И они все провалились куда-то вниз.
Глава гильдии боевиков Алан Ярборро завтракал с семьей. Утро выдалось холодным, но ясным. Ярко-голубое, чистое, нарядное небо будто старалось смыть воспоминания прошлой ночи. Похороны Генриетты, огненные шары срываются с ладошек его маленькой принцессы, взрывают тьму тысячами разноцветных искр… Бесчувственное тело Дженни на спине граха.
Маленькая, непослушная и упрямая Джен Ярборро, студентка первого курса Роннской Академии Магии, отмечена Знаком Боевика… Стихии!
Зря, наверное, он упомянул о похоронах в присутствии Кристины. Но у него не было выбора! Попытайся он скрыть правду, королева почувствует ложь, и семейный завтрак будет испорчен. Но он все равно испорчен, потому что теперь матушка сердится – он не должен был вести такие разговоры при беременной женщине. Уилл тоже недоволен. Ха-ши-рри!
Солнце резало светом столовую, проникая в узкие бойницы, выдолбленные в серой толстой стене средневекового замка. Они решили не накрывать наверху – здесь было теплее от факелов и камина.
Алан кивнул слуге, что принес еще дров:
– Дэйк, распорядитесь проверить Казематы Самозванцев. Любую камеру, где не очень сыро. Посмотрите, чтобы было поменьше крыс, и, может быть, если есть скелеты, убрать.
Алан уже приступил к сладкому. Лимонные пирожные – любимое лакомство Джен. Внутри все сжалось. С чего бы это? Джен спит у себя, Дин обещала зайти утром и проследить, чтобы она выпила укрепляющую настойку… Все хорошо. Все хорошо! Он просто… не выспался.
Старший брат, Уилл, пренебрег этикетом и обнял всполошившуюся беременную жену. Его величество король, занеся руку над пирожным, уставился на младшего сына. Ее величество королева дышала спокойно и ровно, явно считая про себя.
А Эмма…
Серебряная ложечка в ее руке превратилась в крошечное озерцо, что задумчиво плескалось над ладонью. Подумав, магиня стала тонкой струйкой лить металл и, остужая его в воздухе, выписывать замысловатые узоры.
Все лучше, чем ругаться.
О том, что во дворце применить магию невозможно и сам Алан Ярборро ставил защиту, Эмма просто не знала. Сопротивление места дэми, конечно, заметила. Но ей это не помешало.
Глаза в прорезях маски внимательно следили за тем, как отблески факелов отражаются в жидком серебре. Минуту спустя женщина заметила, что привлекает к себе слишком много внимания. Король и королева смотрели на нее, как на расшалившегося ребенка, а Алан почему-то побледнел. Наверное, не выспался.
Смутившись, Эмма вернула ложку на место и сделала вид, что продолжает есть пирожное.
Алан уговорил ее пойти на завтрак с родителями, несмотря на то, что она хотела остаться с дочкой. И вот теперь они… завтракают. Они завтракают, а она не знает, куда себя деть от странного беспокойства, жидким серебром переливающегося внутри: «Джен-ни, Джен-ни, Джен…»
Первой в руки взяла себя королева.
– Могу я поинтересоваться, кого ты собираешься отправлять в заточение?
– Одну из подружек Джен. Они наказаны все трое, но посадить их в карцер Академии втроем… Слишком просто! В общем, долго объяснять. Посидит в казематах нашего замка одну ночь.
Алан пожал плечами и сделал знак слуге, чтобы в кубок подлили кисель.
– Не так давно я имела честь, – с каждым словом королевы в столовой гас один факел, – принимать в замке Ярборро герцогиню Шарль Рэгирра и Ивонну из Алояблонек.
Огни гасли, выпуская на прощание жалобные струйки синего дыма.
Стало темно и холодно. Уилл и Кристина встали. Пробормотав извинения, пожелав всем приятного дня, супруги поспешили удалиться.
Король сделал еле заметный жест рукой, приказывая слугам заново разжечь огонь. Пока Дэйк и Елла пытались справиться с инеем в рожках и наледью в камине, королева встала и, медленно пройдясь по зале, продолжила:
– Я полагаю, речь идет о них?
– Именно. – Алан раздраженно вытер рот салфеткой.
– А могу я узнать, кого именно ты собрался держать всю ночь в Казематах Самозванцев, сынок?
Этот мамин тон он знал очень хорошо. Только бы не потеря контроля над силой! Джен в замке нет! И… стихии, да что такого он сказал, в конце-то концов?
– Это Шарль, мама. И почему ты…
– Молчи! Молчи и слушай!
Дэйк вздохнул и выругался про себя. Ему почти удалось разжечь камин!
– Я – Аделаида Ярборро, и в моем замке знатной гостье, прибывшей с другого материка, равно как и не знатной девушке, что является другом моей единственной внучки, будет оказан теплый, радушный прием!
Как только прозвучали слова «теплый» и «радушный», огонь вспыхнул, и Елла, едва успев убрать чуть было не загоревшиеся волосы, мысленно возблагодарила стихии, попросив их хранить короля, королеву и принцессу Дженни.
– Мама! По правилам Академии…
– Это мой замок! Здесь другие правила! В Академии, Алан, – королева уже говорила тише, дождавшись, когда звон в ушах ее сына немного стихнет после того, как она произнесла две первые фразы, – повторюсь, в Академии ты можешь делать все что угодно. Но в моем замке гости НИКОГДА не будут пребывать в неподобающих условиях. Недопустимо!
