гда не узнаешь ответов, и не будешь даже искать. Предположим также и другое ради того, чтобы дать покой твоей больной голове: Ясин был тем самым мужчиной! Он сказал, что развёлся с Мариам из-за её невоспитанности! Это имело бы смысл для объяснения его развода с Зейнаб, если бы не была известна истинная причина, когда всё это произошло. Ты ещё узнаешь всю правду в один прекрасный день. Но почему это так интересует тебя? Ты по-прежнему горишь желанием гоняться за правдой?! Голова твоя рассеянна, сердце твоё истерзано. Можно ли ревновать её к Ясину? Нет, это совсем не ревность, напротив, то, что ты предполагаешь, это скорее утешение. Если уж тебя неизбежно должны убить, то твоим убийцей пусть лучше будет сын, ведь Ясин — плоть от плоти твоей. Он часть тебя, что потерпела поражение, и часть, что одержала победу. Ты и побеждённый, и победитель. Ясин перевернул весь смысл битвы. Ты испил чашу боли и поражения, и к этой смеси теперь прибавились победа и утешение. И с этого дня ты больше не будешь скорбеть по Занубе. Ты был слишком самонадеянным. Пообещай себе, что не утратишь контроль над собой, начиная с этого момента. О, если бы ты только мог дать такой совет Ясину, чтобы его не застали врасплох, окажись он в такой же роли, как и ты. Ты счастливец, и нет нужды раскаиваться. Ты должен подойти к жизни с новой стратегией, с новым сердцем и с новым умом. Передай знамя Ясину, и тогда ты придёшь в себя от своего недуга, и всё продолжится своим чередом, словно ничего и не было. Тебе не позволено сочинить из последних дней историю, которую можно рассказать за столом друзьям, как бывало раньше. Эти страшные дни научили тебя скрывать многие вещи в своей груди. Ох… До чего же ты соскучился по выпивке!»
В последующие дни господин Ахмад доказал, что он сильнее всех несчастий, которым подвергся. Ноги его стояли твёрдо на земле, а новости об истинной причине развода Ясина достигли его через Али Абдуррахима, которому поведал о том Хамиду, сосед Ясина, а также остальные. И хотя рассказчики не признавались, кто та женщина, из-за которой, собственно, и случился его развод с женой, Ахмад улыбнулся, а затем ещё долго над всем этим смеялся. Он пошёл домой к Мухаммаду Иффату тем же вечером, почувствовав огромную тяжесть в верхней части спины и в голове, настолько сильную, что он с трудом переводил дыхание. Это ощущение не было таким уж новым для него: в последние дни он часто обращал внимание на свою головную боль, но ни разу она не была такой интенсивной, как в этот раз. И когда он пожаловался на своё состояние Мухаммаду Иффату, тот приказал приготовить для него стакан лимонада со льдом. Так он провёл весь вечер в компании друзей в кофейне до самого конца, но когда проснулся на следующий день, состояние его стало ещё хуже, чем было вчера. Волнение его дошло до того, что он решил позвать врача. В действительности он начинал думать о враче лишь в крайних случаях.
31
Обстоятельства развивались так же, как и слова, приобретая всё новые значения. Особняк семейства Шаддад не нуждался в большем великолепии в глазах Камаля, однако в тот декабрьский вечер он казался облачённым в новый модный наряд. Дом заливали потоки света от фонарей; каждый угол и все стены были украшены гирляндами сверкающих жемчужин… Разноцветные электрические светильники блестели на всём пространстве — от крыши до фундамента дома, как и весь забор, и массивные ворота. Цветы и плоды на деревьях в саду, казалось, превратились в красные, зелёные, белые лампы, а изо всех окон распространялся свет. Всё призывало к восторгу и радости. Когда Камаль увидел это зрелище, приближаясь к дому, он поверил, что оказался в царстве света впервые в жизни. На тротуаре перед входом в дом толпились мальчишки, а лестница у фасада была посыпала ярко-жёлтым песком цвета червонного золота. Ворота были открыты настежь, так же, как и дверь в мужскую половину дома, уже подготовленную к приёму гостей, с потолка которой сверкала большая люстра. На огромном верхнем балконе дома собралась прекрасная компания молодых девушек в торжественных вечерних нарядах. Шаддад-бек с группой родственников-мужчин стоял у входа в мужскую гостиную, приветствуя входящих гостей. На террасе этой гостиной расположился восхитительный оркестр, и звуки музыки доходили аж до самых границ пустыни.
