Я задумалась, если все действительно так, как описывает Рамир, то я не понимаю, что их привело к разрушению других миров и истощению оставшихся? Хотя историю мне артефакт открыл полностью. И видимо, я задала этот вопрос вслух, раз принц ответил на него.
— Видишь ли в чем дело, Стася, даже сейчас не абсолютно все хотят жить по чужой указке, хотя боги и не стоят у нас над душой, диктуя каждый шаг. Но значимые события в жизни каждого регулируются богами. Мы живем, строим планы, однако если боги видят, что союз не подходящий, что переезд в другой мир приведет к катастрофе или еще чему-то глобальному, они вмешаются.
— А кому нравится, когда его планы летят в бездну, так что ли?
— Верно. Ты ведь тоже из таких? Из таких, кто сам желает решать, что ему делать, кому отдавать сердце. Даже если совершаешь ошибки, то предпочитаешь, набивать собственные шишки, чем слушать о том, что они возможны и стоит изменить ситуацию до их набивания, а не после.
— Мы все такие, Рамир. Мы воспитывались иначе, у нас бог вроде есть, а вроде его и нет. Никто его не видит, никто его не слышит. Быть атеистом на Земле, это уже не отклонение, а скорее норма.
— Но дело же не только в боге?
— Верно. Дело не только в нем. Большинство людей предпочитает самостоятельно выбирать свой путь, а не слушать посторонних. Даже если этот посторонний их родитель, и он считает, что знает лучше. У нас даже поговорка такая есть: за тебя никто твою жизнь не проживет. Поэтому глупо опираться на мнение других людей.
— У нас есть другая поговорка: только боги ведают, как правильно жить.
— Интересный вариант. Но ты прав, у нас отличается менталитет от коренных жителей альянса. Однако есть еще одна замечательная поговорка: со своим уставом в чужой монастырь не лезут. Я это к тому, что если мы хотим и дальше здесь жить, то свои порядки наводить не станем, наоборот, будем адаптироваться к вашим. Но это не значит, что все случится сразу, нам ведь тоже необходимо привыкнуть.
— Мне кажется, начало уже положено. Скоро ты и увидишь наших богов, и пообщаешься с ними, если, конечно, они этого пожелают. До храма не далеко осталось. Но я не договорил. Среди нас есть те, кто желает нарушить волю богов, раньше таких «желающих» было в разы больше. От того и умирали миры, что боги перестали подпитывать их, отвернулись, как отвернулись от их заветов и наказов те, кто жил в тех мирах. Понимаешь?
— Это логично. Сколько можно протягивать руку помощи тому, кто этого не ценит и разрушает своими действиями то, что было создано?
— Все правильно. Вернемся к первому заданию. Насилие над жрицей богини Эллуа — и есть такое отклонение. Бунт одного эльфа, не желавшего подчиниться воле богов. А его действия привели бы к катастрофе: боги бы наказали весь род «бывшего жениха», обрекая его на бездетность, а как следствие на вымирание. — Рамир остановился и обернулся ко мне. — Затем мужчина, которому жрица предназначалась в жены, так бы и не встретил ту, что смогла бы сделать его счастливым и стать поводом, чтобы измениться в лучшую сторону. А это, в свою очередь плохо, так как все жрицы становятся женами высокопоставленных лиц.
— То есть у ее жениха много власти, а личного счастья нет и не появилось бы, не помешай мы той трагедии, значит он не был бы близок к народу, так как не смог бы полностью понять их чувства?
— Верно. Поэтому мы и существуем. Поэтому когда-то наши главы пошли на великую жертву, чтобы боги дали право на искупление грехов, на изменение совершенных ошибок. И конечно же, на сохранение миров. — Рамир улыбнулся. — К слову, в роду того эльфа много замечательных представителей сего народа. Есть и целители, есть и те, в ком поет струна знаний, так мы называем тех, кому сами боги предначертали стать великими учителями...
— Я поняла тебя, наказывать весь род за одно гнилое яблоко — кощунство.
— Все так. В прошлом, таких гнилых яблочек было куда больше. И если в роду хотя бы один или два представителя имели понятие о чести, долге и справедливости, то такому миру давали еще один шанс на жизнь.
— Выходит, что остальным не дали, потому что на самом деле они имели скрытые мотивы?
— Да.
— И разве не бывало такого, чтобы боги просто пользовались своей силой, потому что они боги? А не потому, что так правильно и хорошо для миров? К примеру, у нас есть мифы о древнегреческих богах, которые.
— Творили все, что душе угодно, — закончил за меня Рамир. — Я читал об этом. Нет, Стася, наши боги ничего общего с теми из мифов не имеют. Совершенно. Но ты поймешь это и сама. Обязательно поймешь.
— Но в игры они все равно играют.
— А тебе не бывает скучно?
— Знаешь, если им с таким объемом тех, кто от них зависит, скучно, то мне даже сказать нечего. Попробуй уследи за четырнадцатью мирами? И миллиардами жителей...
— А тебе не приходило в голову, что с призванными они отдыхают? Это как глоток свежего воздуха. Вы мыслите иначе, ведете себя по-другому, а еще не имеете ложного преклонения.
— Можно подумать у вас тут такие есть.
