[Санкт-Петербург], 18 января 1806 г.
Причиню ли я огорчение Возлюбленному, если напомню, что нынче шестой день пошел после восхитительного вечера, который он мне подарил? Нет. Ему мои обязанности известны. Должен я подготовить и представить счета университетские и всех училищ к концу сего месяца[425]. Чувствуете Вы, что, если хочу я быть и казаться достойным Вас, ни одного упрека, даже самого скрытого, не могу на себя навлечь. Горе мне и тому делу, которое я всей душой отстаиваю, горе моему делу, если я хоть на миг это правило забуду! Вот отчего Вас тороплю. Ваш Паррот ошибаться права не имеет.
Я эти шесть дней провел не без пользы и надеюсь это Вам доказать. – Когда сможете Вы увидеть Вашего друга, человека, который желал бы думать, действовать, существовать только ради Вас?
86. Александр I – Г. Ф. Парроту
[Санкт-Петербург, 20 января 1806 г.][426]
Надеялся я найти время, чтобы Вас сегодня после обеда увидеть, но ни малейшей возможности не имею. Жду Вас завтра тоже после обеда, в шесть часов.
Весь Ваш
[Росчерк]
87. Александр I – Г. Ф. Парроту
[Санкт-Петербург, 21 января 1806 г.]
Вынужден Вам предложить прийти завтра в то же время; сегодня ни минуты не имею, чтобы Вас принять.
Весь Ваш
[Росчерк]
88. Г. Ф. Паррот – Александру I
[Санкт-Петербург], 22 января 1806 г.
Государь!
Когда окидываю я взглядом узы, в своем роде единственные, кои меня с Вами связуют, едва могу понять, как Вы меня на такую высоту вознесли. Но когда в свое сердце заглядываю, гений дружества мне говорит: «Это мое детище. Это я тебя к Александру приблизил; это я его душу с твоей соединил, это я ему внушаю беспрерывно, что ты его любишь, что ты его не любить не можешь». – Тогда все понимаю. Отъединившись от всего, что каждого из нас окружает, отодвинув в сторону свет и все его мелкие дрязги, вижу я, что Возлюбленный мне великое доверие оказывает, что выслушивает он мои советы, что порой даже им следует. Вижу, что смог я заняться делами, от меня столь далекими, что могу моим мыслям придать столько направлений совершенно новых. Мой Герой! Возвысили Вы меня нравственно, умственно, всячески. Вам обязан я пленительным ощущением: перед смертью знать буду, что жил.
Я с Вами в последнее время о делах иностранных говорил. Позвольте мне теперь к нашим внутренним делам, к Вашим делам возвратиться. Они мне лучше всего знакомы. Хочу с Вами говорить о Вашей частной жизни, о том, как Вы свое время употребляете. Задачи, перед Вами стоящие, огромны. День Ваш слишком рано заканчивается. Позвольте мне Вам сказать, как его продлить можно.
Вы обедаете поздно и тем вечер свой раздробляете и внимание рассеиваете, отвлекаясь от дневного круга занятий. Ложитесь Вы поздно, а оттого утром встаете с трудом. Утренние часы, те часы, которые Боги человеку даровали, чтобы наслаждался он самой возвышенной частью своего существования, чтобы судил справедливо, чувствовал величественно, действовал мощно, – эти часы для моего Александра не существуют! А между тем очень они Вам нужны. Ту роль, на какую Вас Провидение назначило, исполняете Вы без подготовки. Стоит ли удивляться, что Вы несчастливы? Чувствуете в себе силы, но они истощаются. Видите Вы тот груз, какой предстоит Вам поднять, рычаг – оружие Ваше, но рука Ваша не знает, с какой стороны за него взяться. Только человек самонадеянный может сказать: я время покорил. Самый великий, самый сильный человек – его раб. От того, как он своим временем распорядится, судьба его зависит. Напрасно будет он обстоятельствам сопротивляться. Они его себе подчинят. Привычка – ловкая повелительница, которая человеком завладевает в минуты его слабости, душу его покоряет в тот самый момент, когда он воображает, будто ею командует. Власть привычки тем более страшна, что извне незаметна. Итак, заведите хорошую привычку, на которую сможете Вы положиться во все мгновения жизни. По собственному опыту знаю я, чего стоит подчинение новому хозяину. И потому говорю с Вами со всем пылом, со всей страстью сердца своего. Возлюбленный мой! То, о чем прошу я Вас, есть прекраснейшая победа самой нежной дружбы.
