Ты – никто. Неудачник. В тебе нет ничего, чем бы ты мог гордиться. Разве что…
Как ее имя? Сухопаров наморщил лоб, вспоминая. Кира? Почему Кира, если ее зовут Лариса. Вот она сидит перед ним – тонкая и обнаженная. Лара. Его Лара. Изменница. Блудница. Красавица. Она смеется над ним. Он для нее не мужчина.
Сухопаров посмотрел на свои руки. Красные, с трауром под ногтями. Уродливые, как и он сам. Осталась только одна возможность прервать невыносимую муку.
Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!
Она виновато улыбнулась:
– Вы не могли бы заняться со мной сексом? Прямо сейчас.
Сухопаров растерялся:
– Почему я? И почему сейчас?
– Потому, что я этого хочу. А вы?
– Разве я вам приятен?
Она поцеловала его и спросила:
– Где?
– Ваш проект не прошел. Мы предпочли другое агентство. Всего хорошего.
Короткие гудки.
Бизнесом и любовью надо заниматься.
Вадим шмякнул трубку о столешницу. Всё против него! Все рассыпается! Ему нужен этот контракт. Ему нужна команда. Ему нужна Кира.
Но Кира положила заявление об уходе:
– Я ухожу. Надеюсь, не заставишь отрабатывать две недели. Все равно этого делать не стану.
– У меня есть предложение получше, – рядом с заявлением появилась бархатная коробочка.
– Что это?
– Открой и посмотри.
Она открыла. Крупный бриллиант рассыпался на разноцветные брызги.
– Что говорят в таких случаях? И в горе, и в радости, пока смерть не разлучит нас.
– В таких случаях говорят: «Выходи за меня замуж». И встают на колени.
– Твое слово – закон. Выходи за меня замуж, – он встал на колени и шутливо подполз к ней.
– Нет. – Кира равнодушно вернула кольцо. – Я ухожу.
– Ты не хочешь за меня замуж?
– Не хочу.
– Почему?
– Перехотела. Встань, пожалуйста. Прекратим этот пошлый балаган. Подпиши мое заявление, и расстанемся по-хорошему. Как чужие люди, которым плевать друг на друга.
Он подписал.
И они расстались, как чужие люди, которым плевать друг на друга.
Вадим потом долго ломал голову, куда девать это чертово кольцо.
Бизнесом, как и любовью, надо заниматься.
Ему не хотелось ни того, ни другого. Он даже не мог злиться. Ни на Киру, ни на себя, ни на обстоятельства.
Завтра – зарплата. На счетах – пустота. Ему нечем заплатить людям. Ему нечем заплатить себе. У него ничего нет.
Банкрот. Импотент. Лузер.
Страсть к Маре иссушила, оставив пустую оболочку. Предлагал ей деньги – отказалась. Предложил ей руку и сердце вместе с бриллиантовым кольцом – отказалась. Занимался с Марой любовью каждый день, по расписанию и без. Но чувствовал – она не хочет. Мара принимала его спокойно и отстраненно, словно была не с ним и не здесь. А где именно – он не мог знать.
И тогда он решил жениться на Кире. Клин клином вышибают. Даже на колени плюхнулся, как дурак последний.
– Ты позволишь?
Рыжие кудри. Яркий макияж. Бежевый кашемировый джемпер и джинсы. Холодный тон и идеальный маникюр.
Дэн выиграл пари. Сара изменилась. Вадим до сих пор не понимал, как ей это удалось. Допустим, можно купить новые вещи, сходить к парикмахеру, стилисту. Но нельзя же за считанные часы потерять лишние килограммы, обрести внешний лоск и такую уверенность.
Бизнесом и любовью надо заниматься. Дэн знает этот секрет. Видимо, у них с Сарой получается намного лучше, чем у него с Марой.
В последний раз он вообще ничего не смог. Прикоснулся к ней – и не смог. Фальстарт, как сказала Мара. Без усмешки, с понимающим сочувствием. Лучше бы высмеяла.
– Что скажешь?
Сара села напротив, положив ногу на ногу:
– Мне нужно, чтобы ты съездил со мной сегодня в одно место. Это важно для нас обоих.
– Больше ничего не хочешь?
– То, что я хочу, с тобой не связано. А поехать тебе придется.
– Я занят.
– Чем ты занят, Вадим? Очередной бутылкой? Или очередной случкой со своей секретаршей?
– Ревнуешь?
– Сочувствую. Маре.
– Неужели я так ужасен в постели?
– Не помню. Близость – первое, что забывается при расставании. Почему-то долгие годы помнишь марку сигарет, которые курил любовник, но не то, как он получал или дарил тебе удовольствие. Это становится неважным. Так ты со мной поедешь? Или же, как капитан, покинешь тонущий корабль последним?
– Крысы уже бегут?
– Пройдись по отделам. Крысы рассылают резюме и рассматривают новые предложения о работе.
– А ты?
– У твоего корабля пробито дно, но у нас есть еще шанс добраться до берега и все залатать. Я покажу возможные варианты. Мы выберем лучший. Мы справимся. Если ты захочешь.
– Почему я могу не захотеть?
– Ты сам решишь.
Вадим накинул куртку и вышел вслед за Сарой.
В приемной пусто. Пусто и в отделах. Из раскрытых окон – студеный мартовский воздух. Листочки бумаги кружились над столами и оседали на ковролин. Вадим поймал один из них: «Прошу уволить меня по собственному желанию»…
– Смешно. Я еще ничего не сказал, а они все для себя решили.
