«Оно было живое», – как затухающая искра, мелькнула последняя мысль в голове Кая. Веки его сомкнулись – он больше не мог сопротивляться холоду, совсем не осталось сил. Без воздуха и тепла Кай умирал…
Он падал вслед за трупом, а в ушах словно нарастало пение. Пение вод, гор и зимы. Самой природы, царствующей в округе. В полной темноте его сознания же прорастали, извиваясь, как плющ, розы. Они были стеной, они были безумством, они были угрозой, и от них пахло смертью. Словно Кай вышагивал по полям сражений, будто…
Его поцеловали – и все исчезло. Кай распахнул веки, сталкиваясь с упрямым взором казавшихся под водой ярко-голубыми глаз. Она схватила его за ворот, целуя вновь, – яростно, зло, так что его губы закололо. Ее поцелуй напоминал сражение, нежности в нем не было и капли.
Кай должен был окончательно замерзнуть от этого прикосновения, но случилось иное – он перестал ощущать холод вовсе, его руки и ноги словно налились силой, и пусть сердце билось медленно, но каждый его удар был мощным и непреклонным.
Дева Льда отстранилась, ее большие глаза сверкали в озерной воде. А в следующую секунду, почти не меняясь в лице, она оттолкнула его вверх, ближе к месту, где он провалился. Неподалеку лед пропускал скопление желто-оранжевых огней – люди наверняка видели, как Кай ушел под лед.
Он посмотрел вниз лишь раз, чтобы увидеть сплетенные на груди руки и хмурое недовольство на ее лице. А после потребность в воздухе взяла свое, его легкие разрывались от нехватки кислорода, и Кай поплыл к поверхности, к огненным пятнам, мерцающим на водной глади с плавающими кусками льда.
Мгновение, и он с плеском выплыл из объятий смерти, с упоением глотая воздух, прежде чем вновь едва не с головой уйти под воду. Легкие болели, словно готовые порваться, как растянутый кусок ткани.
– Кай! – услышал он надрывный зов Герды.
Мир раскачивался перед его глазами.
Над головой раздался высокий крик птицы, и этот звук словно резанул по его нервам.
Ему кинули платок – белый и необычайно длинный. Кай, не думая, ухватился за него. И его потянули на лед до тех пор, пока он не выбрался из воды и не отполз от края проруби. После рухнул на спину, устремив взгляд в облачное небо, чувствуя, как вода стекает с его одежды на лед.
Сжав руку в кулак, он явственно ощутил касание холодного металла. Кольцо на цепочке лежало в его пальцах – следуя безрассудному порыву, он сорвал его с шеи Дорты. Шумно выдохнул, чувствуя резкий приступ головной боли и на миг взвившийся, а после стремительно потухший торжественный гул невидимого оркестра.
В следующий момент господин Хакон рывком поставил его на ноги, оттаскивая еще дальше от проломившегося льда. Кай едва не выронил цепочку с кольцом и быстро сунул ее в карман. Подоспевший Йон схватил Кая с другой стороны побелевшими пальцами без варежек.
Герда вместе с остальными людьми стояла чуть в отдалении. Глаза подруги блестели от влаги. Она нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, с трудом удерживаясь на месте. Рядом, вцепившись в ее локоть, стояла Трин.
На берегу скопилось немало народу.
Кай опустил голову, отводя взор. Он слышал крики. Одни искренне беспокоились о нем, другие лишь судачили о случившемся, и он даже расслышал шепот, поражающий уверенностью, звучащей в нем:
– Белый кречет летал над озером. Это не к добру. Все ведь знают, чья это птица.
Кай не понял, кому принадлежал этот голос. Хотел посмотреть, но подавил этот порыв, заметив боковым зрением священника на некотором расстоянии от основной группы людей.
Стоило им подойти ближе, и Герда кинулась к нему, обнимая. Не волнуясь о собственной одежде, которая мгновенно напитывалась влагой.
– Я так испугалась, – проговорила она тихо на самое ухо. Так, что ее горячее дыхание обожгло кожу. Несмотря на зиму, от нее сладко пахло розами, словно они оказались в цветочном саду с белоснежными и алыми бутонами.
– Отведите скорее мальчика в тепло, – раздался повелительный голос Одена Хэстеина.
Отец Герды накинул на Кая свою широкую дубленку. И его повели в город. Шагая, принимая помощь, Кай изображал слабость и то, что его тело пронзает мороз. Но ни того, ни другого он не испытывал.
Когда они вошли в дом Герды, ее мать вскрикнула, мгновенно догадавшись о случившемся. Приказала им немедленно идти к камину, сама же побежала за сухой одеждой мужа.
– Боже, главное – не заболеть. Как же так? – суетливо причитала госпожа Летиция. А следом принесла лекарственный сбор, сильно пахнущий алкоголем.
Кай выпил всего несколько ложек, ощущая острый травяной аромат.
– Говорила я вам не идти на озеро. Но вы все равно… – всплеснула руками госпожа Летиция. Лицо ее раскраснелось от переживаний.
– Ты боялась, что мы заболеем, а не предсказывала, что лед треснет, – возразила ей дочь, стоя рядом.
– Все равно, если бы послушали меня и никуда не пошли, то сейчас бы Каю не грозило получить воспаление легких! Уже чудо, что он выжил! Поблагодарите озеро, что оно не забрало его жизнь! – Качнув головой, тоном, не терпящим возражений, она добавила: – Герда, идем на кухню. Ему надо переодеться.
Та кивнула, и вскоре они обе скрылись за занавеской, разделяющей комнаты.