Боже всемогущий! Боже милосердный! Даруй мне эту победу. Даруй ее моему Александру. Он Твое прекраснейшее подобие на земле. Он Твои законы обожает. Научи его их соблюдать.
Прочтено вместе вечером в понедельник 22 января 1806 года.
Приложение
О политическом положении России в январе 1806 года[427]
Остались ныне на континенте Европейском всего две державы. Последняя кампания на время Франции принесла решительное превосходство, которое постарается она сохранить в соперничестве с Россией, у которой военная позиция более выгодная. Захват Истрии и Далмации виды завоевателя обнажил бы, когда бы не были они и без того очевидны для всякого, кто интересы Франции и Англии взвесил. Россия, столькими богатствами располагающая, могла бы к этим интересам равнодушной оставаться, если бы ее географическое положение не сталкивало ее сегодня напрямую с Францией.
Момент ныне критический и требует действий точных, быстрых и мощных. Интерес Франции в том состоит, чтобы завладеть Средиземным морем и с Левантом торговать благодаря этим морским путям, а с Востоком – благодаря Египту. Честолюбивые планы Бонапарта в том состоят, чтобы унизить Англию и обессмертить свое имя, сообщив старому миру новую форму политическую и торговую, к чему добавляются некоторые излюбленные его идеи, еще в пору покорения Египта родившиеся.
Попытки, настоящие или мнимые, убедили его, должно быть, что Англию на море победить невозможно, и теперь, а быть может, уже давно он свои операции основывает на силах наземных. Средства его обширные и хорошо рассчитанные. Его армии, привыкшие к большим операциям и захмелевшие от гигантских планов своего командира, стоят у границ Турции. Жители венецианского побережья, лучшие корсары европейские, скорость перевозок ускорят. Турция, где смута царит и каждый день мятежи вспыхивают даже в мирное время, средств для обороны не сыщет. Революционный дух завоевателю послужит рычагом для покорения этой нации, большую часть которой составляют греки, жаждущие сбросить магометанское иго: они под знамена Франции встанут охотно. Арнауты, народ беспокойный и воинственный, увидят в войне предлог для грабежей и ряды французской армии пополнят[428]. Проходы через албанские и македонские горы, открытые первому встречному, представляют собой преграду почти неодолимую против атак на армию с востока. Французские инженеры испокон веков с турецкими позициями дело имели и местность знают в подробностях; благодаря им французская армия с той же точностью сможет операции в Турции планировать, как планировала в Германии.
Итак, европейскую Турцию следует считать потерянной, а следственно, сделается она точкой соприкосновения России и Франции. Англия при этом великом событии будет присутствовать только как зрительница, а вести новую войну с ее трудами, расходами и рисками России предоставит; Австрия, истощенная, а быть может, и сделавшаяся союзницей Франции вследствие секретного трактата, который ее приобретениями в Турции вознаградит за потери в Германии, по меньшей мере нейтралитет сохранит. Венгрия будет французские армии провиантом снабжать. Пруссия, униженная, пытающаяся строптивость выказывать, но не умеющая противостоять соблазну территорию свою расширить, по обыкновению ловко примет сторону того, кто сильнее.
Как поступит Россия? Каковы ее интересы? Может ли она наблюдать хладнокровно за тем, как соседнюю нацию в фанатиков превращают, когда в южных губерниях российских тех самых греков полно, которые падение Оттоманской империи ускорят <и в своем лоне страждут и от безмерного деспотизма, и от беспредельного рабства>?
