Садясь за столик напротив профессора, Нелли ни сном ни духом не ведала, какой неожиданный оборот примут дела в этот день.
– Ну так рассказывайте! Как вы поживаете, чем занимаетесь? А главное – как идет магистерская диссертация? – спросил Бошан после того, как они сделали заказ. – В декабре нам даже не удалось толком попрощаться, потому что вы не пришли на празднование в честь Рождества. Я очень сожалел об этом, – сказал профессор, поправляя очки.
– Да, жаль, конечно, что так получилось, – сказала Нелли, впервые обратив внимание, что очки профессора слишком ему велики. – Я тогда заболела.
– Да, я слышал. Неужели тоже ангиной?
– Нет-нет. – Нелли отломила кусочек хлеба, но так и держала его в руке. – Да я и не могла от вас заразиться. Помните, вы отказались, когда я предложила вас навестить? – пояснила она, скривив рот в улыбке.
– Да, вы правы, – ответил профессор, не заметив намека, и, немного подумав, спросил: – После этого мы лишь однажды встречались в моем служебном кабинете… Это было в тот раз, когда я рассказал вам про Изабеллу.
– Правильно.
Нелли с ужасом вспоминала эти минуты, самые кошмарные в своей жизни.
– Ну и как? – предприняла она новую атаку. – Все вышло так, как вы себе представляли?
Бошан пожал плечами:
– Ну, это как посмотреть. При моем знании итальянского это, можно сказать, катастрофа средних масштабов. Мне казалось, что с этим будет проще. Но скоро начнется интенсивный курс обучения. Очевидно, мои лингвистические способности не так хороши, как я думал. – Он вздохнул. – Я, можно сказать, ничегошеньки не понимаю. Особенно когда собирается вся семья и все начинают кричать, перебивая друг друга. – Он улыбнулся с комическим отчаянием. – Для француза это требует некоторого привыкания. Мне кажется, это было самое утомительное Рождество в моей жизни. И я так объелся, что мне потом было нехорошо. Вы даже не представляете себе, какие у них накладывают порции… C’est incroyable…[118]
Профессор увлекся описанием кулинарных и коммуникативных сложностей, связанных с празднованием Рождества в Болонье, и Нелли, слушая его, раскрошила от скуки еще один кусочек хлеба. Лекции о Вирильо и Бодрийяре были как-то интереснее.
Между тем профессор незаметно перешел на свою любимую тему – Изабеллу. Дивную, прекрасную, умную Изабеллу, женщину его мечты, с которой он обручился наконец под восторженные крики и аплодисменты семейства Сарти.
Тут профессор заметил, что Нелли давно уже не произносила ни слова.
– Что же это я, все о себе да о себе! – воскликнул он. – А вы-то как провели Рождество?
– О, мое Рождество не было таким утомительным, как ваше, – сказала Нелли. – Но у меня оно прошло без обручения. – Она посмотрела на профессора долгим взглядом. – Я была одна, лежала в кровати, кашляла и страдала от несчастной любви, – пояснила она несколько вызывающе.
– Да что вы! Ах, Нелли! Какая жалость! Я же не имел представления…
Сбитый с толку Даниэль Бошан поправил очки и сочувственно пожал девушке руку, не поняв ни слова из услышанного.
– Поэтому я и поехала в Венецию. Среди прочего и по этой причине, – уточнила она.
– Да, да, – закивал профессор. – Это я хорошо понимаю. Вы совершенно правильно сделали, дорогая моя Нелли. Когда на тебя падает крыша, надо поскорей выскочить на волю. – Он посмотрел на нее сочувственным взглядом. – Ничего, все наладится! Я всегда говорю: работа – это лучшее средство, чтобы отвлечься. – Он снова ободряюще пожал ей руку. – Вот увидите! Как сядете за магистерскую диссертацию, так и забудете этого человека.
Нелли в этом сильно сомневалась.
– Но работа-то у вас хорошо продвигается?
Нелли покачала головой. Интерес к магистерской диссертации в последнее время у нее резко снизился.
– Ну ничего, не вешайте голову.
Тут профессор снова озабоченно погладил ей руку.
– А если возникнут вопросы, вы всегда можете мне написать, вы же знаете. – Он кивнул ей ободряюще. – Ну а теперь-то вам уже получше?
– Да, немножко, – с улыбкой ответила Нелли и, к своему удивлению, поняла, что говорит чистую правду.
И в этот миг на террасу ворвался возбужденный молодой человек, его карие глаза гневно сверкали.
– Надо же, какая неожиданность! Надеюсь, я не помешал? – сказал Валентино Бриаторе и с размаху хлопнул что-то на стол.
Это были таблетки от головной боли.
На протяжении следующего часа Нелли много раз всей душой желала себе провалиться сквозь землю. Но какими бы ненадежными ни были деревянные сваи, на которых держался этот город, Венеция все же не исполнила ее желания.
