ь царит запах типографской краски и новых переплетов. Я иду вдоль полок и смотрю на сотни обложек и корешков. Мои любимые писатели прячутся среди книг о здоровой пище и морских путешествиях. Причуды мерчендайзеров нового поколения. Я кладу в корзину “Колыбель для кошки” и “Бойню № 5” (романы Курта Воннегута – прим. автора). На кассе девушка улыбается мне и предлагает взять книгу Джона Фаулза “Коллекционер”. Я беру и её и расплачиваюсь на кассе. Теперь мне будет чем заняться зимними вечерами. Я уже считаю дни до отъезда. Снова выхожу на заснеженную улицу и, разгребая мощными ботинками рыхлый снег, направляюсь в Аркаден. Нужно всего пару минут, чтобы дойти на него, но я останавливаюсь у каждой витрины, разглядываю манекены в магазине женской одежды, задерживаюсь у закусочной, вдыхая аромат карри и горячих сосисок. Но этого мне нельзя, я пересиливаю себя и поворачиваю направо. Передо мной угловой вход Аркаден. Я люблю этот старый красивый универмаг. Поднимаюсь на эскалаторе и сразу иду в отдел национальных товаров. Здесь, конечно, толкутся туристы. Худенькая девчушка вертит головой перед зеркалом, примеряя белую вязаную шапочку. Две англичанки необъятных размеров по очереди прикладывают к груди пуловер из грубой деревенской шерсти, нет, такой мне не нужен. Я покупаю белые варежки с рисунком оленя, такие, как мне хотелось, надеваю их и ухожу из универмага. Моим рукам на улице не холодно. Дома Карл ждет меня с нетерпением:
– Где ты так долго гулял? Все магазины в двух шагах. Нас пригласила на обед Рената, не раздевайся, сейчас поедем. Что это у тебя? Фаулз? Дашь почитать? Он зашнуровывает ботинки, надевает куртку, и мы с ним идём к нашей малолитражке, припаркованной у кафе. Её сильно занесло снегом за несколько дней, мы вдвоем сметаем его и отскабливаем лед с лобового стекла.
– У тебя новые варежки? Красивые!
– Аркаден! – хвалюсь я, – натуральная шерсть. Я говорю, сколько они стоят.
– Обалдеть!
Наконец, мы заводимся и выезжаем с нашей улицы. Здесь нас ожидает сюрприз, полицейский на углу Меллергата делает нам знак остановиться. У меня сердце падает куда-то вниз. В глазах мелькают красные ботильоны и падающие инкассаторы, они падают многократно, словно цифры в игральном автомате. Я заставляю себя не дрожать. Карл останавливает машину и опускает стекло. Полицейский подходит и вглядывается в наши лица. У меня сердце опускается еще ниже и вопреки запретам заставляет трястись конечности. Я пытаюсь руками удержать лодыжки.
– У вас багажник открыт, непорядок, – говорит он. Карл выходит и захлопывает багажник. Полицейский смотрит на вмятину, тычет в неё пальцем
– Где это тебя так?
– Я уж и не помню, давняя история, не было времени отдать в сервис.
– Непорядок, из-за этого и багажник открывается, – продолжает нудить коп, но отпускает нас.
– Твою мать, – ругается Карл, когда мы отъезжаем от полицейского на полкилометра.
– А если бы там у тебя лежал труп? – нервно издеваюсь я.
– И выпал бы на дорогу, – подхватывает он мою мысль, – не кажется ли тебе, что кто-то слишком много читает детективов! Мы смеемся и включаем приемник. На любимой волне поёт Шарль Азнавур: “Падает снег”, Карл подпевает ему с варварским произношением.
Раздел 30Якобсен
Оказавшись на улице, Якобсен вдруг остро ощутил, насколько он голоден. Собственно. в этом не было ничего удивительного, он поднялся сегодня рано, на завтрак съел лишь маленький бутерброд, запив его чаем. В глубине сознания вертелась какая-то мысль, но голод не дал ей шансов.
