– Но там же закрыто!
– Для своих открыто.
– Вы думаете, я своя?
Сердце мое затрепетало, как овечий хвост: неужели он знает, кто я?
– Думаю, вы легко впишетесь в нашу компанию. Позвольте представиться: Анджей. Вообще-то просто Андрей, но все зовут меня Анджеем, я привык.
– Лариса.
– О, какое прекрасное имя! Вы знаете, что по-гречески это означает «чайка»? И еще была такая нимфа, дочь Посейдона.
– Дочь Посейдона? Надо же.
– Ну, так что же? Решайтесь.
– Спасибо, но я… Нет. Я приду в другой раз, когда будет открыто. Не люблю навязываться.
Произнося все это, я шагнула в сторону и быстро пошла прочь, но Анджей меня догнал и остановил.
– Подождите, Лариса. Я знаю, кто вы. Вы же мама Иоланды, верно? А я ее друг, почти брат. Иоланда будет рада вас увидеть.
– Вы думаете?
Я волновалась так, что дрожали руки.
– Я знаю. Пойдемте. Ничего не бойтесь. Мы вовсе не страшные.
– А вас много? И что там такое происходит, в кафе?
– Мы собираемся отмечать день рождения нашего шеф-повара, Квана. Он Анатолий Кван, но почему-то его называют всегда по фамилии. Возможно, потому, что она ему очень подходит, и такая же коротенькая, как он сам. Да, ростом он не вышел. Кван наготовил еды на целый полк, а сам пошел наряжаться. Обещал нас удивить, а то мы привыкли видеть его в белой форме повара. На подхвате у него парочка племянников, которых никто из нас не способен различить, поэтому зовем каждого просто Кван-младший. Еще вы увидите Зинулю – яркая девушка и поет замечательно. Наша уборщица. И Рэйвен – это музыкант, играет вечерами. Со мной вы уже знакомы, а это…
Пока Анджей заговаривал мне зубы, мы успели дойти до входной двери и оказаться внутри.
– …это Ник, муж Иоланды и наш главный енот.
Ник показал Анджею кулак.
– Простите – наш главный босс, по совместительству бармен и бариста. Ник, это Лариса.
– Лариса! – воскликнул Ник, выходя из-за стойки. – Вот радость! Иоланда будет счастлива.
– А где она? – тихо спросила я, чувствуя, что сейчас упаду в обморок.
– Она скоро придет. Пошла за моей дочерью. Моя дочка, Наташа. Мы зовем ее Капусткой. Она пострадала в аварии, но это было давно, теперь она уже может ходить. Не очень резво, но все-таки.
Говоря все это, Ник подвел меня к стулу и усадил. Потом пытливо заглянул в глаза:
– Как вы себя чувствуете?
– Можно мне воды?
– Может, кофе? Вина?
– Просто воды.
Выпив полстакана ледяной минералки, я слегка успокоилась. Ладно, я уже в кафе, и никто меня пока не пришиб, наоборот, смотрят с участием. Даже мрачный Рэйвен кивнул издали, а рыжая девушка в бирюзовом платье таращилась на меня с явным восхищением:
– Вы такая красивая! И так похожи на Иоланду! – тараторила она. – А ваш костюм? Это ж с ума сойти! И шляпа с перьями! Я только в кино такие видела. А сумочка! Ой, мама, настоящая сова! Где вы все это взяли? В театре?
– Сама сшила, – улыбнувшись, сказала я.
– Сама?! Обалдеть! Ник, ты слышал? Сама сшила! Все-все-все сама? И шляпку? И сумочку?
– Зинуля, не тарахти, – сказал Ник. – Дай Ларисе прийти в себя.
Я невольно рассмеялась:
– Нет, сумочку я купила. А шляпку переделала из старой.
– Класс!
– Может быть, все-таки выпьете кофе? – предложил Ник. – С пирожным? Мне кажется, вам необходимо съесть что-нибудь сладкое. А то до застолья далеко, именинник еще не пришел.
– У нас очень вкусные пирожные, правда-правда! – встряла Зинуля. – А вы не хотите снять шляпку? И жакет? А то у нас жарко. Давайте я приму.
Я послушно встала, сняла шляпу и жакет, вручила все Зинуле, которая тут же побежала куда-то все пристраивать, потом села за стол. Передо мной мгновенно оказались блюдечко с фисташковым эклером и чашечка капучино – на пенке была изображена мордочка енота. Я отпила кофе – правда вкусно! И огляделась.
Все занялись своими делами: Зинуля и Анджей накрывали на стол, Ник протирал бокалы, Рэйвен тихонько бренчал на гитаре. В кафе было очень уютно. Я сидела за отдельным маленьким столиком, стоявшим в уголке. Только сейчас я заметила табличку с надписью: «Зарезервировано для Теодора». А над столиком в рамке висел небольшой мужской портрет. Я встала, чтобы рассмотреть, но успела только подумать, что изображенный похож на того самого старичка, которого я встретила в аэропорту, как вдруг приятный баритон произнес:
– О! Это что ж за прелесть такая? Подарок мне? Ну, вы превзошли себя, ребята!
Я оглянулась. К столику приближался невысокий мужчина восточной наружности, очень симпатичный. Но самое смешное, что он был одет под пару мне – его костюм прямиком из 1910-х годов: темно-серые брюки с отворотами, такой же пиджак, полосатый жилет с выпущенной цепочкой от карманных часов, белая рубашка с отложным воротничком и шелковый галстук точно такого же альмандинового оттенка, что и мой наряд. Подойдя, он поклонился и произнес, глядя мне в лицо смеющимися черными глазами:
– Позвольте представиться – Кван. Анатолий Кван. Но можно просто по фамилии. Так кто вы, прекрасная незнакомка?
