Антон ФарбКаэрден, или Милосердный рыцарь
По дороге в Форт-Саваж
Случилось так, что рыцарь Каэрдэн впал в немилость короля.
Не стану я уподобляться тем дворцовым сплетникам, которые охочи посудачить о скандалах, и только намекну на причину гнева нашего милосердного монарха: здесь была замешана одна благородная особа, чей лик прекрасен, стан — изящен, а имя пусть остается неизвестным.
Еще в скандале принимали участие ревнивый рогоносец-муж, подстрекаемый злословцем-сенешалем и позже убитый на турнире Каэрдэном; сам надменный сенешаль, чей точеный профиль и мужественный анфас были изрядно подпорчены могучим кулаком Каэрдэна; и король, который любил Каэрдэна как сына и потому не стал приказывать ему жениться на внезапно овдовевшей даме, а послал его в самый удаленный город королевства — Форт-Саваж, откуда досель никто не возвращался.
На этом я закончу вспоминать о прошлом, чтоб в будущем меня не постигла участь сенешаля. Негоже, право, мне чернить столь благородного героя, каким всегда был Каэрдэн.
Наш рыцарь высок и строен, широк в плечах и узок в бедрах, и равных нет ему во владении копьем или мечом. А что до его нрава, то должен с грустью я сказать: был Каэрдэн горяч и зачастую несдержан в своих деяниях. И если в дни войны такие качества лишь подчеркивают рыцарскую доблесть и отвагу, то в дни мира они толкают на бесчинства.
Вот и сейчас Каэрдэн едет верхом по старому тракту, и сердце его грызет запоздалое раскаяние. О нет, вовсе не о своем ударе копьем, прервавшем жизнь мужа-рогоносца, жалеет Каэрдэн. Наш рыцарь так привык блистать среди себе подобных на турнирах и пирах, и покорять сердца прекрасных дам, что сама мысль о том, что целый год (таков был срок изгнания) ему придется жить в глуши, в компании вилланов, вгоняет рыцаря в тоску.
— Ох, — вздыхает Каэрдэн, а спутник его, премудрый маг Игнатиус, о котором я расскажу вам позже, спрашивает:
— Что вас расстроило, мой милый Каэрдэн?
— Ох, — опять вздыхает Каэрдэн. — Всего неделю мы в пути, а меня уже одолевает скука. Скажите, чем может заняться рыцарь в столь отдаленном диком месте? Как здесь найти мне даму, которой мог бы я служить? Поведайте, премудрый Игнатиус, что вам известно о здесь обитающих чудовищах, которых мог бы я сразить во славу короля? Или в ближайший год мне предстоит пасти коров?
— Что вы! — восклицает Игнатиус. — Наш король не так жесток, чтобы обрекать вас на столь страшную участь. Успокойтесь, отважный Каэрдэн. Хоть мне известно крайне мало о той земле, куда мы едем, я вам могу пообещать: скучать вам не придется. Нас ждут неведомые топи Морасского болота, где прячутся остатки подлых и коварных сект друидов, и я не сомневаюсь, что у вас будет шанс свершить немало подвигов, и тем прославить свое имя.
— Ах, — вздыхает Каэрдэн. — Я надеюсь, что вы правы… Но хватит ли мне омерзительных чудовищ и злокозненных друидов на целый год?
— Не бойтесь, — смеется Игнатиус. — По слухам, в Форт-Саваже, откуда досель никто не возвращался, творятся дела столь странные и загадочные, что идолопоклонники-друиды просто не в силах быть единственной причиной всего зла, что ополчилось на нашу землю.
— Зла? — оживляется могучий Каэрдэн. — О, как рад я это слышать! Что может быть более достойным занятием для рыцаря, как не искоренение зла и защита добра? Вы утешили меня, мудрый Игнатиус. Теперь, когда я знаю, что впереди меня ожидают опасности и тяготы борьбы со злом, скука моя уступает место отваге. Поспешим же, маг, в далекий Форт-Саваж, чтобы скорее вступить в схватку!
Промолвив это, Каэрдэн пустил коня галопом. Игнатиус поморщился — ведь был он стар и торопливость осуждал, но все же поспешил догнать нетерпеливого рыцаря.
И так, едва не загнав своих лошадей, рыцарь и маг приехали в Форт-Саваж на несколько часов раньше, чем собирались.
Охотничья сеть
А дальше в нашей повести говорится, как подъезжая к воротам города, Каэрдэн осадил своего взмыленного скакуна и обернулся поглядеть, не слишком ли отстал в дороге маг Игнатиус.
— Ну что же вы! — восклицает Каэрдэн. — Давайте поскорее!
— Я маг, а не рыцарь, — отвечает Игнатиус. — Мне не пристало пускаться вскачь при одной мысли о битве со злом. И вам, мой нетерпеливый спутник, я бы посоветовал сдерживать свои порывы…
— Вы только поглядите, — перебивает Каэрдэн. — на эти стены, башни и ворота! Все сложено из бревен, и заполыхает от однойединственной огненной стрелы! И если эта крепость — единственная преграда на пути сил зла из Морасского болота, то наше королевство в большой опасности!
Игнатиус задумчиво кивает, а Каэрдэн орет во все горло:
— Эй, вы, отпирайте ворота!
А из-за частокола вопрошают:
— Кто пожаловал?
— Это рыцарь Каэрдэн и чародей Игнатиус, прибывшие из столицы по приказу короля!
Ворота медленно отворились и два всадника въехали в ФортСаваж.