Разговор с Гробергом и вся эта несправедливость с отстранением от дела нуждались в логическом завершении, – снятии стресса. Компании для крепкой выпивки не было, какое-то время Адриан раздумывал, куда бы пойти, и, наконец, собравшись с мыслями, двинулся в сторону Национальной галереи. Он давно уже хотел заглянуть в кафе, которое находилось неподалеку. Сюда в рабочее время ходила приличная публика пообедать, а иной раз и пропустить бокал вина или пинту пива. Шагая по Апотекер гата, Адриан невольно вспоминал разные моменты текущего следствия, пытаясь сложить из них в голове некий пазл исполненный смысла. Он не успел разобраться с видеоматериалами, но можно это сделать и дома, а потом передать Торгвальду. Да, изгнав его, Носорог подложил Эйрику свинью, да еще какую. Он заставил себя успокоиться, понимая, что, в сущности, страшного ничего не произошло. Он продолжит это расследование независимо от запретов Гроберга. Конечно, то, что следственный эксперимент накрылся медным тазом, это плохо, зато можно пока заняться теми делами, которые недоступны в обычном режиме.
Постоянные собрания, оперативки Гроберга, еженедельные отчеты и походы на подпись ордеров отнимали у розыскной группы немало сил, времени и нервов. Теперь до конца января все эти мероприятия для полицейского следователя Якобсена не будут существовать. Войдя в кафе, он сразу же удивился, что свободных мест осталось немного. Адриан выбрал себе место за столом напротив большой репродукции “Ночного дозора”, повесил куртку на вешалку и стал в рассеянности перелистывать меню. Официант появился почти сразу. Якобсен сделал заказ и стал ждать. Обедающий народ прибывал. Теперь уже только пять или шесть мест оставались пустыми. К столику подошла высокая стильно одетая девушка, сняла свое модное черное пальто и повесила его рядом с курткой Якобсена. Она встала напротив стола и, скрестив на груди руки, стала рассматривать следователя.
– Добрый день! А не мог бы господин куда-нибудь пересесть, ну к примеру на другую сторону этого стола? – спросила она с некоторой настойчивостью.
– А в чем, собственно, дело?
– Просто я каждый раз сажусь именно на это место, откуда видна репродукция, а теперь мое место занято. Я же не виновата, что у меня обед начинается в час, а ты пришел раньше.
– Прости меня, конечно, что я занял твое место, но разве это имеет какой-то смысл? В чем логика?
– Я привыкла так, мне обязательно нужно смотреть во время еды на эту картину, а не на мужчину, который собирается наливаться пивом.
– Ну а если я тоже хочу больше смотреть на картину? С чего ты взяла, что я собираюсь пить пиво? И если у меня плохое настроение из-за проблем на работе и начальника- придурка?
– У меня тоже сейчас испортится настроение из-за упертого мужчины, который не хочет выполнить очень простую просьбу дамы. Уголки её губ опустились, а брови поползли вверх, и она, словно маленькая девочка, приготовилась плакать. Адриан встал.
– Нет, этого я не вынесу, – он жестом предложил девушке свое место а сам собрался пересесть за другой стол, но там уже все оказалось занято.
– Ты можешь сесть на мое место, я ничего не имею против, – сказала девица, и усевшись на свое привычное место уставилась на картину.
– Это ничего, что я немного загораживаю? – сказал заинтригованный Якобсен, и заметил, что незнакомка просто сияет от того, её просьбу исполнили.
– Ничего, все отлично, теперь ты нисколько не мешаешь. Меня зовут Ингрид.
– Адриан, представился он. Я тебя так расстроил, я, действительно, жутко упрямый тип. Кажется, сегодня не мой день. Только сейчас, когда гнев незнакомки прошел, он разглядел, насколько она была хороша: правильный овал и тонкие черты лица, высокие скулы, потрясающие голубые глаза. Совершенно натуральные золотые волосы, не знавшие краски, обрамляли всю эту красоту ухоженной прической, которая ей очень шла.