В результате Нелли оказалась за одним столиком с тремя ничего не понимающими, находящимися во власти заблуждения мужчинами, один из которых считал ее лгуньей и подозревал в том, что у нее есть давняя связь со вторым, а этот второй даже не догадывался, что долгое время был предметом мечтаний Нелли в качестве потенциального любовника и, следовательно, невольным виновником ее душевных страданий. Ситуация накалилась до невозможности, когда к ним присоединился третий участник и, совершенно ошибочно оценив положение дел, принялся громогласно поздравлять ее с романтическим путешествием в Венецию в обществе «летающего профессора» (при этих словах он изобразил пальцами кавычки). Нелли утихомирила его, дав ему под столом хорошего пинка. Но вследствие этого действия на беду опрокинулся бокал, и его содержимое вылилось профессору на брюки.
Когда в довершение всего профессор, демонстрируя небывалую выдержку, как ни в чем не бывало спросил ее, кто же все-таки этот летающий профессор, и на Нелли обратили свои взоры три пары глаз (две пары голубых и одни – карие), ее охватило неодолимое желание опрометью выскочить из-за стола и бежать.
Помощь явилась с неожиданной стороны.
– А-а-а! – протяжно заговорил Шон.
Поняв наконец, что на самом деле все обстоит не так, как кажется, он пришел Нелли на помощь, избавив ее от необходимости самой отвечать на этот вопрос.
– А-а-а, это! – Он небрежно махнул рукой и засмеялся. – Это просто такой поговёрка. На самом деле нет летающего профессора, понимаете? Это поговёрка у летчиков, – сочинял он на ходу. – Когда говорят, что все будет хорошо с тобой и с летающим профессором, это значит пожелать ни пуха ни пера.
– Ах вот что! Очень интересно. Надо будет запомнить. – Профессор Бошан поправил сползающие с носа очки и погрузил вилку в лазанью.
По его лицу было заметно, что поговорка летчиков показалась ему весьма странной. Но он явно решил, что бесполезно пытаться понять шального барда. Эта девушка, бывшая в прошлом его любимой студенткой, сейчас, кажется, окружает себя странноватыми фриками. Вероятно, это вызвано несчастной любовью.
– Что сказал американец? – требовательно спросил Валентино.
– Это слишком сложно, я потом тебе объясню, – пообещала Нелли. Она пододвинула свою дымящуюся лазанью Шону. – Спасибо.
В конце концов все как-то утряслось в атмосфере всеобщего благоволения. Первым попрощался Шон, сказав, что ему надо вернуться в гостиницу за рюкзаком. Он собирался ехать в Париж и признался Нелли, что, пока болтался по Европе, все время вспоминал не только «сладкий грушевый пирог», но и Madame la tigresse.
Они разговаривали, отойдя немного в сторонку.
– Как ты думаешь, Жанна бюдет рада? – спросил он неуверенно.
Нелли улыбнулась. Странно было видеть этого большого и сильного парня таким оробевшим.
– Я уверена, что да.
– Только ты ей ничего не говори. Это будет surprize. Okay?
Нелли пообещала, что не скажет. В последнее время она обогатилась опытом по части сюрпризов и сочла, что сюрприз Шона имел все шансы на успех.
– Но и ты тоже не рассказывай, пожалуйста, Жанне про эту встречу, – попросила она.
Шон подхватил футляр с гитарой и, обняв Нелли на прощание, шепнул ей:
– Ты уж извини, меня, пожалуйста. Я не хотел ставить тебя в неловкое положение.
Затем он прищурил один глаз:
– Но ведь это же он, летающий профессор, да?
– Да. Но только он этого не знает и не узнает никогда, – так же шепотом ответила Нелли.
– Почему ты не выберешь тот, другой, – посмеиваясь, сказал Шон, прежде чем удалиться большими шагами через кампо, где к этому времени заметно похолодало.
Когда Нелли вернулась за столик, профессор Бошан уже успел расплатиться по счету. Мужчины молча ждали ее возвращения. Один при ее приближении встал, другой остался сидеть.
– Ну, пожалуй, и я уже пойду, – сказал Бошан.
Коротко кивнув Валентино, он вместе с Нелли отошел на несколько шагов от ресторана.
– Было очень приятно неожиданно вас встретить, и можете быть спокойны: я сохраню ваш маленький секрет. – Он дружелюбно улыбнулся девушке. – Можно сказать вам одну вещь? Хотя, конечно, не мое это дело. Вы, Нелли, прелестная девушка. Не надо предаваться печали. Забудьте этого человека. Гоните тяжелые мысли и наслаждайтесь отдыхом! И дайте о себе знать, когда вам понадобится моя помощь. Я знаю, что вы напишете превосходную работу. – Он обстоятельно протер немного запотевшие стекла очков. – Берегите себя, Нелли!
Нелли кивнула. Затем она привстала на цыпочки и поцеловала Бошана в щеку:
– И вы, профессор, тоже берегите себя!
Солнце скрылось за домами, и площадь постепенно опустела. На террасе не осталось никого, кроме Валентино и Нелли.
– Наконец-то одни! – иронически заметил Валентино, когда Нелли вернулась к нему за столик. – Какой замечательный спектакль! Старый dottore из Болоньи, Скарамучча с гитарой, обманутый Арлекин и прекрасная Коломбина, которая водит его за нос. Комедия дель арте в ее лучшем виде! – Он подпер голову рукой и пристально посмотрел через стол на Нелли. – Я с нетерпением жду твоих объяснений.
– Ах, Валентино, поверь мне, пьеса далеко не так замысловата, как тебе кажется, – сказала Нелли.
– О, для меня она была достаточно замысловата.