Что же увидели они перед собою? Все горожане, а также кнехты уставились на приезжих с подозрением и настороженностью. Каждый житель Форт-Саважа сжимал в руках кто рогатину, а кто дубину, ну а кнехты направляли на гостей свои алебарды. И тишина висела в воздухе, тяжелая и мрачная.
— Не очень-то гостеприимно нас встречают, — бормочет себе под нос Игнатиус, а Каэрдэн постепенно охватывает гнев, пока они едут вдоль по главной улице.
— Что за странный город? — громко спрашивает он. — Разве нас здесь не рады видеть? Или это новая манера принимать королевских посланников?
— Скажите, благородный рыцарь, — молвит один из кнехтов, беря под уздцы коня Каэрдэна. — Почему ваши лошади в мыле?
— Какое твое дело? — возмущается Каэрдэн. — Чем задавать дурацкие вопросы, лучше б проводил нас к коменданту гарнизона!
— Вяжи их, братцы! — закричал старый кнехт, и на всадников сзади набросили тяжелую сеть, сплетенную из толстых просмоленных веревок.
Каэрдэн тут же схватился за меч, а Игнатиус сложил пальцы для боевого заклятья, но две рогатины сбросили всадников на землю и тяжелые дубины опустились на их затылки, лишив рыцаря и мага сознания.
В темнице
Очнулся Каэрдэн в темном и сыром погребе, связанный по рукам и ногам.
— Игнатиус, вы здесь? — шепотом спрашивает Каэрдэн.
А вместо ответа рыцарь услышал только возмущенное мычание, и догадался, что магу заткнули в рот кляп — чтобы не колдовал.
— Я теперь знаю, почему отсюда никто не возвращался, — гневно восклицает Каэрдэн. — Проклятые кнехты! Гнусные горожане! Да как они посмели!
Тут открывается люк и в погреб начинают спускаться кнехты с факелами. Каэрдэн грозит им всем страшной расправой, но они поднимают его и Игнатиуса и прислоняют к стене. Вслед за кнехтами в погреб спустился пожилой рыцарь со значком коменданта гарнизона. Был он сед и благороден ликом, и жестом заставив замолчать Каэрдэна, спросил:
— Вы желали меня видеть?
— Да! — отвечает Каэрдэн. — И мы прискакали из столицы в эту глушь вовсе не затем, чтобы нас связали и избили! Извольте немедленно нас освободить — именем короля!
Комендант кивает, берет у одного из кнехтов факел и подносит пламя к груди Каэрдэна. Тот кричит от боли и осыпает всех проклятиями. Комендант меняется в лице, потом подносит факел к Игнатиусу, едва не подпалив колдуну бороду, а затем отбрасывает факел на землю и хватает себя за голову.
— Что вы натворили! — кричит он на своих кнехтов. — Развяжите их скорее!
Падают на землю куски веревки, и комендант ведет гостей к себе домой.
Рассказ коменданта
— Прошу покорнейше меня простить, — так молвит комендант, низко голову склоняя перед рыцарем и магом, — за та прискорбное недоразумение, что приключилось с вами.
— Нет, мы вас не извиняем, — отвечает Каэрдэн. — Какое вы имели право подвергать нас пыткам огнем, будто мы — еретики, не признающие Творца? Какие мы вам дали основания для того, чтоб нас связать и заключить в темницу? Такое никогда и никому я не спускал. Поэтому, коль вы не трус…
— То вы должны нам объяснить причины ваших действий, перебивает Каэрдэна маг.
— О, с удовольствием! — говорит комендант. — Я буду только рад поведать вам о тех кошмарах, что творятся в Форт-Саваже и земле Морасской.
И вот что рассказал комендант.
В Морасских топях обитало зло. Когда и откуда оно там появилось — никому не известно, но каждый Имболк, Белтейн, Лугназад и Самайн крестьяне отводили к местному друиду по корове. Друид приносил коров в жертву на своем нечестивом алтаре, и целых три луны можно было спокойно посылать детей на болота за брусникой, зная, что их не утащат кикиморы.
Так жили крестьяне Морассии не один век, и хоть тяжко им приходилось, но терпели они зло, ибо не было у них другого выхода.
А когда в столице началась Пурификация, и Адепты Истинной Магии вместе с монахами Всебезразличного Творца каленым железом выжгли скверну идолопоклонничества и изгнали из городов и окрестных лесов всех друидов и шаманов, волхвов и ведунов, а также злобствующих еретиков, то весь этот мерзкий сброд потянулся в Морассию.
Они, людишки пакостные и трусливые, нашли себе приют в непроходимых топях. Ведь край Морасский был тогда недосягаем для королевских кнехтов. Крестьяне же никак не могли остановить поток нечестивых пилигримов, и те все шли и шли… И заселяли топи.
Ах, если б только укрытия искали нечестивцы! Но нет, злокозненный их разум взалкал возмездия. Друиды шли в болота, чтобы вернуться с новой силой!
И пробудили они древнее зло. Ожили капища, и уже не звериная человеческая кровь пролилась на алтари лживых богов: Неба и Земли, Дерева и Куста… Да простит меня Творец за перечисление языческих идолов! А впрочем, Творцу все безразлично, и потому осмелюсь я назвать имя самой жесткой богини друидов. Природой величали они ее, и приносили ей самые кровавые жертвы…
Воистину, ужасные дела творились на болотах! Пустели деревеньки, крестьяне в ужасе снимались с насиженных мест и шли искать правду к самому королю и гроссмейстерам Чародейской Коллегии.