Вспоминая с легкой тоской безмятежный вчерашний вечер, проведенный с нею в кафе, он невольно блуждал взглядом по окружающей обстановке, как будто где-то в «Settimo Cielo» скрывался ответ на его вопрос. В конце концов его взгляд зацепился за одну из картин, на которой была представлена парочка рядом с монгольфьером.
Валентино задумчиво посмотрел на нее, и тогда в его голове родилась идея, что такого он может сделать, против чего она уж точно не устоит.
– Пожалуйста, дедушка, постарайся вспомнить! Где может быть ключ?
Джакомо Бриаторе поджал губы и задумался. Он очень старался, хмурил лоб, сдвигал брови, несколько раз ущипнул себя за подбородок. Затем взглянул на Валентино и покачал головой:
– Ну никак не могу вспомнить. Я уже искал по всей квартире, но там, где я обычно прячу ключи, его не оказалось.
– Ну как же так, дедушка! Ты же должен знать, куда что кладешь.
– Почему это должен? – недовольно буркнул Джакомо. – Вот доживешь до моих лет, парень, тогда поймешь, как бывает.
Валентино, вздыхая, беспокойно заерзал на стуле. Он сидел в уголке за столом рядом с дедушкой, который, как всегда, с утра зашел в кафе «Settimo Cielo», и поневоле посвятил старика в свои планы.
– Смотри никому не говори, это должно оставаться в секрете, понимаешь? Никто не должен об этом знать. Никто! И самое главное – она.
– Дорогой мой, я хотя и забывчив, но из ума еще не выжил. Тебе понадобится пара помощников…
И они стали обсуждать, как все устроить. Для такой затеи времени оставалось маловато, а если не повезет, то в самый нужный момент могла подвести погода. Однако непредвиденным случайностям не под силу было заставить Валентино отказаться от своего великого плана. Он верил в удачу. И с чутьем хорошего драматурга выбрал для его осуществления совершенно особенную дату – четырнадцатое февраля, День святого Валентина, на который падали его именины, но главное, это был день, когда полагается дарить подарки даме сердца. А если тебя зовут Валентино и ты хочешь в этот день удивить свою возлюбленную таким сюрпризом, который затмил бы все другие подарки, то святой Валентин уж наверно возьмет тебя под свое благое покровительство.
Заметив, с каким восхищением Нелли разглядывала в «Settimo Cielo» воздушные шары, Валентино ни секунды не сомневался, что она будет в восторге от такого необычного подарка, и одновременно он собирался сделать ей предложение руки и сердца.
Оставалось только найти проклятый ключ. В последнее время дедушка все чаще стал забывать, куда он положил ту или иную вещь, но, кажется, старик не слишком из-за этого огорчался.
– Ты действительно стал забывчив, дедушка, – с укоризной сказал Валентино. – Не могу же я взломать дверь. Она железная. – Валентино в отчаянии схватился за голову. – Что же мне теперь делать?
– Да подари ей что-нибудь другое, – сказал дедушка, которому надоело выслушивать упреки. – Одну из лампочек Фортуни. Этим ты наверняка ей угодишь. Она же просто влюбилась в эти штучки, изготовленные старым Палладино. Может быть, твоя идея с монгольфьером совсем не так хороша, как ты думаешь. Кто знает, в каком состоянии сейчас эта старая вещь.
Джакомо Бриаторе не терпелось спокойно приняться за газету.
– Поэтому я и должен на него посмотреть, – не отставал Валентино. – Ну подумай еще!
Затем он спросил о том, о чем всегда спрашивают в таких случаях, в надежде, что поиски пойдут лучше, если старик мысленно перенесется в старые времена:
– Когда ты в последний раз пользовался этим ключом?
Джакомо Бриаторе только отмахнулся:
– Давно, много лет назад. Разве ж все упомнишь.
Откинувшись на спинку своей скамейки, старик поступил так, как часто поступают старые люди, когда не могут вспомнить, где лежит нужная вещь.
– Святой Антоний, – начал он молиться, – помоги же нам наконец найти проклятый ключ!
Крепко зажмурившись, он стал ждать, когда на него снизойдет просветление. Затем поднял указательный палец:
– Погоди-ка, погоди-ка! Сейчас вспомню… Я брал ключ, когда ты кончил школу и получил аттестат. Мы же с тобой тогда поднимались на монгольфьере, помнишь? А потом я лег в больницу из-за этой дурацкой операции на глазах. – Он вздохнул.
– Ты прав, – сказал Валентино, задумчиво пощипывая нижнюю губу. Затем его лицо озарилось улыбкой. – Ага! Я вспомнил, где ключ! – воскликнул он. – Наверняка он так и висит под каменным выступом в подвале. – Валентино взволнованно выпрямился. – Ну да! Я совершенно точно уверен, что он там висит на гвозде! Ты помнишь?
– Ну, что до меня, так я ничего не помню, – заявил Джакомо с выражением комического отчаяния. – Я готов был поклясться, что забрал тогда ключ с собой. – Он взялся за газету и кивнул внуку. – Чего же ты ждешь? Попытай свое счастье! – Он усмехнулся. – Обратный отсчет пошел.
