Они никогда не говорили о чувствах. А когда по ночам в порыве страсти с его губ срывалось «я люблю тебя», Рита лишь крепче обхватывала его руками, впиваясь ногтями в кожу. Она, казалось, даже в экстазе не теряла голову настолько, чтобы признаться ему в своих чувствах. Ратмиру это выматывало душу.
За летом пришла осень, а за ней снегом завьюжил декабрь. Менялось все вокруг, но не Ритино к нему отношение. Его мечты о том, что после лета что-то между ними пойдет по-новому, не осуществились. Наоборот, пока Лиза была на даче, Ратмир мог рассчитывать хотя бы на то, что холодная днем, ночью Рита в его объятиях будет горячее пламени. Теперь же и ночи, проводимые вместе, стали редкостью. Только, когда изредка Рита отвозила Лизу на весь выходной к бабушке на дачу, Ратмир мог рассчитывать на то, что Рита приедет к нему, и они снова будут предаваться страсти, которая между ними не утихала, а разгоралась, кажется, сильнее с каждой новой встречей.
Ратмиру было тяжело. Иногда казалось, что нужно бы все бросить. Но отказаться от Риты он не мог и не хотел. Однако к Новому году решил, что нужно сделать хоть что-то, чтобы заставить Риту расколоть ту скорлупу, в которую она спрятала все свои чувства. Нужно было хотя бы об этих чувствах поговорить.
***
– Что это? – Рита с подозрением уставилась на яркие листовки, которые Ратмир разложил перед ней на столе.
Был вечер – самый конец рабочего дня. Ратмир вызвал Риту к себе в кабинет.
– Посмотри? Нравится?
Рита искоса взглянула на глянцевые бумажки, на которых был изображен какой-то экзотический остров, красивые отели, белоснежные пляжи, изумрудное море.
– Красиво… – протянула Рита. – Но что это?
– Наш новый проект.
– Проект?
– Да. Твой и мой.
– В смысле? – вскинула она на него зеленющие глаза.
– На Новый год поедем на Мальдивы.
– «Валид» собирается что-то строить на Мальдивах? – удивленно спросила Рита.
– «Валид» – нет, а мы с тобой – да.
– Мы с тобой? И что же мы будем строить?
– Любовь, Рита. Мы с тобой будем строить нашу любовь, наши отношения.
Она молчала, смотрела на него и хлопала ресницами, ничего не говоря. Пальцы ее беспрестанно разглаживали лежавшие на столе рекламные проспекты отдыха на Мальдивах.
– Ну, – не выдержал Ратмир. – Что скажешь, Рита?
– Это несколько неожиданно, – медленно процедила она.
– Несколько неожиданно? – он чувствовал, что начинает заводиться.
– Да.
– Это все, что ты можешь сказать? – Ратмир, до того сидевший на краешке стола перед Ритой, вскочил и уставился на нее.
– А что ты хочешь, чтобы я сказала? – Рита в глаза ему больше не смотрела, а сидела, потупив взор.
– Не знаю. Может, жду, что ты обрадуешься, улыбнешься, обнимешь меня, в конце концов?
– Я не думаю, что поездка на Мальдивы на Новый год – хорошая идея, – осторожно сказала Рита, делая паузы, будто подбирая каждое слово.
– Почему? – раздраженно спросил Ратмир.
– Я не оставлю Лизу одну на праздник, неужели ты не понимаешь? – он видел, что Рита тоже раздражена, но решил дожать ситуацию.
Он-то, дурак, и правда рассчитывал, что Рита обрадуется. Какая девушка не обрадовалась, если бы ее возлюбленный сделал ей такой сюрприз? Правильно. Ключевое слово – возлюбленный. Может, Рита вовсе не давит свои чувства, а на самом деле равнодушна к нему? Просто спит с ним ради хорошего секса, и все?
– А кто сказал, что нужно оставлять Лизу? Она поедет с нами, – Ратмир попытался улыбнуться, надеясь, что уж против этого аргумента Рите сказать будет нечего, но он ошибся.
– Не уверена, что Лизе понравится Новый год на Мальдивах…
– Почему? – вспылил Ратмир, повысив голос.
– Ну, не знаю… Там же жарко, да и вообще…
– Что, вообще, Рит? – выкрикнул он, уже не сдерживаясь. – Что, вообще? Елки нет? Будет вам елка. Деда Мороза организуем. Что еще?
Ратмир, сунув руки в карманы джинсов, начал нервно расхаживать по кабинету.
– Еще будут какие-то возражения?
– Там снега нет, – еле слышно прошептала Рита, подняв на теперь подошедшего и возвышавшегося над ней Ратмира изумрудные глаза. Такие невинные, но смотрящие с таким упрямством. Полыхают, вон, зеленым огнем. Ведьма!
– Снега нет? Что ж, закажем горы этого чертова снега, – он перевел дух, борясь с желанием схватить Риту за шкирку и хорошенько встряхнуть, чтобы из ее головы вылетели все глупые мысли о его, Ратмира, неблагонадежности. Ведь все дело в этом. Она никак не хочет понять, что ему можно верить. – Не хочешь на Мальдивы, поехали в Норвегию или в Мурманск, или на Северный Полюс. Там полно снега, Рит.
Она молчала, теперь опустив глаза и не решаясь посмотреть на него.
– Ведь дело не в снеге, да? Ты просто не хочешь никуда со мной ехать.
Ратмир присел перед Ритой на корточки и, приподняв ее лицо за подбородок, заглянул Рите в глаза.
– В чем дело, Рит? Сколько еще ты не будешь подпускать меня к себе, а? Сколько еще ты не будешь пускать меня в свою жизнь?
