— Хранитель помог?
— Угу.
Комиссар видел, что собеседник говорит правду, лжи не чувствовалось, и это слегка сбивало с толку. Любой собеседник всегда о чем-то недоговаривает, у каждого за душой есть нечто, что надо скрыть, тема, которая неприятна. Фон легкой лжи и недомолвки присутствует в любом разговоре, и единственно, за чем следил Сантьяга, чтобы этот фон не затрагивал обсуждаемый вопрос. Михаил же был абсолютно открыт и говорил совершенно искренне.
«Неужели он так меня боится?» Но серых пятен страха тоже не было! Мастер был абсолютно спокоен и правдиво отвечал на любой вопрос. «Можно ли подозревать собеседника, когда он ничего не скрывает? Нужно!» Подозрение придется тщательно обдумать после разговора.
— Идеи Мельникова мне чужды. — говорил тем временем окончательно расслабившийся чел. — Профессор безумен. Видимо, семя нелюдей не должно смешиваться с нашим. Мельников гений, да, и я уверен, что он найдет… или уже нашел, способ открыть Большую Дорогу.
— Как далеко продвинулись исследования?
— Я не принимаю в них участия, — покачал головой Михаил. — Профессор и Матвей скрывают результаты работы от всех, но, судя по их не очень радостному виду, пока получается не очень хорошо. Но они не сдаются.
— Вы их уважаете, но согласились встретиться со мной. Почему?
А вот теперь черные глаза Сантьяги вцепились в Мастера по-настоящему: жестко, требовательно, холодно. И этот взгляд сопровождался дополнительным, четко рассчитанным ударом опытнейшего мага. и никто, НИКТО не смог бы ответить на этот резкий вопрос неправду. Михаил остался безмятежен, как ветерок над ручьем.
— Меня не увлекают рассказы о других мирах. Что там — неизвестно. Профессор втянул меня в эту историю, задурманил голову, заставил размечтаться… А потом я посидел и подумал: я ведь обычный чел. Талантливый? Да. Ну и что? С моим талантом можно и здесь жить хорошо. ОЧЕНЬ хорошо. Вы понимаете, что это значит?
Комиссар молчал.
— Потом я подумал, что Великие Дома наверняка разнюхают, вы уж извините, о планах Мельникова — А профессор вас ненавидит, значит, делиться не намерен. Вы будете злы… — Мастер пожал плечами. — Тут уж не о хорошей жизни надо говорить, а просто о жизни. О ее спасении. Вот я и подумал, что умнее будет с вами договориться. Синица в руках — это, знаете, не журавль в небе. И спокойнее, и сытнее.
— Мечта обычного чела.
— Ну, не совсем обычного… — В голосе Михаила послышался металл. — Я за свои услуги возьму дорого. Михаил Мастер обычным челом больше не будет. И даже потомки его на золоте кушать станут.
Он не врал! Даже Спящий не устоял бы против яростной, но незаметной атаки Сантьяги. В своих силах комиссар был уверен.
— Вы мне заплатите дорого, — с нажимом повторил Михаил.
— Я могу выдернуть интересующие меня сведения прямо сейчас, — ровно произнес нав. — Не боитесь?
— Не боюсь, — скривился Мастер. — Боялся бы, не приехал.
— Почему не боитесь?
— Ну, сломаете вы мне мозги. — Михаил постучал себя по лбу. — Вытянете то, что я знаю сейчас, а дальше? Во-первых, Мельников или Фома заподозрят в моем исчезновении подвох и скроются. А во-вторых… — Чел хитро посмотрел на нава. — Кто вам тогда поможет заманить всю Кафедру в ловушку и взять тепленькой? Со всеми записями, артефактами, а то еще и с Хранителем в придачу?
— Вы поможете?
— Ведь я приехал.
— Да, вы приехали. — Сантьяга свел перед собой пальцы. — Какие артефакты вы имели в виду?
— Я слышал название: Малый Трон Посейдона. И имя: Нур. Вам это о чем-нибудь говорит?
Комиссар вздрогнул:
— Лорды Тать сумели спасти Источник… Довольно неожиданно. — И чел снова не лгал!! — Откуда вы узнали?
— Я ведь механик, помните? — Довольный произведенным эффектом, чел громко захохотал. — Небольшое устройство, по которому замечательно скользят звуковые волны, позволяет мне слышать то, что происходит в кабинете профессора. Матвей и Фома закрывают разговоры только от вас, от магов, а о технике, о науке не думают. — Мастер снова стал серьезным. — Такие сведения и такая помощь стоят ОЧЕНЬ хорошей жизни?
— Да, — честно ответил Сантьяга. — Стоят.