— И такие тоже есть. Не будь в мирах проблем, дополнительные энергетические источники бы не требовались. — Принц остановился, вынуждая и меня замереть на месте.
— Вот мы и пришли.
Я и сама не поняла, как мы вышли к белоснежному зданию. Оно впечатляло. Очень высокое, я бы сказала этажей на пятнадцать, длинное, и занимало явно не одну улицу. Я же ожидала другого. Ну как в кино или у нас — небольшие церквушки. А тут, можно сказать, целый монастырь.
Впрочем, если мне память не изменяет в Киеве есть Свято-Успенская Киево-Печерская Лавра и она имеет не меньшую площадь. И тоже находится в столице. Правда и входило в нее аж шесть монастырей. Но то Лавра!
«А это главный Храм Амаварро.» — запоздало вспомнила я. Он и должен быть большим, внушительным и прекрасным.
Так и было, глядя на храм у меня дух захватило. Солнечные блики разноцветными искрами отражались от белоснежных стен, будто радуга вспыхивала то там, то тут. Завораживающе.
Пока я разглядывала здание, на крыльцо высыпал народ в причудливых, абсолютно разного цвета, плащах. Были и белоснежный, и изумрудный, и черный, и голубой, и красный, и синий плащ... Сначала я растерялась, потом вспомнила о том, что у жрецов храма свои цвета, в зависимости от того, какому богу они прислуживают.
Конечно, почитались все боги, но все равно у каждого бога были свои жрицы и жрецы.
— Видишь, нас ждали.— вновь беря меня за руку, произнёс принц. — Ты готова?
— Не совсем, — честно призналась я, — но заставлять ждать не стоит. Некрасиво.
— Добро пожаловать, — хором сказали жрецы, когда мы поднялись по ступеням и остановились у высоких дверей. — Боги ждут вас.
Это заявление несколько обескуражило, но я честно промямлила приветствие и несмело шагнула за Рамиром в медленно открывавшиеся двери.
Честно, все мои представления о храме разлетелись в пух и прах.
Во-первых, сам храм поразил своими размерами. Во-вторых, атмосфера, в церквях я всегда чувствовала неуютно, то ли от большого количества ладана, то ли от скорби и слез людей, приходивших ставить свечи. Может просто мама выбирала неудачное время для посещения церкви, может ее что, но в итоге воспоминания у меня не самые радужные. А здесь я почувствовала себя своей. Странное ощущение. Да и еще уверенность откуда-то взялась, что мне здесь рады.
В-третьих, несмотря на то, что окон я не разглядела, внутри было очень светло. Не таким ярким светом, что по глазам режет, а уютным, спокойным, позволяющим рассмотреть убранство.
Зал, без преувеличения, был огромным. Мне в подобных и бывать -то никогда не приходилось. Но это и не удивительно, попробуй уместить четырнадцать статую в человеческий рост в маленьком помещении? Да еще на почтительном расстоянии друг от друга? Не выйдет.
Тут же все было на своих местах. Я бы так это охарактеризовала. Светлый уютный зал, четырнадцать статуй, в ногах которых свой алтарь, а в конце зала, видимо, общий алтарь.
А еще за статуями находились двери, во всяком случае, я разглядела их за ближайшими. Выходит, что жрецы прямо при храме и живут?
Я бы не удивилась, все же такую территорию храм занимает.
— Леди Станислава. Дитя, подойдите, — тихо позвал меня один из жрецов, облаченных в изумрудный плащ. — Вы первый раз в храме, посмотрите на церемонию приветствия.
Я подчинилась, тем более Рамир отпустил мою ладонь.
Без его руки вдруг стало совсем неуютно. Как будто у меня забрали что -то родное. Свое и очень драгоценное.
Черт, Стася, что за мысли?
— Смотрите, — ненавязчиво посоветовал жрец и я уставилась на Рамира, который медленной походкой, шел к первой из статуй. — Это Богиня Света, Аллаи, еще ее называют Небесной Девой, дарующей земле благодать. Благодаря ней восходят посевы, собранный урожай — всегда богатый, обильный. Она покровительница всего, что произрастает из земли.
Статуя являла собой невысокую, по сравнению с рядом стоящей статуей, женщину, в свободного кроя рубашке и словно бы взметнувшейся юбки. Как будто статую делали в движении. Ее лицо было благожелательным, она полу улыбалась...
Принц приблизился к подножию и низко поклонился. А затем осторожно коснулся алтаря двумя пальцами. В этот момент, я готова была покляться, что через него прошел импульс магии, который он и отдал алтарю. А фигура богини Аллаи засветилась мягким светом и будто на мгновение очнулась от спячки, приобретя жизненные краски: румянец на щеках, золото волос, алый рот и небесно-голубой цвет одежды, вышитый золотыми нитями.
Наваждение схлынуло, возвращая реальность в привычное русло. Больше живая женщина мне не чудилась.
Так же медленно, почтительно, Рамир поднялся и уже направился к той статуе, что была напротив Небесной Девы.
— Это бог Тьмы, Иалла, которого еще называют Хранителем Тайн. — Тем временем прошептал жрец. — Если ты желаешь сохранить что-то в секрете — действуй ночью, Иалла обязательно поможет.