– Почему же они слабые? – Мара перебирала Софьины камешки в огромной деревянной плошке. Серый, розовый, черный. – Если в них сила, откуда слабость?
– От незнания, от гордыни, от алчности, от морока в душе, от желаний тела и духа. Сила непредсказуема. Может и не проснуться или проснуться с опозданием. А шанс-то всего один. Я свой пропустила. В войну трое полегли – воздух, вода, земля. Один огонь остался. Многих выжег да сам сгорел, не успела я. Твою мать готовила к посвящению, опоздала… Одна надежда на тебя, Марушка. Твой теперь черед, твой ход.
– Что ты хочешь от них?
Вместо ответа Софья взяла плошку с камешками и бросила их, не глядя, на огромный поднос с черно-желтой землей, похожей на змеиную чешую.
Неподвижные и неживые, камни неуклюже задвигались, расползаясь по поверхности. Следы затейливо переплелись.
Софья заговорила:
– Четыре элемента подобны Сфинкс. Крылья Сфинкс – воздух. Женская грудь – вода. Бычье тело – земля. Львиные лапы – огонь. Встретив человека на своем пути, Сфинкс задает три вопроса. Каждый последующий – проще предыдущего. Это ловушка. Истинная простота спрятана в сложности, а сложность в простоте.
– И что происходит, когда человек отвечает неправильно?
– Сфинкс пожирает его. Запомни, Мара, с каждой новой жертвой он пожирает и себя. Разрушаются крылья, опадает грудь, дряхлеет тело, ломаются лапы. Зачем знание, если ты не даешь ему шанса проявить себя? Со временем Сфинкс исчезает, и в мире воцаряется межвременье, когда нет вопросов и нет ответов, когда знание путают с невежеством, а невежество со знанием. Ни то, ни другое не является истиной. Умирает вера, любовь становится ненавистью, ненависть приносит хаос. Боги и силы молчат, предчувствуя гибель. Это век человеческой гордыни. Век людей, не знающих наказания. Короткий век. Очень короткий. Длиной в один год. Или в десять лет. Или в сто. По-разному происходит. Восстановить равновесие могут огонь, вода, воздух, земля. Четыре грани жизни. Убери один – мир станет трехгранным, два – двухгранным, три – одногранным.
– Зачем ты мне это рассказываешь?
В окна царапался ветер.
– Сказки сказываю. Ведьма, Марушка, от слова «ведать». В ведьме древняя магия скрыта. В тебе особая сила – женская суть, знание, интуиция. Люди-элементы порождают новую Сфинкс – более сильное и страшное чудовище. Для каждого из них Сфинкс готовит ловушки. Ты не знаешь, когда тебе будет задан первый вопрос. Ты не знаешь, услышишь ли второй вопрос, и дадут ли тебе боги право ответить на третий. Сфинкс многолика, истинное ее воплощение не помнит никто. Но однажды увидев ее, поймешь, кто перед тобой. Только тебе дано подсказать всем четырем правильные ответы, направить их по верному пути. Правда, есть еще кое-что… Знаю, это понравится тебе больше, чем сказка о Сфинкс.
Софья взяла руку внучки и поднесла к подносу. От него шло тягучее тепло – тяжелое, солоноватое, наполненное запахами и шепотом.
– Камень – плоть земли, энергия воды, сила солнца и смерть воздуха. Повезет – найдешь свой камень, связанный с тобой через кровь. И беречь его будешь больше всего на свете. Потеряешь – себя не найдешь. Но не о том сейчас речь. Слушай, Марушка, внимательно слушай.
Камни – как люди. За каждым из нас стоит одно событие, случай, ради которого мы пришли в сей мир. Сталкиваясь друг с другом, мы сталкиваем случаи-события и, как следствие, меняем ход истории. Смотри!
Мара зачарованно смотрела на поднос. Земля потрескивала, вздыбливалась, то и дело меняя узор. То желтых вкраплений становилось больше, то черных. Камни сталкивались, пожирали друг друга, раскалывались, слипались, образуя новые соединения.
– Все как в жизни. Не успеешь увернуться – тебя сожрут! – усмехнулась Софья. – Какой тебе нравится?
Мара указала на большой черный камень в центре с причудливой сетью иероглифов.
– Для первого раза неплохо. Камень императора. Теперь выбери элемент.
– Для чего? – отчаянно хотелось взять камень, но она боялась, словно он был живой, чужой и враждебный. Не ее.
– Правильно, внученька, – Софья словно слышала тайные мысли. – Не бери того, что не твое. А теперь – элемент. Играть с тобой будем. Твой выбор?
– Огонь.
– Почему?
– Этому камню подходит огонь.
Было и страшно, и спокойно одновременно.
– Японские императоры ведут свой род от богини Солнца Аматерасу. Снова выбрала правильно. Радуешь. Что ж, пожил человек в свое удовольствие, много дел наворошил – хороших и плохих, пора и честь знать. Я выбираю воду. Твоя позиция – слева, моя – справа. Приступим?
– И каковы правила?
– Я ударяю по камню водой, ты ударяешь огнем. Одновременно. Чей удар и чей элемент сильнее, тот и выиграл.
Мара зачерпнула огня из русской печки, скатала обжигающий шарик. На подушечках пальцев мгновенно вспухли волдыри.
– Готова? – в руках у Софьи искрился и перекатывался такой же шарик, только прозрачный.
