– То есть в отличие от меня, хотела ты сказать, – пояснил Лучано.
Они возбужденно засмеялись. Потом все замолчали.
Нелли шла, крепко ухватившись за Валентино, – примерно так же, как почти месяц назад на площади Сан-Марко. Было непривычно идти, ничего не видя перед собой. Один раз она споткнулась и зашаталась.
– Piano, piano![132] – послышался голос Валентино. Он был рядом и так близко, что она снова почувствовала аромат лаванды и сандалового дерева. Он осторожно провел ее вниз по тропинке. В следующую секунду Нелли почувствовала под ногами песок и ощутила запах моря. К легкому шуму набегающих волн примешивались звуки, похожие на то, как хлопает разворачиваемый на ветру парус.
Валентино отпустил ее руку и отошел в сторону. Рядом послышались быстрые шаги, взволнованные голоса о чем-то переговаривались.
– А теперь можешь открыть глаза, – сказал Валентино. – Желаю счастья, и с Днем святого Валентина!
Нелли была готова ко всему, но от того, что она увидела сейчас, у нее перехватило дыхание.
Прямо перед ней в свете заходящего солнца возвышался великолепный монгольфьер в синюю, красную и золотую полоску – это был тот самый воздушный шар, которым она восхищалась на картинках в маленьком кафе. Привязанный на канате, шар так и рвался взлететь в вечереющее небо.
Своим подарком злосчастный Валентино и впрямь попал в самое яблочко. Он стоял рядом со своими друзьями, и гордость, казалось, переполняла его до краев. Тициана и Лучано радостно зааплодировали удавшемуся сюрпризу.
Нелли почувствовала себя близкой к обмороку.
В полном ужасе, не способная произнести ни слова, она смотрела на Валентино, который с довольным выражением ожидал, что она скажет.
– Я знал, что тебе понравится! – воскликнул он радостно. – Все это сделано только для тебя. Иди сюда! – Он протянул ей руку, и в его улыбке во всей полноте отразилась любовь, какую только способен чувствовать к женщине мужчина.
Небо закружилось у Нелли перед глазами.
– Ни за что! – только и смогла она выговорить. – Лучше умереть!
– Что-о-о? – воскликнули трое друзей в один голос, и небо перестало вращаться.
Бедная Нелли увидела перед собой лицо Валентино, на котором отразилось безмерное огорчение. Она подумала, сколько часов он должен был на это потратить, изо дня в день трудясь над тем, чтобы приготовить ей самый замечательный подарок, какой он только мог себе представить. Она вспомнила, с каким измученным лицом, опаздывая, он прибегал в кафе, вспомнила черные круги у него под глазами, его напряженное ожидание. Она вспомнила, как сама, останавливаясь перед фотографиями воздушного шара старого Джакомо, воскликнула: «Как романтично!»
Она сама направила его по ложному пути.
А главный парадокс заключался в том, что, в сущности, все было правильно. Для Нелли не могло быть ничего поэтичнее воздушного шара, поднимающегося при помощи нагретого воздуха, но только при условии, что она наблюдала бы за ним, стоя на земле. Внезапно Нелли вспомнила, как в октябре прошлого года в Париже она в солнечный день с завистью наблюдала за монгольфьером, который плавно пролетал над Сеной.
– Мне очень жаль, – прошептала она, как когда-то давно Клэр Бофор. – Мне очень жаль.
Валентино смотрел на нее с безмерным отчаянием. Он не знал, что в эту минуту делалось в ее душе, он понимал только одно: ее «Ни за что!» было окончательным и бесповоротным, и, конечно же, принял это на свой счет.
Откуда ему было знать, что заманить его возлюбленную в качающийся монгольфьер могли только магические силы. А магическими силами не обладал даже Валентино.
В растерянности он покачал головой:
– Этого не может быть, Нелли. Этого просто не может быть, – пролепетал он, беспомощно разведя руками. – Разве ты не знаешь, что я люблю тебя? Я же люблю тебя, Элеонора Делакур!
Нелли закрыла глаза. Вот они, эти слова, о которых она так давно мечтала.
Ее сердце бурно забилось, и при каждом его быстром, пульсирующем ударе перед ней возникала другая картина. Монгольфьер над Сеной. Профессор Бошан, который хотел полететь с ней в Нью-Йорк; Шон, поющий перед собором Нотр-Дам «Come fly with me»; Жанна, стукающая себя пальцем по лбу и рассказывающая что-то про статистику, свидетельствующую о безопасности полетов; ее родители, которые весело махали ей из голубого «ситроена»; синьор Поцци, поторапливающий ее своим «andiamo»; Пульчинелла в белом костюме, раскачивающийся в небесной вышине; Валентино, целующий ее на маленьком кампо так, что у нее земля из-под ног уходила; настойчивый взгляд бабушки, с которым она вручала ей гранатовое кольцо: «От души желаю тебе, детка, встретить однажды человека, с которым ты не побоишься летать». Нелли схватилась за свое колечко, которое вдруг, как огнем, обожгло ей палец.
