– Вернись, Карл, они ничего не сделают тебе! – верещит Рената. Но он не слышал её и продолжал передвигаться, цепляясь кончиками пальцев. Под ногами опоры нет, но это неважно, он мог висеть на руках. Осталось еще полметра и никто его не достанет. Выход на крышу еще надо поискать, а он тут знает все. Их только двое, дом не был оцеплен, беглец посмотрел вниз: никого, одна полицейская машина с мигалкой. Он продвинулся еще на десять сантиметров, потом еще на пять, рюкзак сильно тянул вниз, но вот уже эти долгожданные скобки. Из-под пальцев сыпется песок, нет, это начал крошиться кирпич, Карл перехватился рукой за верхнюю скобку, и она тут же под его весом вылетела из цемента, падая, он успел схватить левой рукой следующую скобу и полетел вниз вместе с ней. Эйрик бросился по лестнице, за ним побежали Гуннар и Рената без пальто, босиком. Карл лежал без движения головой на тротуаре, тело его казалось переломленным пополам. Удар был такой силы, что рюкзак с пачками купюр, висевший у него на спине, почти насквозь проткнули колья штакетника, а голова разбилась о камни тротуара. Гуннар потрогал пульс, ничего не прощупывалось, беглец был мертв.
– Эйрик, уведи девушку, она сейчас замерзнет.
Эйрик перебросил Ренату через плечо и понес в дом. Она пыталась вырваться, что-то кричала в истерике, но вскоре затихла, потеряв сознание. Гуннар зашел в ближайшую квартиру и вызвал Ренате скорую помощь, а для остального экспертов.
Раздел 48Вольфсен
Якобсен сидел в комнате допросов. Час назад в полицию прямо из универмага доставили Кристиана Вольфсена. Он находился в каком – то странном возбуждении.
– Я уже второй раз спрашиваю, тебе адвокат нужен? Если у тебя нет денег на адвоката, я могу предложить государственного защитника. Очень советую тебе воспользоваться этим предложением, – говорил следователь.
– Хорошо, пусть будет. Дайте мне государственного защитника. Послали за адвокатом и ждали его еще полчаса. Якобсен уже выпил несколько чашек кофе и позвал на помощь Хильде. Стажеров обязательно подключали к допросам для обучения и давали возможность им проявить свою изобретательность. Сегодня одиннадцатое января 1985 года пятнадцать часов, сорок минут. Задержанный по подозрению в совершении убийства инкассатора Курта Бернхольма Кристиан Вольфсен.
– Ты убил Курта Бернхольма?
– Я стрелял в него, когда он лежал в коридоре без сознания. У меня был свой пистолет, но все получилось не так.
– Расскажи, что было перед этим. Что было в школе?
– Ты знаешь про школу? Я могу рассказать, только девушка должна уйти, я не могу при ней.
– Подумаешь, какой щепетильный, возмутилась Хильде.
– Я тебе скажу, когда можно будет вернуться, – сказал Якобсен
– Эта история началась почти пятнадцать лет назад. Я буду путаться в датах.
– Это ничего, мы постараемся понять, сказал государственный защитник.
– Так вот, в нашем классе появился Курт. Не то чтобы он был из богатой семьи, отец чиновник, депутат от фюльке Ругаланн (провинция в Норвегии – прим. автора), мать домохозяйка. Вот дед у него был богат и своего сына двигал по служебной лестнице. Уже тогда Роберт Бернхольм старший начал закладывать основы своей охранной империи. Скупал охранные фирмы, заключал договоры с банками, нанимал людей. Курт оказался заносчивым мальчишкой и его пару раз колотили ребята постарше. И он стал создавать в школе свою империю. Деньги у него водились, он быстро подкупил разными подачками почти половину класса. Если кто-то пытался его обидеть, начиналась травля. Они издевались над обидчиком на словах, оскорбляли, если это не помогало – били на пустыре. Я всего лишь раз посмеялся над ним, когда он никак не мог запомнить окончания существительных, склонения по падежам в немецком языке Меня тогда проучили в школьном туалете, слегка побили. Я не был физически сильным мальчиком, и когда они увидели меня мою беспомощность на уроках физкультуры, бить стали чаще. В старших классах Курт стал лучше учиться, он был очень честолюбивым и не терпел, когда ему говорили, что он “недостаточно проработал материал”, “надо немного больше уделить внимания” тому или этому предмету. Тогда и появились “Викинги” как они себя называли. С помощью грубой силы они начали воздействовать на слабых учеников, заставляя их отжиматься. подтягиваться на турнике, зазубривать английские слова. За каждый промах слабого ученика наказывали, конечно, никто этого не видел, но все догадывались. Кому-то из преподавателей это даже нравилось, они видели в этих действиях стимул. Конечно, попробуй заставь кого-то учиться, если даже оценок не ставят, а родителям ничего не сообщают. “Викинги” стали тайной организацией, которая делала вид, что наводит порядок. Пользуясь всеобщим кодексом молчания и закрытостью школы, они отбирали у ребят карманные деньги, завтраки, красивые вещи.
– И все им сходило с рук? – удивился адвокат.