– Я же пустила…
– Пустила? – Ратмир усмехнулся. – В свою постель? Да, в постель ты меня пустила.
– А что еще тебе нужно?
Рита вскочила со стула и, подбежав к огромному до самого пола окну, отвернулась от Ратмира.
– Господи, Рита. Да ты мне нужна, ты!
Ратмир подошел к ней и развернул Риту к себе, схватив за плечи.
– Неужели ты не видишь, что я люблю тебя, дурочка? Неужели ты и правда этого не поняла до сих пор.
– Сегодня любишь. А завтра? – он видел, что в глазах Риты стоят слезы. – Где гарантия, что будешь любить завтра? Или через месяц? Или через год?
– Нет такой гарантии, Рита. Ни у кого нет. И через двадцать лет чувства могут вдруг пройти, и все кончится. Но если рассуждать, как ты, то тогда вообще никому и никогда не надо сходиться вместе. Не надо влюбляться, жениться, рожать детей. Если бы все так осторожничали, то наш мир давно бы улетел в тартарары.
Рита высвободилась из его объятий и прошептала:
– Я не готова… Я не готова дать тебе больше, чем есть сейчас.
Ратмир усмехнулся. Не думал он, что сегодняшний вечер закончится так. Ну и черт с ним! Он, в конце концов, тоже не железный!
– А я не могу больше довольствоваться этим. Я хочу либо все, либо ничего. Хочу быть частью твоей жизни и жизни Лизы. Хочу что-то значить для тебя, а не просто спать с тобой. Тело… Тело я могу получить от любой женщины, Рита. Но от тебя мне нужно гораздо больше.
Он видел, что она вот-вот расплачется. И он мог бы заставить себя заткнуться, проглотить свою гордость и свести их разговор к какой-нибудь ничего не значащей фразе, а потом… А потом их отношения продолжились бы, как и раньше. Но Ратмиру и правда хотелось от Риты многого. Уже почти десять месяцев прошло с той ночи, когда они впервые столкнулись в кафе «Берлин». Черт, да он даже помнил все слова, произнесенные ими в тот вечер. Каждый Ритин жест помнит, каждую ее черточку, все эмоции, что сменили друг друга на лице, пока она работала за ноутбуком, а он сидел неподалеку, рассматривая ее; и помнит, как она бежала с той чашкой кофе, и как споткнулась, опрокинув горячий напиток, и как убивалась из-за пропавшей презентации; и как удивилась его помощи, а потом тому, что он предложил, чтобы она пригласила его на ужин. Чуть больше девяти месяцев прошло, а он ничего не забыл. Раз заглянув в ее колдовские глаза, он потерялся в них навсегда. Гарантии ей нужны? А ему, Ратмиру, не нужны. Он давно понял, что любит Риту, что это не просто увлечение, мимолетная страсть, скоротечная влюбленность. Любит он ее. Любит! А она?
– Рит, ты любишь меня?
Он увидел, как она вздрогнула. Не ожидала, что он спросит. А он спросил. Ратмир все ждал ответа, а она все молчала. Прошло несколько минут, а ему показалось, что вся его жизнь прошла и вот-вот подойдет к финишу. Ратмир усмехнулся.
– Наверное, все дело в этом. Когда любит только один, то ни Мальдивы, ни Северный Полюс дело не спасут.
Так как Рита не отвечала и даже не смотрела ему в глаза, Ратмир поставил точку:
– Что ж, я больше никогда не побеспокою тебя, Рита. Можешь не опасаться за свое место в компании. В конце концов, для тебя я всегда был просто начальником. На том и порешим.
Он развернулся и вышел, испугавшись, что если не уйдет сейчас, то не уйдет уже никогда. А уйти было нужно.
***
Новый год они встретили в обычной компании. Втроем Закаевы завалились в «Клуб» к Марату и налакались вхлам. И если раньше они пили, потому что им было весело, было плевать на все, они просто отрывались в компании красивых телок, то на этот раз и от шампанского, и от пришедшего ему на смену виски, и даже от стриптизерш, нарядившихся в честь праздника в искрящуюся мишуру, веяло горечью.
Не только у Ратмира на душе было гадко. Руслан тоже был зол. Его отношения с прекрасной Людмилой развивались не так, как хотелось бы мужчине. И даже Саид, самый беспечный из всей троицы, был хмур и не весел. Он не признавался братьям, что его мучило, но их плохое настроение разделял не просто за компанию. Ему и самому было гнусно.
– Бабы – зло, – пришел к выводу Саид, осушив залпом очередной стакан.
– Сучки они и есть сучки! – поддержал Руслан.
– А Ритка из них самая первая! – икнув и опрокинув в себя наполненный до краев стакан виски, подытожил Ратмир.
А потом был еще виски, какие-то полуобнаженные женщины, бой курантов, хотя он, пожалуй, был чуть раньше, снова шампанское, музыка, веселые крики отрывающейся толпы, виски, коктейли, зловонные кубинские сигары, хохочущие голоса, разукрашенные алой помадой губы, одни, вторые, третьи, и опять виски или, может, уже коньяк, темнота, забытье, похмелье, снова вечеринка, снова алкоголь, снова похмелье…
Глава 24
– Ты ведь любишь меня! – прорычал на ухо, нависая голыми кубиками накачанных мышц, вдавливая в себя так, что не могла шелохнуться.
А потом задрал ее лицо к потолку, и она не могла отвести взгляд.
– Тогда завтра же поженимся и начнем совместное житье-бытье, – горячее дыхание обожгло мочки ушей, в ноздри проникал его одуряющий амбре. От этого запаха кружилась голова, она почти теряла сознание. Руки-колонны опутывали ее тело, пальцы-струны, как у музыканта, проникали не только под ее юбку, но и в самую душу.