Жизнь моя протекала спокойно и без происшествий, если не считать вечного страха, который уже давно стал частью меня. Американское начальство также меня ценило, считая отличным парнем, на которого всегда можно положиться (ну ведь они не знали, что у меня, фигурально выражаясь, две трудовые книжки). Со всеми коллегами у меня сложились ровные или дружеские отношения. Меня регулярно приглашали на частные семейные вечеринки.
Знакомства заводил, как и было предписано среди разных слоев общества.
Начиная от мелкого начальника из службы охраны моей компании, отставника ВМС США, списанного со службы и по знакомству устроенного к нам, в безопасность.
Данный субъект довольно скоро стал считать меня своим другом. Других друзей у него не было, в силу его неуравновешенного нрава, его просто-напросто боялись. Я же мог выносить его шуточки и злобное поведение с «покерфейсом» и не избегал его. Хобби он имел под стать своему характеру, дома он держал кучу разного огнестрельного оружия и по выходным ездил в пустошь — пострелять. И с некоторых пор, по субботам, я стал составлять ему компанию. Если честно, фанатом огнестрельного оружия я никогда не был и стрелять не умел. Но мой товарищ исправил этот мой недостаток, научив стрелять меня довольно сносно. Шутя при этом, что я первый русский, которого он учит стрелять из АК.
И заканчивая топ менеджментом Компании, которому я был представлен моим непосредственным начальником, как очень перспективный кадр, с которым я время от времени играл в гольф. И с чьей поддержкой, собственно, мой карьерный путь и дошел до столь солидной должности.
За все то время, что я работал на компанию меня никогда ни в чем не подозревали, хотя объем и ценность переданных мною данных были весьма значительными.
Это не значит, что не ловили никого. В Компании работал американец, китайского происхождения, и, как доказало следствие, сливавшего важные данные китайской разведке. За что ему местный суд и выписали путевочку на четверть века в американский ГУЛАГ.
После чего, как не сложно догадаться, мое чувство беспокойства обострилось еще сильнее.
Семьей мне обзавестись не удалось. Из местных, что были мне симпатичны, связываться с мигрантом из России, т. е. со мной, хоть я и был образованным человек, при хорошей работе — желающих не нашлось. А тащить соотечественницу в США — я не захотел, как показывает опыт, большинство подобных «наших» оказываются либо аферистками, либо теми кто ищет «разгонную ступень» в лучшую жизнь. С детьми у меня, также не сложилось. Так что по итогу, я мог сидеть в Москве, пусть и в непростом финансовом положении, но без постоянного страха, разъедающего мою душу.
Мои воспоминания были прерваны стюардессой, что предлагала обед.
— Большое спасибо, но я не голоден, — ответил ей, — будьте добры стакан воды, без газа.
Запив таблетку водой я вновь погрузился в воспоминания.
Все хорошее, как это часто бывает, закончилось в один «прекрасный (безусловно не для меня) день», когда мне внезапно стало исключительно хреново. В местном госпитале, проведя диагностику, меня не обрадовали, сказав, что все очень не хорошо.
Когда мне объявили диагноз, моя страховая компания, в которой я был застрахован и которая была нужна как раз на такой случай — умыла, что называется, руки. Используя какие-то юридические лазейки, объявили мой случай — не страховым. И когда мне озвучили сумму, которую я должен буду заплатить за лечение и все, что с ним связано, я совсем приуныл.
После этого, не долго думая, я оформил отпуск по болезни и отправился в родные пенаты. В Москву. Где к моему не малому удивлению, все расходы на мое лечение взяла моя Компания из «другой трудовой».
Что, впрочем, не сильно мне помогло. Пройдя курс лечения, мне становилось день ото дня хуже. «Хорошие дни» у меня случались все реже. И однажды мой лечащий врач, в частной беседе мне сообщил, что лечить они меня и дальше будут. Но толку от этого не будет. И что, будь он на моем месте, оставшиеся дни он доживал бы у себя дома. В окружении родных.
— У меня нет родных, — с мрачной улыбкой сказал я.
Врач глубоко вздохнул. И сказал.
— Я работаю довольно давно, но на моей памяти вы редкий пациент, столь спокойно реагирующий на…
Он не договорил.
Я мысленно улыбнулся, видимо, мои многолетние тренировки по самоконтролю не пропали даром. Потому, что внутри я был раздавлен и ощущал огромную панику и душивший меня страх.
— В Швейцарии, насколько я знаю, помогают безнадежным больным…
Произнес он и написал на листочке бумаги телефон и название фирмы. И протянул мне.
— Я врач, — произнес доктор, — и мое призвание исцелять болезни. Мне не хочется говорить вам то, что сейчас скажу…
— Современная медицина не в силах вам помочь. Я рекомендую позвонить по указанному номеру, там организуют поездки туда, где помогают таким пациентам…
— Я вас понял, доктор, спасибо вам большое — перебил я врача.
Следующую ночь, я провел без сна, трясясь, как осиновый лист. От страха и от уже не плохо переносимой боли, от которой даже мощное обезболивающее помогало лишь не на долго. И под утро я решился.
