто это такой, но время было позднее, и я поспешил спуститься вниз.
На берегу особняком стояли две группы из одного и другого лагеря; все собравшиеся, за исключением нескольких чудаков в наряде крестоносцев, знали о затевавшемся спектакле. В стане лорда Грея я увидел его двойника – рослого детину, вооруженного с головы до пят, в медных латах, со щитом в руке и в средневековом шлеме, увенчанном таким множеством перьев, какое увидишь разве что на дикаре из Америки. Каждый считал своим долгом напутствовать его добрым советом, а он в ответ неизменно твердил:
– Ладно, все сам знаю. Не очень-то весело дать себя убить, хотя бы и в шутку. Словом, я стану в позицию, затем скажу по-английски «пликис микис»… Потом страшно зареву, и прочее и прочее.
– Старайся как можно лучше подражать моему голосу и жестам, – наставлял его лорд Грей.
– Будьте покойны, милорд.
Один из приспешников англичанина подошел к другой группе и громким голосом оповестил:
– Его светлость лорд Грей, герцог Грей приготовился. Итак, поделим солнце…[143] за неимением солнца поделим звезды… Проведем черту на песке.
– Я готов, – сказал дон Педро, видя, что к месту дуэли приближается фигура закованного в латы рыцаря. – Но вы как будто трепещете от страха, лорд Грей.
В самом деле, двойник лорда дрожал с головы до ног.
– Да поможет мне Бог! – воскликнул глухим голосом Конгосто. – И да будет моя рука крепче десницы самого Сида, дабы восстановить справедливость и покарать презренного обидчика! Лорд Грей, признаете ли вы свою вину и готовы ли вы исправить причиненное вами зло?
Сеньор Поэнко (ибо это был не кто иной, как он) счел благоразумным дать ответ по-английски:
– Пликис микис… ай! О-о-о! Шут Конгосто… Но-о-о!
– Да будет так! – ответствовал дон Педро и выхватил из ножен шпагу. – Нас рассудит Бог…
Смертоносная сталь скрестилась. Сжимая шпагу обеими руками, дон Педро наносил противнику такие сокрушительные удары, что мог бы рассечь его пополам, ежели бы благоразумный сеньор Поэнко не увертывался от них и не отскакивал назад. Зрители давились от смеха – дуэль походила на пляску, в которой дон Педро, норовя настигнуть карающим мечом предполагаемого лорда Грея, делал уморительные прыжки то вправо, то влево. В конце концов, всячески увертываясь от ударов, его противник взревел и упал наземь, простонав:
– Умираю!
Тут дон Педро был вмиг окружен беснующимися людьми. Под оглушительные крики: «Да здравствует великий дон Педро дель Конгосто, отважнейший рыцарь Испании!» – на спину победителя обрушился град ударов. Вспыхнули смоляные факелы, и поднялась адская суматоха. Дона Педро толкали из стороны в сторону, попытались было поднять на руки, потом потащили за собой, а удары все сыпались на злополучного рыцаря и двух-трех крестоносцев, пытавшихся за него вступиться.
– Да здравствует отважный и непобедимый дон Педро дель Конгосто, поразивший лорда Грея!
– Прочь, канальи! – вопил, отбиваясь, несчастный кабальеро. – Я убил англичанина, справлюсь и с вами, бессовестные завистники.
Его беспощадно колотили, пинали, щипали, дергали и, воздавая шутовские почести, волоком тащили к воротам; наконец, сжалившись, его взвалили на плечи и торжественно понесли в город. Одни трубили в рог, другие били в сковороды и горшки, звенели бубенцами и колокольчиками; при пламени факелов и неумолчном трезвоне процессия напоминала шабаш ведьм или фантастическое видение тех времен, когда верили в волшебников. Достигнув городской стены, толпа прекратила издевательства и с подлинным триумфом пронесла героя мимо балаганов. На опустевшем берегу одиноко поблескивал меч, выпавший из рук дона Педро. Когда-то, как я уже упоминал, он принадлежал Франсиско Писарро. Печальный конец испанского величия!
Лорд Грей, я и двое случайных секундантов остались на месте.
– Снова шуточное представление? – спросил Фигероа, один из секундантов.
– Давайте скорее, – нетерпеливо сказал лорд Грей, – мне пора готовиться в путь.
– Объяснитесь, – предложил другой секундант, – и конец вражде.