– И не смотри на меня так, будто собираешься сказать комплимент. Сейчас у меня не то настроение, вот после обеда, так уж и быть.
– Нет, я ничего не собирался говорить, я дар речи потерял.
Ингрид так мило засмеялась, обнажив ряд ровных жемчужных зубов, что Адриан совершенно забыл про свое дрянное настроение.
– Я пришел сюда, чтобы залить тоску пивом, а тут “Ночной дозор”, и все такое.
– А ты не такой зануда, каким показался сначала, но я же говорила, что собираешься пить пиво, – Ингрид позвала официанта и сделала свой заказ, который состоял из двух салатов и стакана воды. Через минуту Якобсену принесли пинту пива, мясной салат и киш.
– А я могу угостить тебя вином?
– Ни в коем случае. Мне сейчас на работу, а там такая прорва дел. Я работаю секретарем в окружном суде. Одним из секретарей, – поправилась она, – а я, кажется тебя уже где-то видела.
– Мне приходилось бывать в этом замечательном месте, признался Адриан и отхлебнул пива.
– Точно, ты однажды приносил протокол, я вспомнила! Она очень мило наморщила свой очаровательный носик и добавила, – ты из убойного. У вас там забавные ребята. Официант принес даме её салаты и она принялась за еду. Иногда она делала паузы и поглядывала на “Ночной дозор”. Якобсен, как завороженный смотрел на эту молодую особу и удивлялся тому, что ему уже совсем не хочется думать о таком пустяке, как убийство инкассатора. Покончив с обедом, Ингрид заторопилась. Она оставила на блюдечке купюру, придавив её Олафом Пятым (монета в 10 крон – прим. автора) и взяла свое пальто. Теперь Адриан разглядел ее полностью. Шерстяное длинное платье облегало слегка расположенную к полноте фигуру. В этой девушке было такое, что ни с чем не спутаешь, в ней чувствовалась порода.
– И это все? Ты просто так уйдешь, и я тебя больше не увижу?
– Увидимся в суде, – ответила Ингрид, подарив ему удивительную улыбку, Быстрым шагом она направилась к выходу. Когда она скрылась за дверным проемом, Адриан снова позвал официанта.
– Дружище, принеси коньяку.
Раздел 31Ленни
Поиск следов препарата в Осло не давал никаких результатов. Ситуация осложнялась тем, что многие граждане на праздники выезжали за границу. Расследование пробуксовывало и в части проверки бывших сотрудников универмага, настораживало то что некоторых из них не смогли найти по адресам, указанным в анкете кадровой службы. Свейн Лунд, например, записал в анкете адрес, по которому находился приют бездомных животных. Это совпадение вызвало очень большой интерес у Гроберга. Он посчитал упущением со стороны следствия то, что приют не был проверен на наличие транквилизаторов. По этому поводу досталось и Хильде Робертсон. Однако проверка приюта ничего не дала, выяснилось только, что Лунд когда-то забрал из приюта одну из дворняг для охраны своего дома на Стовнервейен. Выехав по адресу Лунда, констебль Паульсен потратил целых полчаса, прежде чем добрался до места. Этот край Осло еще не был густо населен. Он увидел несколько основательных бревенчатых домов, окруженных заборами. Где-то в отдалении работал экскаватор. Оставив автомобиль, Ленни перешел по заснеженной подъездной дорожке к дому с номером 4а. Почтовый ящик, висящий на заборе у входа во двор был переполнен газетами. У калитки не было ни кнопки звонка, ни колокольчика. Он нажал ручку, она повернулась и дверь, скрипя, открылась. То, что случилось дальше, изрядно напугало Ленни. Огромная зверюга с оглушительным лаем, брызжа слюной, устремилась к нему. Длинная цепь, вытянувшись почти на всю ширину двора, остановила разогнавшееся животное. Дворняга показала оскал страшных зубов и еще раз как следует, дернула цепь. На лай собаки из дома вышел худой сутуловатый субъект с зеленым лицом. Во рту у него догорала сигарета, пустые белёсые глаза ничего не выражали.