Кай вздохнул, глянул на одежду, лежащую рядом на табурете. Немного помедлив, он стал переодеваться. А в камине плясали языки пламени, их веселые оранжевые отсветы гуляли по комнате, будто пытаясь заставить его забыть о тьме холодной бездны на дне реки, теле давно мертвой Дорты и Деве Льда, спасшей его. Его удивляло, почему тело девушки так хорошо сохранилось, будто она утонула лишь вчера. Но, возможно, причина была в том белом огне, что таился в ее груди. Мог ли он стать причиной смерти?
Достав из кармана пальто толстую цепочку из потемневшего серебра, Кай задержал взгляд на кольце – широкое и потертое, с белым мутным камнем в центре. Только сейчас он понял, зачем забрал его, – хотел отдать семье умершей. Но теперь не был уверен в правильности этого решения и с этими мыслями убрал украшение в карман сухих брюк.
Когда он переоделся, то еще долго сидел у горящего огня с чашкой чая, принесенной Гердой. Его одежду развесили здесь же, у теплого, согревающего пламени. Неподалеку висела и дубленка, накинутая на его плечи.
Герда села рядом с ним на скамейку, тоже сжимая в руке чашку.
– Я сегодня так испугалась, – прошептала она, поглаживая гладкий фарфор. – Ты провалился прямо на моих глазах. Лед словно взорвался. Это было так страшно…
– А я толком не помню, как это произошло, – соврал Кай тихим голосом, а перед его глазами стояло белое распухшее лицо с разинутым ртом. – Вот я стою, а в следующую секунду уже барахтаюсь в ледяной воде.
Вслед за первым видением в памяти вспыхнула Дева Льда. Уже не впервые она спасала его, когда он уже готовился умереть. И это вновь порождало странные меланхоличные мысли о собственной жизни. А еще он вспомнил тот зимний день, когда в девятилетнем возрасте пошел в лес, собираясь никогда из него не вернуться.
– Как твое плечо? – удивленно спросила Герда, вырвав его из дум. Она выразительно смотрела на левую руку Кая, которой он поправлял край накинутого на плечи покрывала. – Не болит?
Кай застыл, только теперь понимая: плечо действительно не давало о себе знать.
– Пока нет. Наверное, это из-за нервов от случившегося. Еще заболит, – сказал он, зная, насколько неуклюже звучат его оправдания.
– Ладно, – отозвалась задумчиво Герда.
Кай различил отблески сомнения в ее глазах, но, сделав вид, что не замечает, вновь повернулся к огню, некоторое время еще чувствуя на себе внимательный взор Герды. Его пальцы крепче сжали кружку с горячим чаем.
В комнату вошла мама Герды, вытирая руки о фартук.
– Ужин почти готов, – сообщила она как раз в тот момент, когда раздался хлопок входной двери – вернулся господин Хакон.
Вскоре все пошли к столу. Всю трапезу главной темой для обсуждения было случившееся на озере. На памяти отца Герды последний раз проваливались под лед лет десять назад. И то потому, что один глупец вздумал пройти на тот берег, когда воду только-только сковала тонкая корка. Но чтобы вот так, в середине зимы – никогда подобного не случалось.
Время от времени Кай ловил на себе пристальный взгляд подруги, который она бросала на него с противоположной стороны стола. Когда ужин завершился, Кай попрощался, собираясь вернуться к себе. Если бы Герде не поручили вымыть посуду – он был уверен, – она бы направилась вслед за ним.
Поблагодарив за все, держа в руках все еще мокрые вещи и обещая чуть позже вернуть чужую одежду, Кай покинул их уютный дом. Вышел на темную мрачную улицу. С неба, словно кружась в воде, медленно падали на землю снежинки. Тьма укутала город, и со стороны реки не доносилось ни звука. Некоторые считали зиму унылой и опасной, но Кай всегда видел в ней девственную красоту. Даже теперь, когда его жизнь превратилась в хаос.
Кай поднялся по скрипящим ступенькам, видя, как полоска света пробивается из-под соседней двери, отпер старый замок своей комнаты. Внутри, ожидаемо, было прохладно. Еще несколько часов назад этот мороз вызвал бы у него дрожь во всем теле.
Скинув сырые вещи прямо на пол, Кай подошел к камину. Сложив сухие дрова и хворост, он взял в руки огниво. Долгое время выбивал искры, прежде чем наконец-то зажглось пламя. Но стоило затрепетать первым языкам несмелого огня, как ставни вдруг забились, а окна затрещали.
Когда повисла тишина, Кай оглянулся.
– Спасибо.
– Это был альв озера, – холодно произнесла она, не обратив внимания на его благодарность. – Природный дух, – уточнила в ответ на непонимание во взгляде. – Он почувствовал Осколок внутри тебя, поэтому напал.
Теперь все вставало на свои места.
– Что с этим Осколком? Почему он так важен?
– Почему важен Осколок Зеркала разума? – повторила она, скептически взглянув на него, будто не веря, что Кай может быть настолько невежественен. – Все дело в его силе. Озеро способно поведать прошлое, настоящее, будущее и исцелить от всех болезней. Как думаешь, какова сила его вод? – Голос Девы Льда звучал гулко и в то же время глубоко. Она была предельно серьезна, а еще чем-то крайне обеспокоена, от этого отвечала резко и быстро. – Альвы инстинктивно стремятся получить его. Они не могут пойти против этого зова. Всего один осколок может позволить им обрести оболочку. Многие боги изначально были альвами, спустя тысячелетия накопившими силы и переродившимися.