ило какое-то название, вроде “Викинги Адлера” или “Орлята-викинги”. Я, честно говорю, даже не знаю этого, да и неважно. Викинги очень жестко стали расправляться с теми, кто не поддерживал их “методику”. Одного мальчика они избивали с особой жестокостью почти полтора года и никто не знал об этом, потому что он терпел издевательства и молчал. Я сейчас не вспомню его фамилию. Были у нас дети разные, физически слабые, с отставанием в развитии. Понимая это, преподаватели подходили к ним индивидуально. Был у меня такой ученик, Кристиан. Законы движения тел и задачи на эту тему у него вызывали трудности, но с термодинамикой дело обстояло лучше. Проще формулы, легче задачи. Конечно, на контрольных или экзаменах в старших классах я старалась давать ему задания индивидуально. Добрые слова в его адрес мотивировали его лучше выучить остальной материал. Ему тоже досталось от викингов. Эти мерзавцы долго обрабатывали Кристиана, уводили за школу на пустошь и били, это продолжалось с какой-то периодичностью несколько недель. Били по корпусу, стараясь не попортить лицо, грубо издевались. Грубая сила Бернхольма однажды встретила сопротивление, причем, совершенно неожиданное. В 1975 году к нам в команду пришла молодая учительница английского языка. Группировка Курта сразу попала под её пристальное внимание, вероятно, ребята из младших классов пожаловались ей. Берте Сольхейм, вот как ее звали, в то время была замужем за моряком рыболовного флота, её девичью фамилию я не помню. Мальчики пришли жаловаться к ней домой, в школе нельзя было с ней говорить, “викинги” сразу бы узнали. Какой там у них разговор случился тогда, я не знаю, только на другой день эта смелая женщина подняла Курта со своего места и отвела в кабинет к Арне. Там она рассказала директору все, что знала о группировке и её методах, и пообещала сделать рапорт в министерство. Арне смог тогда исключить из школы двоих ребят из “викингов”, исполнителей воли Курта, но ему изрядно потрепали нервы. Но прошло какое-то время, и “слабаков” снова начали терроризировать. Берте попыталась урезонить Курта и оставила его для разговора после уроков в своем классе. Когда учителя разошлись, на подмогу ему пришли двое ребят. Они схватили за волосы Берте и затащили в учительский туалет. Связав её руки и ноги веревками, они разорвали на ней платье, и облили молодую женщину холодной грязной водой из ведра для мытья пола. На другой день она просто уволилась из школы и я больше с ней не встречалась. Обо всем этом я узнала только потом в 1978 году, когда Берте повесилась в доме своей матери. Мать рассказала, что девушка долго не могла устроиться на работу, в школе преподавать не хотела, а в колледжи её не брали. Ко всему прочему, муж от нее ушел.
– Прости, что перебиваю, ты говорила про Кристиана. Можно уточнить его фамилию?
– Не помню. Какая-то простая фамилия. Давай спросим у Арне.
Ингеборг вышла из кухни. Якобсен слышал, как она пытается разобрать, что сказал муж.
– Его звали Кристиан Вольфен или Вольфсен. Арне молодец, у него хорошая память на фамилии.
– А как бы мне повидаться с матерью Берте?
– Не получится повидаться. Она скончалась в 1979, и была похоронена рядом с дочерью на Эйганес (кладбище в г. Ставангер, – прим. автора).
– У тебя отличное печенье, спасибо, я поеду. Мне пора в центр, в отель. Я столько всего узнал сегодня, надо осмыслить все это. Якобсен попрощался со стариками и отправился к своему форду. Он сел за руль и включил зажигание. Фары осветили пустой переулок. Адриан вырулил на шоссе и повернул направо, в сторону центра. Он заправил машину и ехал по вечернему городу еще двадцать минут, прежде чем оказался у Скандик Ставангер Сити. Отель этот ему посоветовала мать, а ее мнения Якобсен прислушивался. Девушка на ресепшене предложила ему сингл на четвертом этаже с видом на город, и он согласился. В номере было все довольно просто и аккуратно оформлено. Мебель из ИКЕА, но не массовая дешевка. Хорошие полы из настоящего дерева, удобная кровать. Может, стоило остаться тут дней на пять? Там, в Осло, Эйрик и сам сделает все как надо. Адриан распаковал дорожную сумку, достал пижаму, повесил в шкаф рубашку и галстук, которые ему помогла выбрать Марика. На часах уже было полседьмого, и желудок напомнил, что неплохо было бы поесть. Якобсен спустился в ресторан. Ужин только начинался, но несколько пар уже сидели за столиками. У раздатка следователь взял вареный картофель, большой хорошо прожаренный шницель, салат из овощей с зеленым соусом. Официант предложил напитки и Адриан заказал бокал белого вина. День завершался, и неплохо: многое прояснилось. Утро следующего дня решено было потратить на осмотр достопримечательностей, к своему стыду, в Ставангере ему не приходилось бывать, а тут было много всего интересного. Визит к Ульрику и Бьорну он отложил на послеобеденное время. Вернувшись в номер, он набрал номер Торгвальда.
– Привет, Адриан, как хорошо, что ты позвонил. Как твои дела?
– Отдыхаю в хорошем отеле после поездок по заснеженному городу. Был в школе, где учились Курт и другой наш знакомый. Надеюсь, вы присматриваете за ним?