В такие-то страшные мгновения, когда решается судьба империй, ощущается, как велика роль цивилизации. Франция, Германия, Англия могут войска отряжать для проведения военных операций вне своих границ. Внутри ничего не изменится, потому что человек цивилизованный знает цену покою и миру. Россия, ослабленная крепостным рабством, может ли на то же преимущество рассчитывать?
России выбор предстоит только между двумя крайностями: либо воевать с Бонапартом, чтобы поддержать империю, уже давно пошатнувшуюся, либо ради собственной безопасности с Францией заключить союз. Собственный ее интерес и желание вернуть себе влияние в Европе принуждают ее без промедления один из этих путей избрать. Пытаться нейтралитет сохранить или время тянуть – значит сделаться игрушкой нового соседа и его честолюбия. Рассмотрим виды России в военном и торговом отношении; от первого сама возможность того или иного пути зависит, от второго – выгоды, какие он сулит.
Первый путь: Война против Франции
Средства и положение Франции выше уже описаны. Рассмотрим наши. Мы ближе к Турции располагаемся; наши армии провиант будут получать из плодородных южных губерний, а корабли по Черному морю его перевозить. Нам до Константинополя и Дарданелл – места встречи, согласно плану Бонапарта – добраться легче, чем ему из Далмации. То же Валахии и берегов Румелии касается[429]. Таким образом, получая провиант морским путем и не таща с собой лишних грузов, наша армия в Константинополь и даже к Дарданеллам быстрее доберется, чем французская. Английский флот нашим операциям помогать будет, охраняя Архипелаг и сторожа пролив. Но, с другой стороны, французская армия по Дунаю сможет спуститься быстро и нашу отрезать в Болгарии, вследствие чего вынуждены мы будем судьбу Турции вверить одной-единственной армии, которой сражаться придется и с французами, и с турками в краю весьма мало возделанном и скудном; армия наша, к тамошним болезням непривычная, с тамошними ремеслами и климатом незнакомая, уступать будет в этом отношении французам, которые там все основательно изучили во время своей кампании Египетской.
Наконец, Россия не может все свои силы в Турцию направить. Немалую часть Пруссия оттянет. Померания, Мекленбург, Гамбург и Любек суть приманки, перед которыми она устоять не сможет, как не устояла перед Ганновером[430]. Итак, пойдя военным путем, подвергается Россия опасности с двух сторон, а зачем? Чтобы спасти империю, которая рухнет, лишь только армия иностранная в нее вступит? Чтобы в конце концов самое большее принять участие в дележе этой империи, дележе, который произвести можно и без издержек, без расходования богатств, так необходимых для осуществления планов благоустройства внутреннего: возвещены они были с такой любовью к человечеству, начаты с таким успехом, но сделаются укором для правительства, их забросившего ради политики неразумной и неуместной.
Итак, исход войны решают обстоятельства военные. Но и торговые обстоятельства особенных выгод не сулят. Предположим даже, что мы в этой войне одержим верх над Францией и Россия тем самым планы Бонапарта разрушит; что станется с торговлей нашей в Черном море, когда Англия обоснуется в Архипелаге и Дарданеллы захватит? Эта держава подчинила себе торговлю на севере, неужели она южную торговлю без внимания оставит и не станет ли сей коварный союзник опаснейшим врагом для той части нашей торговли, которая обещает самой выгодной сделаться? Тот, кто пролив захватит, угрожать будет Крыму. Никогда нам Франция такого вреда не причинит. Ее планы только с их автором связаны, и рано или поздно эта держава в Средиземном море господствовать перестанет, а сменит ее Италия, которая для России никогда опасности представлять не будет. Колосс, который сейчас на юге Европы воздвигнут, сломается однажды об Альпы, которые природа воздвигла не для того, чтобы соединять сей большой полуостров с континентом, но для того, чтобы его от континента отделить, и потому в интересах России способствовать объединению всей Италии под одной властью, чтобы смогла она как можно раньше из-под опеки Франции освободиться.