«Городское полицейское управление до сих пор не в состоянии внятно объяснить, кто же принимал участие в грандиозном побоище на рынке, неподалеку от станции метро „Красногвардейская“. По сообщениям очевидцев, схватка, в которой сошлись примерно сто человек, началась около шести утра…» («РТР»)
«Кто-нибудь, остановите Всеславу! Похоже, хозяйка Зеленого Дома до сих пор не понимает, какого джинна выпустила из бутылки. Так и хочется добавить: из бутылки с виски. Указ о проведении выборов развязал дикарям руки, и вот уже который день Тайный Город стонет от выходок распоясавшихся безумцев. Утренние события — наглядное тому подтверждение. По нашим данным, Гниличи, уверенные в победе своего кандидата, принялись заново делить территорию и не найти ничего лучшего, как затеять потасовку на глазах у челов. Самое смешное, что в официальных отчетах о ходе кампании эта гнусная перестрелка нахально названа политической дискуссией…» («Тиградком»)
Муниципальный жилой дом,
Москва, улица Тверская, 19 марта, пятница, 08:09
Когда-то эта комната служила рабочим кабинетом профессору Зябликову. В ней до сих пор стоял массивный письменный стол («Еще мужа моего, Павла Федоровича», — сообщила Лидия Васильевна) и два огромных книжных шкафа, наполненных научными трудами. Фотографии на стенах — Зябликов с неизвестными Матвею учеными, группами и поодиночке. Зябликов на конференции в Париже, где-то на горизонте торчит Эйфелева железяка. Кресло, два стула и кожаный диван. Как понял Близнец, теперь в кабинет заглядывали редко: в комнате Лены был свой письменный стол, гораздо меньших размеров, и компьютер, а старуха давно унесла к себе все важные фотографии — через открытую дверь Матвей видел высокую стопку альбомов на прикроватной тумбочке. Но, несмотря на то, что кабинет давно стал ненужным, за ним следили, и когда Близнец впервые вошел в комнату, он не обнаружил толстого слоя пыли ни на столе, ни на полках. Выданное белье пахло крахмалом и чем-то еще, неуловимым, но очень приятным. Оно пахло домом. Домом, где живут. Настоящим. И Матвей, впервые за много-много лет, спал с наслаждением, с детской радостью, и, проснувшись, еще долго валялся в постели, жадно впитывая уют настоящего дома.
— Можно?
Лена заглянула в комнату.
— Конечно.
Близнец стоял у шкафа и внимательно изучал найденные в дешевой картонной папке рисунки. Акварель, карандаш…
— Ты что-то хотела?
Девочка замялась. Она была одета, собиралась в школу, но, видимо вспомнив о чем-то важном, вернулась из прихожей.
— Я хотела забрать эту папку.
— Это твои рисунки? — негромко спросил Матвей.
— Да, старые.
— Извини, я посмотрел.
— Ничего.
— Красиво. — Близнец помедлил, проглядел еще несколько работ. — Ты училась?
— Нет. Просто иногда хочется порисовать.
— У тебя получается.
Девочка промолчала. Было видно, что она еще не до конца доверяет «дяде Матвею».
— Почему они здесь, а не у тебя в комнате?
— Я рисую только здесь, в папином кабинете. — Лена шмыгнула носом. — Больше нигде не получается.
— Но здесь получается здорово, — тихо сказал Близнец.
Лена хотела ответить, но ее перебил звонок входной двери.
— Извините.
Она взяла из рук Матвея палку и выскользнула в коридор.
— Бабушка, это тебя.
Близнец насторожился — в голосе девочки прозвучала неуверенность… и страх. Что за гости? Невнятный шум в коридоре, тяжелые шаги — мужчины.
— Входите. — Лидия Васильевна вышла в прихожую, а Лена юркнула в свою комнату.
Гости, судя по звукам, не менее трех мужчин, прошли вместе со старухой в гостиную. Дверь прикрыли, но напряженно прислушивающийся Матвей сумел уловить агрессию в едва доносившихся голосах. Что еще за гости? Просто подслушать или разобраться лично? Близнец колебался недолго. Времени у него мало, очень мало, если у Зябликовых проблемы, надо постараться разузнать о них как можно быстрее. Матвей сменил выданные старухой шлепанцы на свои ботинки, расстегнул ворот рубашки — так безобиднее — взял пустую кружку из-под утреннего чая, вышел в коридор и замер у дверей в гостиную.
— Тебе же лучше, а?
— Старая, чего мнешься, не понял?
— Соглашайся! Не обидим!
— Я не могу!
— Вах, какая тупая!
— Лидия Васильевна, а можно еще чайку попросить? — Близнец осторожно заглянул в комнату. — Ой, здравствуйте.
При его появлении разговор оборвался. Крепкие черноволосые мужчины — действительно трое, но благодаря внушительным размерам они заполнили все пространство большой гостиной — посмотрели на незваного гостя без одобрения.
— Ты кто, а? — подал голос самый рослый.
— Жилец.
— Какой жилец, а? — рослый угрожающе уставился на Лидию Васильевну. — Ты что, старая, совсем сдурела? Какой еще жилец, а?
— Матвей, — через силу улыбнулась старуха, — пожалуйста, сделайте себе чаю сами. Я пока занята.
— Я, к сожалению, не знаю, где заварка и сахар, — спокойно ответил Близнец и вошел в гостиную. — Вы, Лидия Васильевна, пойдите на кухоньку, похозяйничайте, а я пока развлеку ваших гостей. Ладушки?
Пару мгновений Зябликова удивленно смотрела на Матвея, затем кивнула, поднялась со стула и вышла из комнаты. Не менее удивленные бандиты не стали ей мешать.
— Ты кто? — поинтересовался Рослый.
— Я снял комнату у Лидии Васильевны, — ровно ответил Близнец.
— А она тебе сказала, что продает квартиру?
— Нет, к сожалению. — Матвей холодно оглядел бандитов. — А Лидия Васильевна знает, что продает квартиру?
— Знает, она давно знает, — развеял сомнения Рослый.
— Только пока не хочет! — буркнул один из его подручных.
— А мне показалось, что не только не хочет, но и не собирается. — Матвей пустил в голос нотки рассеянности. — Во всяком случае, я снял комнату на два года.