Они ударили одновременно. Но Мара оказалась точнее и быстрее. Камень вскрикнул и в мгновение ока вспыхнул, рассыпавшись на черные хлопья.
– Чистая победа, – задумчиво протянула Софья. Она казалась довольной.
– А кто он был?
– Японский император Хирохито. Не знаешь такого?
– Нет.
– Он только что умер от инфаркта. Одним ударом ты прервала целую эпоху великой страны.
– Зачем? – Маре показалось, что остальные камушки смотрят на нее с укоризной.
– Затем, что ты ведьма. Ведьмам положено играть, меняя ход истории.
– Таким образом?
– Способ не хуже любого другого. Есть и другие. Люди веками за власть боролись, не понимая, что есть власть. Истинная власть, Марушка, это время – Кайрос. Подчини его себе, и будешь всем управлять.
– А как подчинить?
– Играй. Но только по-крупному.
Игра ей понравилась. В том-то и дело, что понравилась, хотя императора жалко. Уже вечером, поймав сказку о богине Аматерасу, она сказала себе: ничего страшного не произошло, император все равно был стареньким и мог умереть в любое иное время. Она же помогла ему уйти быстро, красиво и безболезненно.
От первого хода на подушечках пальцев осталась мелкая россыпь черных крупинок. Два маленьких иероглифа – игра и смерть. И каждый раз, делая новый ход, она смотрела на них, выбирая.
Смерть всегда доминировала, но иногда жизни удавалось одержать вверх.
…На кладбище было морозно и тихо. Серые столбики могильных плит и крестов припорошены снегом. За оградками на могильных столиках коты – дикие и домашние.
«Бабка нахлебников собрала», – недовольно подумала Мара. Сколько себя помнила, бабка всегда любила котов. Не кошек – котов. С наглым взглядом и черными стертыми пятками. Розовых пяток у котов бабка не признавала – гнала без жалости.
Коты провожали Мару утробным шипением, чуть подрагивая отощавшими, мокрыми от снега хвостами. Усы пружинили, рваные уши прижаты к головам. Еще немного – прыгнут.
Могила бабки в третьем ряду, у самой стены церковной ограды. Софья покоилась между генеральшей, умершей от старости и нищеты, и молодым повесой, разбившимся на машине прошлой осенью. Вместо креста – гранитная плита с выбитыми буквами и числами.
Мара положила обломанные гвоздики и зеркальце на снег, присела на пенек у самой стены. Березу спилили сразу после бабкиных похорон – высохла за неделю. Видать, Софья не приняла соседства – берез она не любила. А вот седалище получилось гладкое, устойчивое, удобное. И скамеек никаких не надо.
Коты неторопливо окружили: не терлись, не мяукали. Уставились желтыми глазами, подрагивая хвостами. И в этом умноженном взгляде только один невысказанный вопрос.
– От меня ты чего хочешь? – ответила Мара. – Ты их за кукол бессловесных держала: дернешь за ниточку, и они сделают все, что нужно. Прикажешь убить – убьют, прикажешь наводнение или циклон навести – наведут. Да вот ошиблась: они все-таки люди… Ниточки твои давно порваны. С какой такой радости Сухопаров проснулся? Вперед Сары вылез? Молчишь. А я отвечу: от ненависти и вылез. От ненависти к себе. Ненавидь он кого другого – любо-дорого было бы его направить. А как с этой ненавистью бороться? Он и себя уничтожит, и мир вокруг.
Сара твоя разлюбезная: годами ты за ней наблюдала, мне в пример ставила. Как же ты ее, старая, упустила? Мертв твой огонь, вот уже десять лет как умер, ни единой искорки не раздуть. Ты ведь не случайно их с Вадимом свела, так? Забавным показалось: пусть померяются силами. Тандем опять же семейный получится – огонь и вода. Вечное противостояние. А он взял ее и уничтожил. Всю женскую суть убил. Я с твоей драгоценной искоркой три недели бьюсь – толку ноль. Скорей у бесплодной смоковницы плоды появится, чем Сара проснется.
Дэн в собственной свободе запутался, Вадим – в самом себе. И что мне с ними прикажешь делать? На кого ворожить? Только и остается: оставить каждого самому себе – пусть трепыхаются. Вот и оставлю – надоело жить по твоей указке. Добро бы, живая была, так в могиле давно, а я все по твоей воле делаю. Всю жизнь мою на чужих людей положила, а когда я для себя жила? Когда радовалась? Ни одного дня не вспомню. В общем, так… Ухожу я. И они пусть существуют дальше так, как хотят.
Коты зашипели.
– Но тебя-то такой расклад не устроит. Не так ли, старая? Это твой последний шанс. Так это ты на волю рвешься, а не они. Им ничего не надо, ничего не хотят. Плывут себе без цели и направления, а куда, зачем, почему – не так уж и важно. И плевать они на твои великие замыслы хотели. Как я на тебя плюю!
Мара плюнула на могилу и резко поднялась. Впечатала каблуком цветы в снег, не пожалев и зеркальце. Так тебе, старая, так тебе! Получай, коли заслужила!
Коты бросились врассыпную.
Над кладбищем взметнулось сытое воронье, окрасив небесную акварель темными разводами.
Она аккуратно прикрыла калитку, но через пару шагов обернулась:
– И не жди, что тебе стану помогать. Ты свое отжила. А теперь и я свое проживу, как сочту нужным.