– Я жду объяснений от Арасели, – сказал англичанин.
– Слово за лордом Греем, это ему следует оправдаться в своем поведении.
– Защищайтесь! – крикнул он в ярости. – Прощаясь с Кадисом, я убиваю своего друга.
– Защищайтесь, – повторил я, обнажая шпагу.
Приготовления длились недолго, клинки скрестились, прорезав темноту ночи.
– Стой! – крикнул Фигероа. – Мы не одни… Сюда кто-то приближается.
– Какая-то темная фигура… Проклятое любопытство!
– А что, если это сам Вильявисенсио? Прослышав о задуманной шутке, он спешит помешать представлению, а наткнется на настоящую дуэль.
– Похоже, что это женщина.
– Нет, скорее всего мужчина. Остановился… следит за нами.
– Продолжаем.
Клинки снова скрестились. При втором ударе я почувствовал, что рука моя окрепла. Лорд Грей владел шпагой в совершенстве, но был необычайно взволнован; я меж тем сохранял спокойствие. Минута – и моя рука сделала молниеносный выпад; лязгнула сталь о сталь, и лорд Грей с криком упал наземь.
– Умираю, – прошептал он, прижав руку к груди. – Арасели… славный ученик… не посрамил учителя.
Отбросив прочь шпагу, я кинулся вперед, чтобы оказать помощь раненому, но Фигероа в смятении остановил меня:
– Все кончено… Беги, Арасели, не мешкай. Губернатор… Посольство… Уэлсли.
Понимая опасность моего положения, я повернул к городской стене. Потрясенный, я быстро шагал к воротам, как вдруг передо мной выросла человеческая фигура, решительно направлявшаяся к месту катастрофы.
«Губернатор Вильявисенсио!» – подумал я про себя, не успев как следует разглядеть непрошеного свидетеля дуэли.
Но, подойдя ближе и узнав незнакомца, я с удивлением воскликнул:
– Сеньора донья Мария!.. Вы здесь в столь поздний час?
– Упал, – сказала она, не сводя глаз с того места, где лежал лорд Грей. – Маркиза была права, такому человеку, как дон Педро, не по плечу такой подвиг. Вы…
– Сеньора, – резко прервал я донью Марию, – не вздумайте хвалить меня… Это не подвиг… Я хочу забыть его, забыть, что моя рука…
– Вы покарали презренного человека, восторжествовал высокий принцип чести.
– Я сомневаюсь, сеньора. Мой подвиг жжет огнем мое сердце.
– Я хочу видеть его, – сухо проговорила донья Мария.
– Кого?
– Лорда Грея.
– А я не хочу, нет! – с ужасом сказал я, желая поскорее покинуть место дуэли.
Донья Мария подошла ближе и внимательно оглядела несчастного раненого.
– Надо перевязать рану, – сказал кто-то из хлопотавших вокруг него людей.
Донья Мария бросила им свой платок, потом, сняв с головы черную шаль, разорвала ее на куски и кинула на песок.
Открыв глаза, лорд Грей прошептал еле слышно:
– Донья Мария! Зачем ты приняла облик моего друга? Если твоя дочь пойдет в монастырь, я снова выкраду ее.
Графиня де Румблар поспешно повернула назад, к воротам.
Движимый чувством сострадания, я подошел к лорду Грею. Вид его сильного тела, распростертого на земле, и смертельно побледневшего лица причинил мне мучительную боль. Узнав меня, раненый приподнялся и, вытянув вперед руку, произнес слова, навсегда запечатлевшиеся в моей памяти. Загадочные слова!
Я быстро пошел прочь. В воротах Кадеты графиня де Румблар окликнула меня.
– Вам надо скрыться, рассчитывайте на мою помощь, – сказала она. – Вильявисенсио хочет арестовать вас, но я не допущу, чтобы такой благородный человек попал в лапы судей. Проводите меня домой.
Я предложил сеньоре руку, и мы медленно двинулись вперед. Я молчал.
– Кабальеро, – сказала она. – О, с какой радостью я называю вас этим именем! Как редко в наш развращенный век по праву звучит это прекрасное, благородное слово.
Я не отвечал. По дороге моя спутница два или три раза принималась расточать мне похвалы. Я стал испытывать отвращение к своему нелепому рыцарству. Кровь лорда Грея стремительным потоком лилась перед моими глазами.