Фирма, телефон который дал мне мой врач, оказалась довольна известной в узких кругах. Они оперативно решили все вопросы, которых оказалось не мало для процедуры, ради которой я обратился и организовали поездку.
— На кого вы хотите оформить право наследования вашего имущества? — спросил нотариус, работающий с фирмой.
— На свою дальнюю родственницу, — ответил я, назвав ФИО и другие известные мне данные этой самой родственницы, которую я никогда в жизни не видел.
«Дамы и господа, наш самолет готов к посадке. Просим Вас убедиться, что все электронные устройства переведены в авиарежим или выключены. Ремень безопасности застегнут. Стойка кресла в вертикальном положении. Столик убран.»
— Цель Вашего визита в Швейцарскую Конфедерацию? — задала мне вопрос офицер пограничного контроля.
— Медицинский туризм, — ответил я.
— Могу я увидеть Ваш паспорт? — спросила она.
— Пожалуйста, — ответил я, протягивая паспорт.
— Добро пожаловать в Швейцарию, — сказала она, вернув мне документы.
В зале прилета меня уже ожидали представители фирмы, оказывающие определенного рода услуги.
— Здравствуйте, господин Мазовецкий, — поприветствовал меня довольно молодой человек по русски, но с сильным акцентом. И протянул мне руку.
— Здравствуйте, — ответил я, пожимая ее.
— Как ваше самочувствие? — спросил молодой человек.
— Если хотите, мы можем организовать для Вас обзорную экскурсию по достопримечательностям нашего города.
— Сегодня я чувствую себя неплохо, — ответил я, — но поездка выдалась довольно утомительной, по-этому, с сожалением, я откажусь от осмотра вашего замечательного города.
— Как пожелаете. Пойдемте, пожалуйста.
Мы дошли до автомобиля, который отвез меня в арендованный загородный домик, на берегу швейцарского озера.
Половину следующего дня заняла бумажная волокита. Мне пришла в голову довольно забавная мысль, что даже покинуть бренный мир, не заполнив тонну бумаг — проблематично.
Медицинский юрист фирмы ознакомилась с переведенными на английский язык и заверенными у нотариуса материалами, подтверждающими, что исцеление моей болезни не представляется возможным.
Сказав мне, что все бумаги оформлены как надо. После чего, я произнес на камеру под запись, что все то, что произойдет сегодня вечером будет исключительно по моей просьбе и с моего согласия. И в силу неизлечимости моей болезни.
Эти формальности нужны были для полиции.
Также я отправил два электронных письма, двум разным адресатам, с просьбой уволить меня по собственному желанию, в связи с тяжелой болезнью.
После чего, отправился на последнюю свою прогулку в этой жизни, по берегу, поглазеть на живописное озеро.
Вечером.
Компанию за ужином мне составили три барышни. Одна психолог, с которой мы приятно поболтали, юрист, и медик, которая готовит «лекарство» и констатирует очевидное.
Мне объяснили, что «лекарство» — это мощное снотворное, передозировка которого вызывает остановку дыхания во сне.
Врач предупредила в последний раз о том, что «лекарство» меня убьет. И сказала, что, если я хочу отказаться, то это как раз тот самый последний шанс. Услышав мой ответ, она поставила передо мной бокал с вином.
— Очень хорошее вино, — произнесла она.
— Не сомневаюсь, — ответил я спокойно.
— Если хотите, мы можем оставить вас одного, — сказала психолог.
— Будьте так добры, — сказал я.
И они удалились. Остались только я, бокал вина и камера, которая снимала все происходящее.
Собрав все мужество, что я имел, дрожащими руками потянулся к бокалу.
И тут в голове возникла сцена монолога Роя, из отличного старого фильма «Бегущий по лезвию»:
«Я видел такое, во что вы, люди, просто не поверите. Штурмовые корабли в огне на подступах к Ориону. Я смотрел, как Си-лучи мерцают во тьме близ врат Тангейзера. Все эти мгновения исчезнут во времени, как слёзы под дождём. Пора умирать.»
Очень в тему.
Ни о чем более не размышляя, быстро, пока меня не покинуло мужество, отнюдь мне не свойственное, и я не вылил на пол «лекарство», — выпил весь бокал, практически залпом и откинулся в кресле. Незаметно для себя, я погрузился в глубокий сон, как в бездонный колодец.
А после я сделал то, чего сделать никак не ожидал.
Я открыл глаза…
Глава 2
А как их было не открыть, когда поочередно, то в один глаз, то в другой, что-то ярко светит?
Сначала я не понял, что происходит. Ибо я не проснулся, а очнулся. Со мной такое уже случалось в моей юности, когда я с ребятами, на даче, напился до потери сознания. То пробуждение было очень похоже на мое теперешнее.
Однако затем я вспомнил домик, на берегу швейцарского озера. И бокал вина.
От чего сильно разозлился. Да и кто, на моем месте, не разозлился бы? Отдал такие бабки, а помереть спокойно не дают!