Камаль бросил быстрый взгляд, охватывая всё вокруг себя и задаваясь вопросом, была ли Аида среди девушек на верхнем балконе, заметила ли она, как он пришёл вместе с другими гостями, ведь при его высоком росте, идеальном наряде, пальто, накинутым на руку, и выдающимися крупной головой и знаменитым носом его нельзя было не заметить?.. Он не мог не испытывать смущения, пересекая ворота, однако не пошёл в гостиную, как остальные гости, вместо этого направившись по старинной тропке, ведущей в сад, как предложил ранее Хусейн Шаддад, чтобы провести в любимой беседке со своими друзьями столько времени, сколько было возможно. Он словно переплывал море света, и вот наконец добрался до гостиной в задней части дома — она была открыта, как и та, что располагалась спереди, залита светом и кишела гостями. Таким же был балкон наверху, наполненный группой красавиц. В самой же беседке он не нашёл никого, кроме Исмаила Латифа: на нём был чёрный элегантный костюм, придававший его брутальной внешности милый облик, которого Камаль никогда раньше не замечал. Исмаил окинул его быстрым взглядом и сказал:
— Великолепно… Но зачем ты принёс пальто?.. Хусейн не остался со мной больше чем на четверть часа, однако он к нам ещё вернётся, когда закончит встречать гостей. А вот Хасан, тот пробыл со мной всего несколько минут, и не думаю, что он сможет посидеть с нами, как бы нам того хотелось. Сегодня его день, и у него множество дел, так что он обойдётся без нас. Хусейн думал о том, чтобы пригласить сюда в беседку нескольких коллег, но я остановил его. Достаточно и того, что он позовёт их к нашему столу. У нас будет отдельный стол, и это самая важная новость, которую я тебе сообщу сегодня вечером…
«Есть и кое-что поважнее. Я ещё долго буду себе удивляться, что вообще принял это предложение. Почему я принял его?! Ты выглядишь так, как будто тебя это и не заботит совсем. Или потому, что тебе полюбились опасные авантюры?!» — подумал Камаль.
— Это хорошо, но почему бы нам не пойти хотя бы ненадолго в большой зал поглядеть на гостей?…
Исмаил Латиф пренебрежительно сказал:
— Тебе не удастся сделать то, что ты хочешь, даже если мы пойдём туда. Всяким пашам и бекам выделен передний зал в исключительное пользование. Если пойдёшь туда, то окажешься среди молодёжи: родственников и друзей семьи, которые собрались в заднем зале. А это не то, что ты хочешь. Мне бы очень хотелось украдкой пробраться в верхние покои, которые кишат самыми роскошными образцами красоты…
«Меня интересует только один образец — это образец для всех, который я не видел с тех пор, как признался ей. Она разузнала мой секрет и скрылась…»
— Не стану скрывать от тебя, что я хочу увидеть известных людей. Хусейн говорил мне, что его отец пригласил многих из тех, о которых я читал в газетах…
Исмаил громко расхохотался и сказал:
— Ты что, мечтаешь увидеть гигантов с четырьмя глазами или с шестью ногами?!.. Они такие же люди, как я и ты, не говоря о том, что они в преклонном возрасте и у них не такая уж привлекательная внешность. Но я понимаю, почему ты так хочешь их увидеть: это последствие твоего чрезмерного интереса к политике…
«Мне не следует интересоваться ничем в этом мире. Она больше не моя, а я — не её. А мой интерес к великим мира сего проистекает на самом деле из сильной любви к величию. Ты хочешь быть великим, не отрицай. У тебя есть многообещающие способности: начиная от внешности Сократа и заканчивая страданиями Бетховена. Однако этим своим стремлением ты обязан той, что лишила тебя света своим уходом. Завтра ты не обнаружишь и следа её во всём Египте. О безумие боли, есть в тебе что-то опьяняющее!..»
Он сказал проникновенным голосом:
— Хусейн говорил мне, что на приёме соберутся люди из всех партий…
— Верно. Вчера Саад Заглул пригласил к себе либералов и националистов на всем известное чаепитие, а сегодня Шаддад-бек зовёт их на свадьбу дочери. Из твоих друзей по «Вафду» я видел Фатхуллу Бараката, Хамада Аль-Басила, а среди других — Саравата-пашу, Исмаила Сидки, Абдульазиза Фахми. У Шаддада-бека высокие амбиции, которые он активно преследует. Но эпоха нашего господина хедива закончилась. Народ когда-то выкрикивал лозунг: «Аллах жив, и Аббас придёт». Но правда в том, что он ушёл безвозвратно, и мудрее всего то, что Шаддад-бек теперь делает расчёты на будущее. Ему следует каждые несколько лет ездить в Швейцарию, чтобы выражать хедиву дань фальшивой лояльности ради предосторожности, а затем возвращаться и продолжать свой успешный путь…
«Твоё сердце питает отвращение к подобной мудрости. Невзгоды, что совсем недавно преследовали Саада, доказали, что родина кишит такими вот „мудрецами“. Интересно, Шаддад-бек один из них или нет?.. Отец возлюбленной?!.. Но подожди, не так быстро. Ведь возлюбленная сама спустилась с небес, чтобы соединиться со смертным. Да рассыплется твоё сердце на множество рассеянных осколков, так чтобы их невозможно было собрать».
— Как ты считаешь, такой праздник пройдёт без певца и без певицы?
Исмаил Латиф саркастически заметил:
— Семейство Шаддад наполовину парижане. Они смотрят на наши свадебные традиции с немалым презрением, так что ни одной певице не позволено выступать в их доме, и наших певцов они не признают. Разве ты не помнишь, что рассказывал Хусейн об этом оркестре, который я вижу впервые в жизни? Он играет по вечерам в воскресенье каждую неделю в чайной Джаруби, а после ужина переместится в большой зал, чтобы играть для высокопоставленных особ. Оставь ты это, да будет тебе известно, что настоящее украшение ночи — это ужин и шампанское!
«Джалила и Сабер, свадьбы Аиши и Хадиджи… Какой контраст между той и этой атмосферой! Сегодня ночью оркестр сведёт в могилу твою мечту. Ты помнишь, что видел через щёлку между дверей в брачную ночь Аиши?… Мне было так жаль: богиня валяется в пыли!..»