Путь второй. Союз с Францией:
Начнем с последствий невыгодных. Невыгода временная есть война с Англией. У Англии имеются корабли, готовые к нападению, у России – порты, нуждающиеся в обороне. Архангельск, Кронштадт, Ревель, Рига и Либава – вот куда удары направить можно. Архангельск не на самом море стоит, а значит, защищен. По реке военные суда пройти не могут. То же и Риги касается. Ревель и Кронштадт можно лучше укрепить, и пушки научат островитян уважать жителей континентальных. Пострадает только Либава. Но присутствие русского пятнадцатитысячного корпуса заставит врага ограничиться разрушением одного лишь города. В Турции удары направлены будут на Дарданеллы и Константинополь. Известно, что корабли английские превосходно умеют проходить через проливы, батареями с обоих берегов защищенные. Но если несколько судов, полностью груженных камнями, прямо перед их появлением пустить на дно, это их движение замедлит и окажутся они под огнем батарей, которого избегают только благодаря большой скорости.
Самая большая невыгода, какой нам война с Англией грозит, – прекращение торговли с этой державой. Однако прекратится торговля лишь на время, потому что Англия не может снаряжать свои корабли без российских товаров. Тираническое господство англичан над Атлантическим океаном для нас весьма кстати, поскольку Соединенные Штаты Америки теперь готовятся к войне за свободу своей торговли.
Плодом союза с Францией станет раздел европейской Турции. Россия в нем не из честолюбия участие примет, но из стремления к безопасности. Прежде кампании, только что закончившейся, был бы этот раздел несправедливым. Государство это могло бы прозябать, никакой угрозы для России не представляя. Было бы нам даже выгодно между нами и Средиземным морем иметь бездеятельную эту громаду, способную ослаблять последствия столкновений между западом и юго-востоком Европы. Но теперь Порта обречена пасть, и причиной тому не столько обстоятельства политические, сколько дурное управление и дух нации.
Раздел, который Россию удовлетворить может, который, возможно, всем партиям придется по нраву и заложит основания будущей безопасности, вот каков: Босния и Рагуза, Сербия, треть Валахии вплоть до Алуты и четверть Болгарии вплоть до Искыра отойдут к Австрии. Молдавия, две трети Валахии, Бессарабия, три четверти Болгарии, Румелия вплоть до Дарданелл и Лемноса – к России. Албания, Македония и Греция, включая Корфу, Кефалонию и другие острова, составить должны особливую монархию, которая на территории Древней Греции художества возродит. Архипелаг, включая Негропонт, открыв двери свои нациям средиземноморским и черноморским, сделается республикой под покровительством нового государства греческого. Франция получит Египет и Суэцкий перешеек, то, что пожелает, из стран Варварийских, а также Мальту и Кандию, если ее от Мореи оторвать будет возможно, поскольку план французский состоит в том, чтобы восстановить Мемфисский канал, открыть таким образом более короткий путь в Индию и положить конец торговле англичан на Востоке.
Россия благодаря такому разделу получает не только провинции плодородные, но, главное, новые возможности для торговли на западном побережье Черного моря, на Дунае и в Мраморном море, а также новые границы, проходящие по горам почти неприступным. Торговлю будет она вести в центре старого мира. Восточные товары будут ей доставляться Францией по более дешевым ценам, своими товарами будет она торговать с этой державой так же выгодно, как и с Англией, поскольку Франция в них не меньшую нужду имеет.
Англия, униженная, не сможет больше в торговле на Балтике главенствовать, когда появится у нас выход в южные моря и новые желающие нашу пеньку и наш лес покупать.
Франция согласится на такой раздел, ведь он ее видам отвечает и позволяет обойтись без военных действий, которые на время отвлекли бы ее силы от достижения главной цели и по меньшей мере отсрочили бы ей миг торжества.
Наконец, выиграет от раздела и род человеческий. Страны, где науки и художества родились и откуда распространились, когда Европа еще варварской была: Греция, Египет, северный берег африканский, – очнутся от долгой дремоты, в которую их тирания фанатиков погрузила.