Абсолютно. Но потом пришел новый директор, Арне Ольсен, фронтовик, принципиальный, правильный. Он не совал свой нос в мелкие делишки “викингов”. Я помню, что он болел за школу, которая нуждалась в ремонте и ему иногда удавалось выбить из бюджета фюльке средства на ремонт. Отец Курта помогал ему в этом, но просил Арне о некоторых одолжениях. И Арне стал закрывать глаза на разные проделки империи Курта. Один мальчик, которого периодически избивали, сходил и пожаловался директору. Арне пожурил его, сказав. что нехорошо стучать на товарищей. Когда я заступился за этого мальчика, начали бить меня. Мы терпели, а школа ничего не докладывала родителям, отрабатывая новые правила… Моя старшая сестра после окончания колледжа искала работу преподавателя английского и немецкого языков. Как раз в ту пору предыдущий преподаватель уволился, переехав в другой город. Тогда английский сделали обязательным во всех школах, сестре назначили хороший оклад и она приступила к работе.
– Сестру твою звали Берте?
– Ты и про сестру знаешь?
– Рассказывай дальше, я хочу от тебя самого все услышать.
– У нас с сестрой была разница в десять лет. Берте уже тогда была замужем за штурманом Олле Сольхеймом. Я мало его видел, и сам не знаю, что такая красивая девушка нашла в нем. Но тем не менее, она вышла за него, и пока Олле бороздил Атлантику в поисках трески, Берте преподавала в школе. Характер у нее был трудный. Мне в детстве доставалось от нее, но она была, пожалуй, всегда права. Она очень жестко преподавала и ученики её побаивались. Но все-таки больше они боялись викингов. Однажды слабые ребята, устав от издевательств и побоев, заявились к Берте домой и пожаловались на Курта и его порядки. Мне тогда было четырнадцать лет, а Курту шестнадцать. И вот Берте прямо с урока вытаскивает за ухо Курта и ведет к директору на глазах у всех. Арне долго разбирался со всей этой историей избиений, дошло до министерства и двоих парней из “викингов” отчислили: Йохансена и Сольберга. Это была цена вопроса – такая, чтобы Курта оставить. После этого стукачам досталось вдвойне, Курт расправлялся с неугодными. Берте попросила Курта остаться после уроков, чтобы договориться о мире и прекратить насилие. Но для нее это все плохо кончилось.
– Я знаю, можешь не рассказывать, – сказал Якобсен.
– Нет, я все же расскажу для господина адвоката. После того, как они связали её и разорвали на ней платье, они облили её грязной водой из ведра для мытья пола, и пообещали в следующий раз трахнуть вчетвером, если она не успокоится.
Но этого им показалось мало, поймав меня на улице по дороге домой, эти негодяи увели меня на пустошь. Там уже ждал Курт. Он где-то раздобыл шлем с рогами, вроде тех, что носили викинги и в руках у него был огромный самодельный стальной меч. Он со всего размаху рубанул им по одному из кустов, которых было много на пустоши и срезал его под корень. Он тогда сказал: “если ты не хочешь, чтобы мы сделали что-то плохое твоей сестре, то сейчас же отсосешь у меня. понял, гаденыш?” Потом воткнул меч в землю на несколько дюймов и расстегнул ширинку. Они все же заставили меня это сделать, а потом избили и бросили на пустоши. Весь в грязи, я с трудом добрался до дома, у меня было сломано ребро, руки и ноги покрылись сплошными синяками, новая куртка, которую на последние деньги купила мать, порвана в двух местах. Я по-прежнему боялся за сестру, даже тогда, когда Берте ушла из школы и отсиживалась дома до возвращения мужа из плавания. В микрорайоне ходили слухи, все узнали эту историю, в том числе и муж. Сами понимаете, историю приукрасили. Олле сразу подал документы на развод и сказал моей сестре, что не желает больше знать её, и все такое. Я к тому времени уже закончил обучение в “Адлере”. А через год мы с матерью нашли Берте повешенной в нашем доме. С матерью случился инфаркт, она два месяца пролежала в больнице, но вылечили ее не полностью, через восемь месяцев она скончалась. Якобсен позвонил в зал и пригласил Хильде вернуться на допрос.
– Продолжай, – сказал он, когда девушка вернулась.
– Я тогда поклялся, что убью этого мерзавца. Мне уже терять было нечего. Я жил один, искал работу, иногда в порту брали грузчиков, платили хорошо. Мне удалось купить пистолет, тот, который у меня нашли констебли. Я узнал, что Курт работает у деда в фирме. Накопив немного денег, я перебрался в Осло, устроился в магазин на охранной территории Курта и стал ждать удобного случая. Но этого можно было ждать бесконечно. Инкассаторы были хорошо вооружены и защищены от случайностей. Мы познакомились с Любичем и я ему рассказал свою историю. Он мне рассказал свою, и мы поняли, что терять нам нечего. Он придумал, как вырубить ненадолго инкассаторов и отобрать у них деньги. И у меня даже пропало желание убивать Курта. Вполне достаточно было наказать его. В сущности, мне и деньги не очень были нужны, я обещал их Любичу отдать или перевести на его счет. Его фамилия, ведь не Любич, вы знаете? Он тот самый Моретти, из знаменитых воздушных гимнастов… Мать их – София Моретти, урожденная Боровски, отец – Станислав Любич, артисты из Югославии. У Любича были свои счеты к главному менеджеру, Стигу. Когда Стиг уволил его, у нас возник этот план.