Хусейн засмеялся:
— Ты хороший пример консерватора!
Камаль задавался вопросом, хвалит ли он его, или делает выговор? Ему захотелось незаметно заставить его пояснить свои слова, однако Аида слегка наклонилась вперёд, повернувшись в его сторону, чтобы поглядеть на его голову, и он забыл о том, что намеревался сделать. Всё его внимание перешло к своей голове, ведь сейчас его голова была непокрытой и были заметны её огромный размер, и коротко стриженные волосы, не уложенные в красивую причёску. И на него глядят эти прекрасные глаза. Какое впечатление он производил? Её мелодичный голос спросил:
— Почему вы не отращиваете волосы?
Такой вопрос прежде ему никогда не приходил в голову. У Фуада ибн Джамиля Аль-Хамзави и всех его товарищей по древнему кварталу были такие же стрижки. А Ясина не видели с уложенными волосами и усами, пока он не поступил на службу. Мог ли он представить себе, что его отец каждое утро выходит к столу с длинными волосами?!
— А зачем мне их отращивать?
Тут Хусейн задумчиво спросил его:
— А будет ли так красивее, с длинными волосами?
— Это не имеет значения…
Хусейн засмеялся:
— Мне кажется, ты за тем и создан, чтобы быть учителем.
«Хвала или упрёк? В любом случае, твою голову можно поздравить с таким высоким вниманием к ней».
— Я создан, чтобы быть студентом…
— Прекрасный ответ…, - он повысил интонацию и спросил…, - но ты не рассказал мне полностью о педагогическом колледже. Как он тебе по прошествии почти двух месяцев?
— Надеюсь, он станет неплохим введением в мир, который мне интересен. Как видишь, сейчас я пытаюсь узнать от английских профессоров смысл таких сложных слов, как «литература», «философия», «мысль»…
— Это и есть культурная дисциплина, которой мы интересуемся…
Камаль смущённо сказал:
— Но мне кажется, что это бушующий океан, и мы должны узнать его границы. Должны более чётко знать, чего мы хотим, вот в чём проблема…
В красивых глазах Хусейна появился интерес:
— По мне, это не проблема. Я же читаю французские романы и пьесы с помощью Аиды, которая разъясняет мне трудные места в тексте, и слушаю вместе с ней отрывки из произведений западной музыки, которые она мастерски играет для меня на фортепьяно. Не так давно я читал книгу, легко и ясно обобщающую греческую философию. Всё, к чему я стремлюсь, это к духовным и физическим путешествиям. А ты к тому же ещё и читаешь, и это требует от тебя знать границы и цели…
— Но хуже всего то, что я не знаю точно, о чём писать..!
Аида с улыбкой спросила:
— Вы хотите стать автором?
Попав под мощную волну счастья, столь редкую для человека, он ответил:
— Может быть!..
— Поэтом или прозаиком?.. — о на наклонилась вперёд, чтобы лучше его видеть… — Позвольте мне высказать предположение…
«Я исчерпал всю свою поэзию, отводя душу с твоим образом во сне. Поэзия — это твой священный язык, и я не буду заниматься ею. Слёзы мои вытекали из своего источника тёмными ночами. Как же я счастлив, что ты глядишь на меня, и как мне грустно, что я оживаю под твоим взглядом, как оживает земля под солнцем…»
— Поэт, да, вы поэт…
— Правда? Как это вы узнали?
Она села поровнее и издала лёгкий смешок, похожий на шёпот, и сказала:
— Физиогномия — интуитивная наука, как можно просить объяснить это?!
— Она забавляется!
Хусейн сказал это и засмеялся, но она опередила его:
— Конечно нет, если вам не нравится идея быть поэтом, не будьте им…
«Природа создала пчелу королевой; сад — её жилищем, нектар — напитком, мёд — продуктом её слюны, а воздаянием человеку, что обходит её трон — жало».
Однако она возразила Хусейну, сказав «Конечно нет»!
Она снова спросила его:
— Вы читали какие-нибудь французские романы?
— Кое-что из Мишеля Зевако, переведённое на арабский. Я не умею читать по-французски, насколько вам известно…
Она воодушевлённо сказала:
— Вы никогда не станете автором, пока не овладеете в совершенстве французским. Читайте Бальзака, Жорж Санд, Мадам де Сталь, Пьера Лути. А после этого пишите свой роман…
Камаль неодобрительно заметил:
— Роман?! Это же побочный вид искусства. Я же стремлюсь к серьёзной работе…
Хусейн серьёзно сказал:
— В Европе написание романов — это серьёзный труд и многие писатели выбирают именно его среди всех видов литературного творчества. Они достигли в этом уровня бессмертных произведений. Я не болтаю впустую о том, чего не знаю. Однако мой преподаватель французского заверил меня в этом…
Камаль с сомнением покачал своей крупной головой, и Хусейн сказал:
— Будь осторожен, не гневи Аиду. Она с восхищением читает французские романы. Она даже одна из их героинь!
Камаль слегка наклонился вперёд, и устремил к ней взор, чтобы прочитать в её глазах, какое воздействие на неё оказали слова Хусейна, и воспользоваться удобным случаем, чтобы наглядеться на её великолепную красоту. Затем он спросил:
— Как это?
— Романы ужасно захватывают её, так что голова у неё переполнена несуществующей, вымышленной жизнью. Однажды я увидел её позирующей перед зеркалом, и спросил, что это с ней? И вот что она мне ответила: «Так шла Афродита по морскому побережью близ Александрии!»
Аида, нахмурившись и улыбнувшись одновременно, сказала:
— Не верьте ему… Он ещё больше погружён в фантазии, чем я, и тем не менее, он не успокоится, пока не обвинит меня в том, чего нет…
«Афродита?… Какая ещё Афродита может сравниться с тобой, любимая?! Мне грустно от того, что ты представляешь себя в любом другом образе, вместо естественного!»