– Они все решили для себя давно. Только случая не было – сделать последний шаг и все поменять.
– Ты знаешь, что наш проект отклонили? Миллионная сделка досталась Дэну.
Сара усмехнулась:
– Дэн ушел из фирмы. Всем снова управляет Алиса.
– А где Дэн?
– Гуляет по крышам.
– Ты с ним спишь?
– На твоей поедем или на моей?
– На моей. Покажешь дорогу.
– Сейчас в сторону КАДа. Потом сориентируюсь.
Сара откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Через мгновение она спала.
Вадим хорошо знал эту ее привычку – при малейших признаках усталости или стресса засыпать. Ей хватало ровно пятнадцати минут, чтобы восстановиться. Как Леонардо да Винчи. И еще кто-то из великих, сделавших свои маленькие открытия во сне. Он помнил, что ее нельзя будить раньше отведенного времени, иначе проснется раздраженной и капризной. Что еще он помнил о ней? Она любит спать по диагонали кровати, подмяв под себя подушку. Ей нравятся лаванда и море. Она верит в систему знаков и в любой неудаче находит приятные стороны. Эта ее черта всегда его бесила. Интересно, какой позитив нашла Сара, когда он ее бросил?
– Я знала, что ты это сделаешь. Знала с того момента, когда получила результаты УЗИ, – ответила Сара, не открывая глаза. – Сделать аборт меня уговаривали всей женской консультацией… Сейчас налево и пять километров по прямой. Потом свернешь направо, по стрелке указателя… Они говорили, что я буду жалеть всю свою оставшуюся жизнь, что я ничего не смогу сделать. И я знала, так и будет. Я действительно жалела.
– А теперь?
– Теперь нет.
– Что же произошло? – без особого любопытства спросил Вадим.
– Все так же задаешь вопросы, чтобы заполнить паузы. Раньше мне нравилось тебе помогать, и я отвечала. Только ты не слушал.
– Ударилась в эмансипе?
– Теперь говорят феминизм, Вадик.
– Какая разница, – он раздраженно обошел легковушку и прибавил скорость. – Еще немного, и скажешь, что я испортил тебе жизнь.
– Я сама себе ее испортила. Квиты?
– И что, ты меня совсем не винишь? – недоверчиво спросил.
– Помнишь, ты очень любил фразу: всяк сверчок знай свой шесток. Повторял к месту и не к месту. Я все время представляла себе этого сверчка – сиди, дурак, куда лезешь… И он сидел – зимой мерз, летом загибался от жары, старел, дряхлел, однако знал: шесток его. Но если вдуматься, Вадик, сколько таких сверчков не знают высоту и возможности своих шестков?! Они все для себя решили. Раз и навсегда. Сидят и не рыпаются. Или, что еще хуже, перепрыгивают на чужой в поисках лучшей доли. Только доли-то нет. Лучше быть на своем шестке. И ползти, ползти себе, пока есть силы…
– Сверчки, кажется, прыгают…
– Прыгать, летать, бежать!
– Не понимаю.
– Я совершила ошибку, Вадим. Убедила себя, что люблю тебя. Поставила на постамент и начала полировать. Вон как ты до сих пор поблескиваешь – глаз не отвести. Ты – не мой путь. Ты – не моя история. И у меня только сейчас хватило духу признать это. Если бы у меня была возможность, я бы все изменила.
– Не стала бы встречаться со мной?
– Напротив, обязательно стала бы встречаться. И даже денег на твой бизнес дала бы. Я не сделала бы одного.
– Чего?
– Я бы не стала рожать ребенка.
– Ты сделала аборт. Я узнавал… Ведь так?
На ее бледном лице, лишенном возраста и эмоций, алели веснушки.
– Мы с самого начала договорились, что у нас не будет детей. И ты с этим согласилась. По крайней мере, мне тогда так казалось. Или я ошибался?
– Разве сейчас имеет значение? – голос, как и лицо, без признаков жизни. – Все это время меня мучил только один вопрос.
– Почему я бросил тебя в день свадьбы?
– Это как раз очевидно и в твоем характере. Мучило меня другое: почему мы были вместе.
Ему захотелось похлопать ее по руке, что он и сделал.
Сара поморщилась.
И Вадим с запоздалым удивлением понял, что его прикосновения ей неприятны.
– Мы были молоды. Влюбились. Потом поняли, что не подходим друг другу. Банальная история. Таких тысячи.
– Все верно, за одним лишь исключением. Мы не любили. Вспомни, как тяжело и натужно ты изображал влечение. И я притворялась, что хочу быть с тобой. Зачем? Что нас притягивало?
– Закон противоположностей? Куда теперь?
– Пятьсот метров вперед. Потом в ворота.
– Что толку ворошить прошлое? Жизнь все равно не удалась. Извини, я приторможу, ладно? Курить хочется.
Он и сам не знал, зачем остановил машину. Страх?
То, что было впереди, действительно пугало, но было что-то еще, что-то темное и неподвластное пониманию. То, с чем пока не мог ни разобраться, ни справиться. То, что заставляло гулко и часто стучать сердце. Словно кто-то вынул это сердце из груди и сделал из него бубен.
Бом! Смерть! Бом! Жизнь!
Необратимость. Все случилось, и ничего уже не изменится.
Оказалось, он произнес вслух.