– Спрашиваешь! За ним со вчерашнего утра ходят. Он никуда бежать не собирается, работает как раньше, абсолютно спокоен.
– А что там наш страховщик?
– Трясет Стига Кеплера и главного бухгалтера. Проверяет счета, чеки, и все такое. Сдается мне, он подозревает их в мошенничестве и небезосновательно. Но к нашему делу это имеет лишь косвенное отношение, они никак не могли сами организовать ограбление. Линдхольм искренне жалеет, что с тобой все так приключилось.
– Мне как-то до его жалости дела нет. Лишь бы не мешал. Поговорив с людьми о школьных годах наших “друзей” я много всего интересного услышал. Завтра вечером собираюсь к школьным приятелям Курта. Визит вежливости, так сказать.
– Ты думаешь, они станут с тобой говорить?
– Я попробую их убедить.
– Должен тебе сказать, что Хильде напала на след препарата, точнее на людей, у которых он был или еще остался.
– Надеюсь, вы не спугнете птичку.
– Нет, есть надежный план.
– Этого я и боялся. Ну и в чем же он заключается?
– Под видом журналистки, которая пишет статью об африканских животных и проблемах заповедников, она посетит особу имеющую отношение к препарату, разговорит ее и выяснит что-то о её связях. Мы предполагаем, что утечка транквилизатора произошла из её запасов..
– Слишком сложно! Хильде неопытна и засыпется в два счета.
К тому же, она ничего не знает о диких животных. Если эта дама связана как-то с преступниками, констебль рискует жизнью. Отмени этот поход!
– Носорог уже утвердил ее, а ты же знаешь, с ним бесполезно спорить.
– Придумай чего-нибудь. Ты будешь расхлебывать ситуацию, а не Гроберг, включи интуицию, что она тебе говорит? Пусть Хильде лучше заболеет, возьмет три дня отпуска, перенеси встречу по инициативе подозреваемой. Этот “надежный” план опасен.
– Слушай, Якобсен, ты отстранен. Я не могу выполнять твои капризы! Я даже не могу при начальнике сослаться на твои умозаключения.
– Ладно, поступай, как тебе вздумается. Ты все мне рассказал? Тогда до завтра. Адриан положил трубку и подошел к окну. Ночной город пестрел огнями рекламы. Было уже девять вечера и очень хотелось спать. День следователя начался рано, и разговор с Эйриком отнял немало сил. Он прилег на кровать и начал обдумывать ситуацию. Потом встал и снова позвонил Торгвальду.
Раздел 40“Викинги”
Основательно пообедав после утренней прогулки по городу, Якобсен снова проделал путь в Форус и остановился рядом с заброшенным стадионом. По другую сторону улицы виднелась местами покрытая снегом пустошь. Частных строений, отгороженных от неё забором, было немного, и по адресу, указанному Грете он быстро нашел дом Бьорна. Вот только живет ли он по-прежнему с родителями? Прошло почти десять лет. Адриан нажал кнопку на воротах. Где-то вдалеке блямкнул электронный звонок и скрипнула входная дверь.
– Кто там? – раздался мужской голос.
– Адриан Якобсен, полиция Осло.
– Заходи.
Щелкнул электромагнит, и калитка открылась. На пороге дома Якобсен увидел мощного парня лет тридцати.
– Бьорн Йохансен? – уточнил детектив.
– Это я. Что нужно?
– Нужно просто поговорить, лучше без свидетелей.
– Я один дома, пойдем на кухню, только обувь сними. Адриан разулся и по мягкому ковровому покрытию прошел за парнем в дом. На кухне было тепло, работал маленький телевизор, показывая розыгрыш лотереи с шарами. Бьорн выключил звук и предложил следователю присесть за стол.
– Ты из-за Курта пришел?
– Да.
– Я думал, что кто-нибудь придёт.
– Ты знаешь, кто его убил?
– Откуда мне знать? Но то, что его убили, меня не удивило. Курт любил риск, вот и доигрался.
– И враги у него были, так? – Якобсен посмотрел парню в глаза.
– Мы были друзьями, в “Адлере” нас все уважали, потому, что мы поддерживали порядок и дисциплину. Между прочим, без страха нет дисциплины.
– Кроме страха есть и другие мотивации, вот у вас в “викингах” тоже была какая-то своя дисциплина.
– Мы были команда. Один за всех и все за одного.
– И много врагов было у этой команды?
– Врагами бы я их не назвал. Ничтожества, жалкие людишки.
– А что, Берте боялась вас?
– И про Берте знаешь? Мы её просто попугали. Да, платье случайно порвали. Дешевое платье купленное на распродаже. Мы даже купили ей потом такое же. Родители дали Ульрику денег на это. Но она не взяла это платье и уволилась из школы. Это же все глупость, мальчишество. Ты сам, что ли не делал в этом возрасте ошибок?
– Делал, но на людей не нападал. И как вам это все сходило с рук?
– Никто не хотел сор из избы выносить. Знаешь, следователь, мы давно изменились.
Работаем, Ульрик завел семью, на платформе нефть качает, я сразу после школы в автосалон пошел к отцу. Гайки кручу на дорогих тачках, разряд получил. Курт женился недавно, я был у него на свадьбе в Осло. Упокой, Господи, его душу!