— Ты уверен, что она ничего не помнит? — спрашивает рыжий у черноволосого.
— Не знаю, Арескои, — Отвечает тот. — До сих пор она вела себя достаточно глупо, и мне кажется, что ее успехи — это случайность. Да и о каких успехах можно говорить вообще: она не прошла и трети пути, а их уже взяли в плен.
— Ну, это как раз моя заслуга, — бросает Арескои.
— Они освободились, — змеей шипит рогатый.
Черноволосый невесело и как‑то неопределенно смеется.
— Тебе же лучше, Кодеш, тебе же лучше. И у тебя есть возможность отличиться. Им не остается ничего другого, как двигаться через Аллефельд, а затем и через Ангех, — а там они в твоей власти и во власти старшего братца.
— Что‑то Джоу Лахатал не торопится принять участие в охоте, — язвительно замечает Арескои.
На некоторое время повисает гнетущая, почти осязаемая тишина.
— И без него справимся, — говорит наконец черноволосый.
— Знаешь, га‑Мавет, — неожиданно злится рогатый, — это ты должен был справиться еще там, в замке.
— Я немного растерялся…
— Скажи — испугался, — смеется Арескои одними губами.
— Глупости, — спокойно возражает Малах га‑Мавет, грозный Бог Смерти. — Ты бы тоже не стал убивать мертвую игрушку, бездушную куклу. Кто же знал, что Арра пробудил ее? А бояться и тогда, и сейчас просто нелепо.
— Нельзя недооценивать противника, — наставительно замечает Арескои. — Что‑то ты, желтоглазый, ударился в лирику.
Га‑Мавет молчит. Ни один мускул не дрожит на его словно изваянном из камня лице, на котором отдельной жизнью живут желтые глаза с вертикальными зрачками. Он ослепительно красив и страшен одновременно.
— Хорошо, — обращается к ним Кодеш. — Я уничтожу их.
— Будь осторожен, — предупреждает Арескои. — У нее мечи Гоффаннона.
— Она же не знает; как ими пользоваться.
— Зато клинки сами все знают, — усмехается га‑Мавет. И добавляет тихо, чтобы его никто не слышал: — Просто это великое счастье, что она ничего не помнит…
На лес опускается звездная бархатная ночь.
— Болото, — с тоской сказал Бордонкай, ступая ев ей ножищей на зыбкую почву. — Я совсем не люблю болот.
— Боги, — взмолился альв, — он говорит это как будто кто‑нибудь любит болота.
— А ты разве не любишь? — искренне изумился исполин. — Ты же лесной.
— Я не лесной, а библиотечный. Просто я никак попаду в свою библиотеку. И если события будут развиваться так и дальше, то, боюсь, никогда не попаду.
— Сколько шума из‑за одного несчастного болота. Внешне беззаботный ингевон весело тюкал топором отобранным у трикстеров, вырубая длинные легкие кусты из орешника. — Подумаешь, болото! Пройдем нибудь, нам торопиться надо.
— Не забывай, что это Аллефельд, — предостерег его Довалонга. — Бояться нет смысла, но и пренебрегать опасностью не стоит.
— Какой опасностью?! — взвился Джангарай, которому аллоброг с самого начала пришелся не по душе. Ловалонга был аристократом до мозга костей, а Джангарай, несмотря на свое происхождение, не любил таких холеных молодых людей со спокойными лицами и сдержанными чувствами.
— Опасностей здесь хоть отбавляй, — примирительно вставила Каэтана. — Самая страшная из них — рассориться между собой. Лучше решайте быстрее, как пойдем через болото.
— Очень просто, — моментально успокоился ингевон. — Обвяжемся веревками, вооружимся шестами — и вперед. Я пойду первым, буду нащупывать путь. Бордонкай — последним. Идем след в след, старайтесь ни на полшага в сторону не отступать. Если кто провалится — не паниковать вытащим, нас много. — И добавил неожиданно: — Я ведь из Тевера по болотам уходил, когда на меня розыск объявили. Ну ничего. Однажды я найду того, кто убил учителя Амадонгху, и посчитаюсь с ним. — Эти слова Джангарай говорил, завязывая на поясе крепкую веревку из запасов Каэтаны.
Спутники, слушая его, быстро и молча собирались. Самые необходимые вещи были уложены в заплечные мешки. Оружие крепко привязано к телу. Руки оставались свободными.
— Боюсь болот, — опять прозвучал голос Бордонкая. — Как подумаю, что. мне придется утонуть в болоте — оторопь берет,
— А отчего придется? — ужаснулся Воршуд. — Предсказали?
— Нет, что ты, — испугался воин. — Это я сам так думаю, что очень уж страшная смерть получается.
— Назови мне, голубчик, не страшную смерть, — полюбопытствовал Джангарай. — Может, мне удастся довериться с богами насчет нее.
— Не знаю, — пожал плечами Бордонкай. — По мне, лучше погибнуть в бою, чем тут завязнуть…
Он реальным жестом отверг шест и взялся за копье.
Когда все были готовы и встали цепочкой друг за другом, Джангарай прощупал дно шестом и сделал первый решительный шаг. Но тут же провалился по колено и воскликнул:
— Ух ты!
Всюду вокруг них была непрозрачная липкая жижа Рассветало. Стоял молочно‑белый туман, и ничего не было видно на расстоянии вытянутой руки. Беглецы понимали, что идти по болотам в тумане рискованно до крайности.