– Но я… я никогда этого не пробовала, – сказала она, посмотрев на Валентино большими глазами.
Валентино протянул ей руку:
– Все когда-то бывает в первый раз.
«Amor vincit omnia, – подумала Нелли, взяв его руку. – Amor vincit omnia».
Когда Валентино и Нелли под ликующие крики Тицианы и Лучано начали подниматься в воздух, Нелли крепко зажмурилась и обеими руками вцепилась в край корзины. От страха у нее свело живот, и она не могла понять, поднимаются они или падают.
«Боже мой, сейчас мы упадем, сейчас упадем», – билась у нее в голове единственная мысль.
– Нелли! Посмотри же вокруг! Открой глаза и посмотри, как красиво! – негромко позвал ее Валентино. Она ощутила его щеку рядом со своей. Он стоял сзади, крепко держа ее в объятиях. – Я кладу к твоим ногам всю Венецию.
Нелли осторожно открыла глаза. Они медленно плыли по темно-синему вечернему небу. Снизу доносился слабый шум, воздух стал точно стекло. А у них под ногами из воды поднимался волшебный город с его огнями и историями.
Нелли ничего не могла с собой поделать. Она засмеялась. Подняв голову, она посмотрела в синеву ночного неба и, смеясь и ликуя, протянула руки к звездам.
Это был магический миг. И как это бывает в таких случаях, невозможное стало возможным. Это и зовется чудом. Иногда такое происходит не только в романах, но и в жизни – все страхи побеждает любовь и вопреки всем колебаниям и сомнениям дает нам крылья.
В эту ночь звезды горели ярче обыкновенного, и когда Нелли, счастливая, очутилась в объятиях Валентино, который в небесной вышине сделал ей предложение руки и сердца и, прежде чем поцеловать невесту, надел ей на палец кольцо, не уронив его в воду, она подумала, что Поль Вирильо, наверное, одобрил бы этот способ полета.
Впрочем, он назывался воздухоплаванием.
Эпилог
Понятное дело, что шестнадцатого февраля Нелли не уехала в Париж, как предполагала, а вернее сказать, уехала в Париж не одна. Рядом с ней сидел в поезде ее счастливый жених, который не выпускал ее руку и которого она собиралась представить членам своей семьи.
Они допоздна пировали и пили вино в кафе «Друзья Жанны», на дверях которого в этот вечер была вывешена табличка «Закрыто в связи с экстренными семейными обстоятельствами».
Ради порядка сообщим, что за столом присутствовал и один начинающий летчик из Мэна, который одну за другой выдавал под гитару песни Фрэнка Синатры; он объявил свое путешествие по Европе законченным и чрезвычайно хвалил французскую кухню. Каждый раз, пригубливая бокал, он заглядывал в глаза Жанны, и Madame la tigresse отвечала ему блаженной улыбкой.
Нелли закончила свою магистерскую диссертацию о Вирильо, но уже не собиралась оставаться в университете. Ее планы совершенно переменились. Профессор Бошан не мог нахвалиться на ее работу, в которой рассматривались не только теории Поля Вирильо, но – вы только подумайте! – затрагивались вопросы воздухоплавания. Еще больше, правда, профессор порадовался за свою любимую ученицу, получив сообщение о ее помолвке.
Нелли сдала внаем свою квартиру на улице Варенн и переехала к Валентино в Венецию. Вернувшись туда в мае и впервые попав на площадь Сан-Марко, кишевшую людьми, она сперва даже испугалась, но вскоре убедилась, что в Венеции в любое время года можно найти тихое местечко, особенно на тех калле, куда вообще не заглядывают туристы.
Через несколько месяцев Валентино и Нелли поженились, вследствие чего в «Settimo Cielo» появилась на стене еще одна фотография, на которой можно было видеть старый красно-сине-золотой монгольфьер, и эта картинка стала предметом невероятной гордости не одного только Джакомо Бриаторе.
Год спустя у Нелли и Валентино родилась девочка. Маленькая Флора унаследовала от отца черные кудри, а от матери глаза цвета моря, и второй пальчик на ее ножке был длиннее остальных. Но главное, девочка, казалось, унаследовала решительный нрав своей прабабки Клэр. Она бесстрашно исследовала окружающий мир и радостно визжала, когда отец подбрасывал ее на руках, а в детской комнате у нее покачивался перед окном сказочный шелковый светильник.
«Settimo Cielo» позволило Нелли осуществить свою детскую мечту. В память о «Дикой гортензии», чайном салоне, который был у ее матери в Кемпере, Нелли превратила кафе в уголок, где можно купить и почитать книжку, а также перекусить, выпить чашечку чая или чего-нибудь еще.
Нелли старалась сделать все, чтобы люди находили в «Settimo Cielo» то магическое тепло, которое своим ясным светом озарило ее собственное детство. А где еще можно соприкоснуться с магией, как не под обложкой книги или в хорошем кафе, словно нарочно созданном для чудес.