– Лариса.
Я неожиданно для себя протянула ему руку, и Кван ее поцеловал.
– Здравствуйте, Лариса. – Он вдруг стал очень серьезен. – Я очень рад, что вы наконец приехали. Иоланда вас так ждала!
– Правда?
– Правда. – И тихо добавил, глядя мне в глаза: – Не бойся, все будет хорошо. Я с тобой.
И я даже не удивилась, что он перешел на «ты». Странное ощущение. Словно мы знаем друг друга уже сто лет. Я внимательно посмотрела на Квана, но тут снова открылась входная дверь – колокольчик на ней коротко звякнул, и в кафе вошла целая куча народу, как мне сначала показалось. Первой ковыляла тоненькая девочка с волосами до плеч, окрашенными во все цвета радуги. Она опиралась на две трости. А, это же дочка Ника, Капустка, – вспомнила я. За ней виднелась корпулентная дама в зеленой униформе, наверняка сиделка. В руках у нее было несколько упаковок в золотой бумаге – подарки для Квана. Он быстро пошел к девочке, распахнув руки для объятия:
– Капустка моя пришла! Ну все, сейчас я тебя пожарю с сосисками! Или лучше потушить?
Он обнял девочку и закружил.
– Осторожно! – кричала сиделка. Зинуля подпрыгивала и хлопала в ладоши, Рэйвен играл что-то бравурное, Ник смеялся, качая головой. А я стояла в стороне и наблюдала. Потом снова звякнул колокольчик. Мое сердце провалилось куда-то в подпол. Если он тут есть, конечно.
– Мама? – удивленно сказала Иоланда. – Мама! Это ты?!
Пришла моя очередь распахнуть руки для объятий. Все исчезло, и остались только мы – Иоланда шла ко мне по радужному коридору и светилась от счастья. Доченька дорогая! Милая моя девочка! Совсем взрослая, очень красивая и явно беременная. Мы с ней обнимались целую вечность, бормоча друг другу слова любви и мольбы о прощении. Но вдруг оказалось, что прощать нам друг другу нечего. Главное, наша любовь жива. А что было – то прошло. Когда мы наконец пришли в себя, выяснилось, что остальные деликатно удалились, оставив нас вдвоем.
Мы долго сидели за столом: чествовали Квана, пили за мой приезд, болтали, смеялись, пели под гитарный аккомпанемент Рэйвена, ели что-то безумно вкусное. Оказывается, я страшно проголодалась. Иоланда была рядом и время от времени прижималась щекой к моему плечу или брала меня за руку, а я целовала ее в висок. Говорить я не могла, только кивала и улыбалась. Кван сидел напротив, и я то и дело ловила на себе его ласковый взгляд. Наконец стали понемногу расходиться. Первыми ушли Капустка с сиделкой, потом засобирались Ник с Иоландой. Они хотели забрать меня с собой, но я сказала, что вернусь в гостиницу – надо как-то привести себя в порядок. А завтра мы встретимся и обсудим нашу будущую жизнь. На свежую голову. Кван меня поддержал, сказав, что сам проводит. Я успела заметить, что Ник погрозил ему пальцем, а Иоланда перехватила руку мужа. Она обняла меня на прощание и прошептала на ухо:
– Кван в тебя влюбился. Это такое чудо, ты не представляешь. Я рада, он хороший человек.
– Ну что ты говоришь такое, – растерянно пробормотала я. – При чем тут Кван? Я к тебе приехала! Помогать, а не романы крутить.
– Одно другому не мешает.
Иоланда чмокнула меня в щеку и удалилась под руку с мужем. Зинуля с Анджеем быстренько все прибрали и тоже ушли, за ними и Рэйвен. Перед уходом Зинуля подала мне мою сумочку-сову, про которую я совсем забыла. И про ее содержимое. А ведь хотела отдать блокнот Иоланде! Так, может, и не надо отдавать? Мы встретились, все вроде бы хорошо? Зачем ворошить прошлое? А если она захочет что-то узнать, я расскажу. Теперь-то я смогу.
– Ты очень устала? – спросил Кван. – Может, посидим немного в тишине?
– Ладно, посидим.
– Хочешь мороженого? Я принесу.
– Лучше немного вина.
– Красного?
– Да.
Кван принес вино, сел напротив. Некоторое время мы молчали, потому что оба были смущены. Вдруг мне показалось, что за столиком Теодора кто-то сидит: маленький старичок, большеголовый и неказистый с виду. Тот самый, что на портрете. Тот самый, кто сумел возродить меня к новой жизни. Смотрит на нас и ухмыляется.
– Кто это? – воскликнула я.
– Где? – всполошился Кван и оглянулся. – Я никого не вижу.
– Мне показалось, что… Ладно, ерунда. А кто такой Теодор? Для кого столик зарезервирован?
– Это наш общий друг. Теодор Дидель. Он погиб при аварии самолета. Хороший человек.
– Мне очень жаль.
– Это было полтора года назад. И к тому же он был смертельно болен, так что…
– Да, лучше быстрая смерть, чем долгие мучения. Но не мы выбираем, к сожалению. Правда, для тех, кто остался, быстрая смерть… Тоже смерть. Своего рода.
– Ты говоришь про отца Иоланды?
– Да. Странно, впервые за долгие годы я о нем заговорила.
– Ты сильно его любила?
– Очень. И никак не могла простить, что он меня оставил. Представляешь, так всем и говорила: «Мой муж меня бросил». Глупо, да?
– Вовсе нет.