Он искренне произнёс:
— Вы в этом не виноваты. Ведь герои Аль-Манфалути и Райдера Хаггарда тоже оказали огромное воздействие на моё воображение…!
Хусейн восхищённо засмеялся и воскликнул:
— Лучше бы нас всех объединила одна книга! Для чего нам оставаться на этой земле, если нас влечёт в мир фантазий? Ты, Камаль, должен осуществить свою мечту, а я не писатель, и не хочу им быть. Однако ты вполне можешь собрать всех нас, если захочешь, в своей книге.
«Чтобы Аида была в книге, автором которой я стану?! Это что: молитва, мистика или безумие?!»
— А я?!
Вдруг в знак протеста раздался голос Будур, и вся троица разразилась хохотом. Хусейн предостерегающе заметил:
— И не забудь зарезервировать место для Будур!..
Камаль, нежно обняв руками малышку, произнёс:
— Ты будешь у меня на первой странице…
Аида, устремив глаза к горизонту, спросила:
— А что вы напишите о нас?
Камаль и сам не знал, что ей сказать, и скрыл своё смущение вялым смехом, а Хусейн ответил вместо него:
— Как и прочие авторы, он напишет бурный любовный роман, что заканчивается смертью или самоубийством!..
«Они пинают твоё сердце, словно мяч, и при этом забавляются».
— Я надеюсь, что такой конец будет ждать только одного героя?
Аида рассмеялась, произнеся это.
«Герой не может представить себе, как его возлюбленная погибнет», подумал Камаль и спросил:
— Разве требуется, чтобы роман заканчивался смертью или самоубийством?
Хусейн засмеялся и ответил:
— Таков естественный конец бурного любовного романа!..
«При бегстве от страданий или попытке удержать счастье смерть кажется стоящей целью», снова подумал Камаль и язвительно сказал:
— Это и впрямь огорчает…
— А ты разве этого не знал? Такое впечатление, что до сих пор у тебя не было опыта любви…!
«В жизни наступает такой момент, когда плач заменяет наркоз при хирургической операции».
Тут Хусейн заметил:
— Мне важно, чтобы ты не забыл забронировать место и для меня в своей книге, даже если я буду вдали от родины…
Камаль устремил на него долгий неподвижный взгляд и спросил:
— Тебя по-прежнему обуревают мечты о путешествиях?
В голосе Хусейна Шаддада послышались серьёзные нотки:
— Каждый миг. Я хочу жить, хочу странствовать вдоль и поперёк, побывать и в низинах, и в горах, а потом уж и смерть не страшна…
«А если она наступит раньше? Может ли так случиться? Вдруг какая-нибудь грусть почти убьёт тебя? Ты разве забыл Фахми? Жизнь не всегда измеряется длиной и шириной. Жизнь Фахми была мигом, однако насыщенным и полным. Иначе какой толк от добродетели и бессмертия? Нет, ты грустишь по другой причине, словно тебе нелегко равнодушно взирать на разлуку с другом, который стремится к путешествиям. Каким будет твой мир после его отъезда? Что будет с тобой, если его поездка разлучит тебя с домом твоей возлюбленной? До чего обманчива улыбка сегодняшнего дня: вот сейчас она рядом, и звук её голоса звучит в твоих ушах, а аромат её духов щекочет твой нос. Но сможешь ли ты остановить колесо времени? Неужели остаток своей жизни ты проживёшь, издали бродя вокруг её особняка, словно безумец?…»
— Если хочешь знать моё мнение, то отложи своё путешествие до тех пор, пока не закончишь учёбу…
Аида воодушевлённо произнесла:
— Именно это папа неоднократно уже повторял ему…
— Это здравое мнение…
Хусейн саркастически спросил:
— Что же, обязательно знать наизусть гражданское римское право, чтобы смаковать красоту мира?
Но тут Аида снова обратилась к Камалю с вопросом:
— Отец очень уж высмеивает его мечты. Он желает видеть его судьёй или таким же, как он финансистом…
— Суд…, финансы!.. Я не собираюсь быть судьёй, но даже если получу диплом и серьёзно задумаюсь о выборе карьеры, то это будет дипломатический корпус. А что касается финансов… вам что, нужно ещё больше денег? Мы уже и так нестерпимо богаты…
«До чего же удивительно, если богатство может быть невыносимым. Раньше ты воображал, что будешь торговцем, как и твой отец, и у тебя будет такой же сейф, как у него. Но богатство не было твоей мечтой. Но разве ты не желаешь испытать себя в духовных приключениях? До чего же ужасна жизнь, когда ты погружён в зарабатывание на хлеб насущный!»
— Никто в моей семье не понимает моих надежд. Они видят во мне избалованного ребёнка. Однажды брат моей матери насмешливо и громко, чтобы я мог слышать, сказал: «Нет надежд, что в данной семье единственный мальчик будет лучше этого». К чему всё это? К тому, что я не поклоняюсь деньгам и предпочитаю им жизнь. Ты видел?! Наша семья верит, что любое усилие, не ведущее к увеличению богатства, это пустая трата времени. Ты обнаружишь, что они мечтают о титулах и званиях, будто это потерянный рай. Ты знаешь, почему они любят хедива? Мама часто мне говорила: «Если бы на троне остался наш господин эфенди, то твой отец уже давно получил бы звание паши». И столь великие деньги тратятся без счёта на приёмы всяких принцев, если только они удостоят нас чести своим визитом…, - тут он засмеялся… — Не забудь записать эти удивительные вещи, если однажды займёшься написанием книги, которую я предложил тебе.