На следующий день в полдень Валентино с довольным выражением на лице вышел на площадь Санто-Стефано. Для конца января день выдался на редкость солнечным, и несколько безумцев уже сидели на улице перед барами и на террасе ресторана, который выставил для них на улицу обогреватели. В конце площади стоял белокурый парень, играющий на гитаре. До Валентино доносились звуки песни «Volare»[108].
Валентино улыбнулся. Его затея начала обретать реальные очертания. Все было так же, как при реставрации старинных фресок или потолочной росписи. Для Валентино начало работы всегда было связано с чувством, что на этот раз он не справится и все испортит. Один неверный мазок, одно неловкое движение – и пиши пропало. Но постепенно дело налаживалось. В какой-то момент работа обретала внутреннюю динамику, и ты вдруг видел, что все получается как надо.
Валентино уже успел встретиться со своей старой приятельницей Тицианой; и она тотчас же загорелась его идеей, как только он ей рассказал, что задумал.
– Конечно же, мы поможем, – сказала она, и ее глаза заблестели, как в те времена, когда его завораживала ее щербинка. – Вот только договорюсь с Лучано, и тогда подумаем, когда мы можем собраться. Не беспокойся, все получится! – Она лукаво засмеялась. – Как здорово, что и ты наконец попался!
Прежняя тоненькая девчонка с длинными косами сейчас превратилась в полногрудую красавицу. Белокожая Тициана с огненно-рыжими волосами привела бы в восторг всех прерафаэлитов. Щербинка в зубах у нее так и осталась. Валентино поймал себя на том, что в ресторане неподалеку от театра «Фениче», куда они вместе пошли в обеденный перерыв, за столом он то и дело невольно поглядывал на ее рот.
На долгие годы они потеряли друг друга из вида. Их детский роман как-то сам собой сошел на нет вскоре после первого поцелуя, а потом, когда Валентино стал студентом и, живя в Падуе, на выходные приезжал домой, его лучший друг Лучано однажды познакомил его со своей подружкой, которая работала художником-оформителем в театре.
Валентино удивился и обрадовался неожиданной встрече с Тицианой.
А сейчас обрел в лице энергичной Тицианы и обладающего техническими навыками Лучано хороших помощников для осуществления своего плана. Это его радовало.
Слушая музыканта, Валентино стал насвистывать мелодию «Volare», и тут ему вдруг ужасно захотелось присоединиться к безумцам с площади Санто-Стефано. Он тоже уселся на солнце с чашкой эспрессо перед маленьким рестораном.
Весь вчерашний день он провел в беготне по делам, связанным с воздухоплавательной затеей. Ключ действительно нашелся под каменным выступом в подвале Арсенала. Валентино залез в сырые потемки подвала и повозился там, смахивая накопившуюся паутину, расправляя слежавшиеся ткани, распутывая веревки и проверяя плетеную корзину, и обнаружил, что она местами прохудилась. Предстояло порядком поработать, однако состояние шара было небезнадежным, прежнее великолепие можно было восстановить. Он достал записную книжечку, составил список необходимых работ, прикинул, сколько у него остается часов, помимо работы в Ка-Реццонико, и сколько дней на это потребуется. Затем он сделал несколько телефонных звонков, бегом помчался в палаццо, где его ждали кисти и краски, а вечером еще обсудил кое-что с дедушкой, заклиная его не проболтаться Нелли, если он опять приведет ее в кафе.
Весь день Валентино был как наэлектризованный. Он так вдохновился своей затеей, что носился по городу, словно Гермес в крылатых сандалиях. Он не успел поесть, не позволил себе ни одной передышки (да и какому влюбленному, если подумать, требуется обеденный перерыв для приема пищи?), и только поздно ночью, когда совершенно выдохшийся свалился в постель, он вспомнил, что за весь день даже ни разу не позвонил женщине, ради которой все это делалось. «Грубейшая ошибка! Непростительно!» – сердился на себя Валентино. После этого потрясающего поцелуя возле «Settimo Cielo» надо было сразу же на другой день ей позвонить. Она решит, что он просто о ней забыл, в этом нет никакого сомнения. Но с другой стороны, она тоже не пыталась с ним связаться. У него вдруг закрались сомнения. Если говорить все, как есть, то в ту ночь она его просто прогнала. С другой стороны, это не обязательно должно было что-то значить. Во всяком случае, когда он ее целовал, она его отнюдь не отталкивала, а даже напротив!
Раздираемый противоречивыми мыслями, Валентино ворочался с боку на бок и метался, как эти мысли, которые не давали ему покоя: с одной стороны – с другой стороны, с одной стороны – с другой стороны.
Женщины – сложные создания, это всем известно. А уж эта… Mamma mia! Валентино глубоко вздохнул и с размаху хлопнул кулаком по подушке, затем снова повернулся на другой бок и стал думать.
Что, в сущности, она хотела сказать этими словами: «Боюсь, это не очень хорошая идея»? Может быть, это было не так уж серьезно, как ему от огорчения показалось в первую минуту? Может быть, она просто не из тех, кто после первого же поцелуя впускает мужчину к себе домой.
На этой успокоительной мысли Валентино наконец-то уснул, твердо решив прямо с утра позвонить Нелли.