– Но ведь в мое время так не учили, – возразил Якобсен.
– Да, и я застала другую школу. Очень нелегко было перестроиться и учителям и ученикам. Школа попала в эксперимент, который потом стал общегосударственным стандартом. Курт Бернхольм стремился не к знаниям, а к власти грубой силы и наглости. Его отец занимал высокий пост в департаменте образования. В семидесятых годах школы снабжали не так как сейчас. Нам не перепадало столько инвестиций, зарплаты были не такие. Но я отвлеклась, так вот, этот самый Курт не единственный, кто вел себя в школе неподобающим образом, у него сложилась группировка ребят, которые поддерживали его идеи власти над “слабаками”. Бьорн Юхансен, Ульрик Соренсен из параллельного класса активно включились в борьбу за его ”правое дело”. Я не знаю в деталях, что они творили, но то, что их стали побаиваться не только младшие школьники, но и те, кто учился в старших классах. Родители ничего не знали об этом, хотя им мягко намекали, что надо немного подтянуть ребят в смысле дисциплины. А потом школа их выпустила и вздохнула свободно до появления новых негодяев.
– Ты так хорошо все помнишь, для меня это было откровением, ведь прошло одиннадцать лет.
– Мы помним своих учеников, потому что вкладывали в них знания. Это был нелегкий путь для них и для нас. И потом, надо отдать должное, негодяев было не так уж много. – Я не могу вспомнить свою школу с радостью, – признался Адриан, время обид, разочарований, мелкой зависти. Спасибо, я понимаю, что более ты ничего мне не расскажешь.
– Сходи к директору, к Арне. Он знает больше меня, и больше пережил.
– До свидания, фру Хоффманн, ты очень помогла мне. Преодолев несколько метров снежной целины, Якобсен выбрался на стоянку, где он оставил автомобиль. Он еще раз окинул взглядом жутковатый ландшафт местности где располагалась школа, сел за руль и выехал по подъездной дорожке на шоссе.
Раздел 37Вилли
Натолкнувшись на общее “недомогание следствия”, Гроберг четвертого января в сопровождении констебля-стажера лично отправился для “получения дополнительных сведений”, как он выразился, к Стигу Кеплеру в универмаг. Здесь представители следствия впервые познакомились с главным бухгалтером, вышедшим из отпуска. Это был высокий, худощавый мужчина шестидесяти двух лет. Внешность его говорила о двухнедельном пребывании на море и ярком солнце и была полной противоположностью тому, как выглядел Кеплер, на которого свалились все неприятности. Георг Кальвик, так звали главного бухгалтера, излучал завидное здоровье. Сидя в своем кабинете, он пил зеленый чай, с печеньем, и всем своим видом показывал, что не очень переживает за то, что случилось в его отсутствие. Гроберг представил себя и свою спутницу.
– Мы пришли уточнить, герр Кальвик, были ли тобой выявлены какие-либо нарушения в бухгалтерских проводках, движениях средств и т. д. в прошлом месяце?
– Я разбирался и продолжаю разбираться с этим. Показанная главным менеджером сумма похищенных средств не завышена, можно с большой вероятностью её подтвердить. У меня уже побывал вчера вечером дознаватель страховщика, господин Линдхольм, которому я доложил финансовую оценку ситуации в деталях. Мне не совсем понятно, как протекает расследование, почему нет подозреваемых в похищении денег? Наши инвесторы и владельцы недовольны действиями полиции и считают, что следствие затягивается. Мы просто горим с проектом дочерней фирмы “Стром Индастри”, нет средств на благотворительность в первом квартале этого года, нет денег на выплаты годовой премии сотрудникам. На безналичных средствах, которые поступили на наш счет в банк, далеко не уедешь. Так, что господа мы ждем от вас решительных действий. Все это звучало так убедительно и страшно для Гроберга, что он счел нужным откланяться и удалиться. Он мог бы высказать свою позицию, сослаться на нарушения в универмаге, отсутствие видеокамер, ремонт главного перехода. Все это было бы уместно, если бы не та компания владельцев Стина, мэра и нескольких депутатов, от которых во многом зависела дальнейшая карьера Гроберга и выделение средств управлению. Констебль-стажер Робертсон только пожала плечами, задав себе вопрос, зачем Гроберг брал её с собой? Но этот вопрос вслух не прозвучал. Начальник был взвинчен и это ничего хорошего не обещало. С тех пор, как Хильде, пользуясь услугами компании помощников, бездарно провалила поиск препарата, прошла неделя. Профессор по расчетам Хильде мог уже сегодня появиться дома, а она занимается черт знает чем. Когда они вернулись в управление, Хильде поинтересовалась у Бригге, не было ли ей звонков и он сообщил, что дважды звонил Ян и один раз какая-то женщина. Она оставила свой номер телефона. Хильде тут же поняла, что это няня, соседка профессора Ларсена. Поднявшись на свой этаж, она сняла куртку и набрала номер няни.
– Очень хорошо, что ты позвонила, – затараторила няня. Сегодня утром профессор на короткое время заходил домой. Я его встретила на улице, когда он подходил к своей машине и попросила тебе перезвонить, но он сославшись на занятость, уехал в университет. Вечером будет дома. К сожалению, я постеснялась спросить, как его зовут, почтальон, который к нам ходит, сказал, что В.Ларсен. Хильде поблагодарила женщину за информацию и повесила трубку. Доложив начальнику о появлении профессора, она получила замечание:
– Не можете втроем поймать одного профессора! Плохо работаете, если бы я знал, во что выльется этот поиск препарата, придумал бы Голдману и Арно другое занятие. Но Гроберг так и не смог сказать, какое именно занятие он собирался придумать для помощников и дежурным образом заявил:
– Иди и работай, сегодня же достань этого Ларсена и допроси.