– Действительно, сынок, – осторожно начал король, – мама права! Казематы Самозванцев – место проклятое. И, кроме изменников, там никого никогда не будет! Никого и никогда, – продолжал Вильям Ярборро, заботливо пододвигая супруге кресло поближе к камину, взглядом умоляя ее присесть.
– Есть вопросы дисциплины! – не сдавался боевик, понимая, что уже проиграл. – А ваша внучка и ее подруги их постоянно нарушают! Они просто не желают понять…
– Алан! Еще несколько слов в подобном тоне, и в Казематы отправишься ты! – теперь уже король повысил голос.
– Позавтракали… – простонала королева.
– А почему меня в Казематы? Я – не изменник!
– Ты… ты бунтовщик!
– Я?!
Эмма не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть. Боль толстой иголкой воткнулась в сердце. И вертелась там, крутилась. Пыталась угнездиться. Женщина не могла даже позвать на помощь. Только губы складывались в беззвучное:
– Дженни… Доченька.
Ярборро увлеклись своим семейным скандалом и больше ни на что, казалось, не обращали внимания, как вдруг Алан что-то почувствовал. Резко замолчал посреди фразы. Замер. Вслушался. Крылья носа затрепетали, лицо побелело.
– Дженни… она… сорвала защитный амулет.
Джен сорвала кулон, когда почувствовала, что земля уходит из-под ног.
Она успела…
Проваливаясь в пустоту, понимала – успела.
Ее со всей силы бросило обо что-то твердое. Два тяжелых, глухих удара рядом – последнее, что осталось в памяти.
Ива… Шарль!
Медленно, нехотя вновь включилось сознание. Руки. Ноги. Чувствую. Все в порядке. Свет – значит, вижу! Ива. Шарль. Живы!
По браслетам рапи тонкой струйкой текла кровь и капала на каменный пол, тут же смешиваясь с пылью и превращаясь в черные шарики. Ткань на плече Ивы была порвана, рука, плотно прижимаясь к телу, пряталась в складках мантии. Поранилась?
Но больше всего ее удивило, что по лицам девушек ползли полоски синего света. Она попыталась встать, увидела такие же у себя на руках. Да что это та…
С ладоней Василены змеились плети, источая мертвенно-голубой свет. Вот что отражалось на лицах и ее руке! Чем бы это ни было, оно обвивало пространство вокруг них на расстоянии шага-двух, образуя что-то вроде клетки.
Стихии не отзывались, но Лорени как мог пел, предупреждая об опасности. Тихо, малыш, тихо… Я вижу. Вот только сделать ничего не могу. А ты? Магия рапи жива?
Тьма не отзывалась, но Джен ее чувствовала. Ива не убирала руки из-под мантии.
– Тетя, что происходит?
Голос Ника. Хриплый. Слабый. Джен повернула голову и увидела Сирракву. Он пытался встать на ноги, цепляясь за каменные выступы.
Щупальца чародея не трогали, он был свободен! Вот только… чем это поможет им? Даже если бы в Нике неожиданно проснулись с невероятной силой все стихии разом – они молчат. Молчат из-за этих синих червей!
– Все в порядке, мой мальчик! – обычно скрипучий и безжизненный, сейчас голос библиотекарши был сильным, звонким, даже ликующим.
– Как в порядке? Тетя Василена… Почему мы здесь? И почему они не двигаются?!
Ника не держали ноги, его била дрожь, лоб покрылся холодным потом. Спиной мальчик привалился к стене, а когда понял, что не может идти, снова опустился на землю – попытаться подползти к девушкам.
– Погоди. Не надо тебе к ним, – и жгут синего света аккуратно преградил ему путь.
– Тетя Василена, что вы делаете? Они – мои друзья!
– Плохо ты друзей выбираешь. Но я это исправлю. Тобой заинтересовался великий человек, мальчик! Великий!
– Это кто? – Тьма шевельнулась под мантией, и Джен поняла, что может, наконец, говорить.
– Кто? Тот, чье имя ты недостойна произносить! Ифа дар Гарддин, – благоговейно выдохнула Василена.
– Бывший Верховный? Только не говори мне, что ты… участвовала в убийстве! – В широко распахнутых глазах Ника отражался мертвенно-синий свет.
Джен пыталась понять, что происходит, но мысли путались, а резь в глазах становилась просто невыносимой. Ник ничего не знал о своей тете – это ясно, и от этого… хорошо на душе настолько, насколько в принципе может быть хорошо в их положении. Василена Лендиш – маг. Но… она не маг! В ней нет силы! Значит, не стихийник. Тогда – кто?!
– Я помогла правосудию свершиться! А приличным девушкам нечего таскаться по ночам! Магини… Потаскухи! Все! Как одна! Потаскухи! А эта была не просто потаскуха… Развратница!
– Какому правосудию? Тетя… ты… ты убила Генриетту?
– Я помогла! Рийс погубил в своих застенках девочку, которая была предана Великому! Мы отомстили! Это была месть! Его месть. Но моя, моя месть еще впереди, и скоро она свершится!
Василена бросила презрительный взгляд на первокурсниц, дышать стало еще труднее.
– Зачем вы подставили Рину? – Браслеты Шарль вспыхнули алым огнем, кровь на них закипела, и синий свет отступил чуть дальше.