— Откуда‑то отсюда, из чащоб Аллефельда, принесли ваши мечи, — сказал Джангарай Каэтане.
— Лучше бы кто‑нибудь объяснил, откуда меня сюда принесло, — пробормотала она, яростно тыча шестом в дно вокруг себя.
Джангарай шагал довольно быстро и уверенно выбирал дорогу. Маленький отряд двигался к центру трясины, ступая след в след и раздвигая камыши.
— Как вы думаете, — обратился к Каэтане Воршуд, — мы выберемся? Ой! — схватился он за поцарапанную осокой щеку.
— Главное — не заплутать, — ответил вместо нее Ловалонга, — болото здесь. Ну и сарвоха бы не встретить.
— Кто такой сарвох? — спросила Каэ.
— Болотный дух. Любит запутать дорогу и утопить тех, кто ему попался.
— Человеколюбивый, однако, — процедила Каэ.
— Уж какой есть…
Они сначала даже не поняли, что последняя фраза, повисшая в воздухе, произнесена голосом, который не принадлежит ни одному из них. Некоторое время беглецы еще брели в тумане, изредка поглядывая по сторонам, будто могли разглядеть хоть что‑нибудь. Наконец альв не удержался:
— Кто из вас сказал: «Уж какой есть»?
— Я и сказал, — отозвался моментально негромкий голос, — сарвох то есть.
Альв подпрыгнул от неожиданности, но болото не пустило, так что он только дернулся.
— И где же ты? — мягко поинтересовалась Каэтана, начиная понимать, что Джангарай инстинктивно движется на звук этого приятного грустного голоса. Как животный инстинкт сработал у нее — неизвестно, но она остановилась как вкопанная.
— Около вас. — Голос прозвучал чуть дальше, на пару шагов правее.
Ингевон подался было вперед, но, почувствовав сопротивление, прекратил движение.
— Что же вы остановились? — участливо осведомился голос.
— Отдыхаем, — приветливо отозвалась Каэтана, неслышно вытаскивая из ножен меч Гоффаннона. — А иу‑ка, Джангарай. — Она потянула ингевона за плечо, прикладывая губы к его уху. Тот наклонился. — Давай поменяемся местами.
Джангарай хотел было запротестовать, но понял, что не вовремя, и нехотя подчинился. Они споро справились с веревками, узлы на которых были завязаны как раз в расчете на необходимость быстро освободиться, и Каэ встала впереди. Она так и не поняла, заметил ли это сарвох в жутком тумане.
— Устали? — Голос был, похоже, мужской, но очень высокий. Или если женский, то слишком низкий.
Впрочем, пол сарвоха Каэтану не интересовал. Она пристально вглядывалась в белую завесу, пытаясь определить контуры того, кто, невидимый, говорил с ними. И ей показалось, что она высмотрела в тумане темное пятно. Раз ухватив его взглядом, Каэ старалась уже не упустить эту зыбкую тень, так что все ее внимание было сосредоточено только на этом.
— Ты поможешь нам выбраться отсюда? — задала она вопрос только для того, чтобы определить, угадала ли.
— Смотря куда, — дружелюбно ответила тень и тут же переместилась еще правее. Но так как путники с места не двинулись, она возвратилась. — Я ведь не такой плохой, как про меня рассказывают… — Тень опять сместилась вправо.
— Что вы видите в этом тумане? — зашептал Джангарай, которому надоело стоять на месте.
— Ничего, — честно призналась Каэтана. — Зато я, кажется, знаю, куда нам нужно идти. — Она крепко Ухватила свой шест левой рукой, зажала меч в правой и памятуя, что сарвох держится с правой стороны, сделалa первый шаг в левую сторону.
Сарвох тихо взвыл, но обострившийся слух Каэтаны уловил этот едва слышный вой.
— Свалитесь в трясину, — вдруг промолвил голос сарвоха прямо около нее.
Каэтана осторожно повернула голову и обмерла. Он стоял совсем близко, вероятно потеряв терпение, и был готов нападать. Темная плотная тень, видимая сквозь завесу тумана, была слишком велика для тихого мягкого голоса. И стояла она как‑то странно.
— Я помогу, — убедительно сказал голос, но Каэтана ему уже совсем не верила.
И когда голова на тонкой шее метнулась к ней из белого марева, она точно и аккуратно отрубила ее клинком.
Из страшной раны фонтаном хлынула кровь, залив ее и Джангарая. Маленький Воршуд остался относительно чистым, если можно назвать чистым мохнатое существо, сплошь измазанное в болотной грязи.
Справа забилось в конвульсиях нечто огромное и тяжелое.
Каэтана не двигалась с места, тяжело дыша и заботливо вытирая клинок полой своего плаща.
— Что у вас случилось? — спросил наконец Бордонкай.
И тут только она сообразила, что сзади, за спиной Джангарая, никто и не понял, какой страшной смерти они избежали. Там просто доверчиво стояли и ждали. Вот от этого сделалось по‑настоящему страшно.
— Я убила сарвоха, — ответила она громко, не боясь, что их услышит другой сарвох или кто‑нибудь еще, кому непременно нужно на них напасть.
— Уже? — изумился Ловалонга. — Это он так бился?
— А кто же еще? — ответила Каэ. Все это время они стояли на месте, и ноги их медленно и неумолимо затягивало в трясину.
— Нет, — сказал Джангарай, — тут хочешь не хочешь, а надо двигаться вперед, иначе засосет.
В этот момент словно покрывало тумана сорвали с болота и в небе вспыхнуло полуденное солнце.