Рабочий день уже кончился, а Робертсон все еще сидела у телефона и накручивала диск.
– Это Вилли, – вдруг ответили на том конце. Рената, это ты, что ли?
– Констебль Хильде Робертсон, полиция Осло. Я звонила по этому номеру неделю назад, и просила срочно перезвонить.
– Странно. Ах, кассету в автоответчике заело, вот незадача. И что за дело у тебя, Робертсон?
– Я сейчас приеду и все объясню.
– Хорошо, буду ждать. Она даже не стала звонить Яну, надела куртку и выскочила на улицу. Поймав такси, Хильде поехала по знакомому адресу. Ей открыл дверь приятный мужчина среднего роста с бородкой. Она, почему-то, именно таким и представляла себе этого неуловимого Ларсена.
– Если бы я знал, что меня посетит такая интересная девушка, я …
– Герр Ларсен?
– Просто Вилли, если можно.
Она показала профессору свое удостоверение.
– Мой визит связан с большими дикими животными.
– Полиция арестовала слона или носорога?
– Ну, тут ты близок к истине, Вилли. Но дело не в этом. Нас интересует препарат, который мог бы остановить крупное животное, обездвижить.
– Хм. Мне приходилось когда-то иметь дело с подобными веществами, но не здесь, а в Центральной Африке. Мы работали там когда-то с супругой. С бывшей, конечно, супругой, – поспешно поправился Вилли. Мы в разводе. Я предложил бы чего-нибудь выпить, – добавил профессор, – джин с тоником, водка, текила.
– Я не пью на работе, Вилли, если можно, налей мне тоник без джина. Профессор удалился на кухню для приготовления напитков, а Хильде стала осматривать комнату. Все тут было по-холостяцки, причем в самом плохом смысле слова. На всех горизонтальных поверхностях была заметна пыль. Вилли явно водил сюда случайных женщин, никаких фотографий на стенах, никакого напоминание о прошлой жизни. Она обошла комнату и даже заглянула краем глаза в спальню, которая только подтвердила её мнение о хозяине. Вошел Вилли с подносом напитков и льдом.
– Ты уверена. что не хочешь со мной выпить чего-нибудь покрепче?
– Я хочу вернуться к нашему разговору. Где находятся препараты из твоей африканской аптечки?
– Они оставались в Африке, когда я уехал оттуда. Я уехал срочно на похороны матери летом 1979 года, и больше не возвращался. Супруга осталась в Африке. Мы уже тогда часто ссорились с ней и собирались развестись. Детей у нас нет, я свободный человек, Хильде. Препараты я с собой, конечно, не брал, здесь я работаю над книгой, и преподаю в университете. И клею всех симпатичных студенток, – подумала Хильде, накладывая лед в стакан с тоником.
– Скорее всего препараты остались там, где работала Рената, это моя бывшая. Вместе с нами работал один парень из Великобритании, Джонс. Очень приятный парень, он остался в стране когда Рената уехала. Я думаю, она спала с ним, когда я вернулся в Осло.
– Это излишняя информация, Вилли. Эти препараты, что они из себя представляли?
– В основном, это были ампулы, – Вилли показал пальцами размер, – препараты имели длительные сроки хранения Ронзиотранс и рокси. В Африке мы хранили все лекарства в холодильнике под замком. Кроме этого были болеутоляющие средства, лекарства для людей в таблетках и капсулах, бинты, примочки, словом, обычный набор аптечки врача.
– Хорошо, а лекарства и эти самые транквилизаторы, где они сейчас?
– Да понятия не имею. Рената не могла их привезти с собой, она мне говорила, что работает у отца в магазине спортивных товаров и рыболовных снастей. Это было прошлым летом, я звонил ей туда.
– И где же это, Вилли?
– Скёйен, адрес не знаю, телефон попробую сейчас найти.
Он ушел в спальню и долго рылся в ящиках тумбочек.
– Не могу найти. Я несколько месяцев не видел Ренату и не звонил ей.
– А где дом её отца, ты тоже не знаешь? Фамилия отца?
– Одегард, это её девичья фамилия, дом где-то за парком Фрогнер, я не был там, честное слово, ни разу.
– Как же ты женился на ней, даже не побывав у нее дома.
– Она тогда жила у матери в Гамле, но сейчас Ханны уже нет в живых.
– Вилли, ты точно уверен, что не хранишь в этой квартире транквилизаторы или наркотические вещества?
– Точно! Хильде вышла в прихожую и надела куртку.
– Было приятно познакомиться, возможно, мы еще встретимся при других обстоятельствах. Если, конечно, тебе нужно будет давать показания в суде. Спасибо за тоник, всего хорошего. Оказавшись за пределами квартиры, она почувствовала сильное возбуждение. Она на верном пути. Кажется, совсем немного и препарат будет найден. Приехав домой, Хильде начала мучаться сомнениями: если ампула пропала именно у Ренаты, или она сама замешана в этом деле, обыск спугнет преступника. Нужен был совет, а к Гробергу обращаться не хотелось. Девушка набрала номер Якобсена, но несмотря на позднее время, тот отсутствовал. Она все же набралась смелости позвонить Торгвальду.