— Да уж, твои родственники будут на седьмом небе от счастья, когда узнают, какие перспективы перед ними вырисовываются.
— А мне, чтобы не быть в зависимости от родаков, нужно материально укрепиться. — спохватился Фалулей и цапнул следующий учебник из стопки.
Переписав названия и выделив для себя приоритетные в ближайшее время направления, мы отнесли в библиотеку книги. Себе оставили лишь алфавитный учебник со справочником толкований и тот по воздушной магии, что приглянулся Фалулею. Дальше начались эксперименты.
Не сразу я сообразил, что Фалулей хочет получить на выходе.
— Это потому, что вы так и не поняли моей магии начертания схем, — возмущался он. — Некогда мне все эти азы вам рассказывать. Чтобы было понятно, представьте, что с завязанными глазами пишете на доске слово. Я диктую, куда какую линию проводить, а вы чертите. Раз, два, сто проб с ошибками. На сто первом варианте появляется практика. Вы запомнили движение рук, но знание основ от этого не появилось.
Иными словами, мы с Кириллом так и не познали весь тот глубокий символизм линий. Действительно, я всегда повторял определённую схему, не видя в ней составляющих блоков. Для наглядности Фалулей разобрал нашу любимую строительную схему. Получалось, что если к одному из фрагментов добавить другой блок линий, то получится желеобразная масса непонятного материала. Фалулей вручную, без магии, слепил из неё какую-то инсталляцию. Утверждал, что это лошадь. Я спорить о своём видении этого животного не стал и продолжил смотреть дальше. Желеобразную субстанцию покрыла вначале одна схема магических линий, затем другая. Объект под названием «лошадь» затвердел и приобрёл белый цвет.
— Может, тебе на занятия по скульптуре походить? — задумчиво разглядывал Кирилл это нечто на четырёх ногах, занявшее половину гостиной.
— И делать эту скульптуру лучше было в спальне, рядом с порталом. Как допрём её до шкафа? — попробовал я потолкать «лошадь». — Зачем ты её в натуральную величину сотворил?
— Сейчас разобью на куски и перебросим без проблем в портал, — не увидел Фалулей проблемы.
Вот только разбиваться фигура не захотела. Опробовав несколько разных схем, Фалулей заявил, что это «краситель» крепким оказался.
— И что? — заволновался я. Наличие этого скульптурного шедевра в гостиной мне совсем не нравилось.
— Могу воздушной магией приподнять и до портала дотащить, — предложил Фалулей.
— Ну, давай… — усомнился я в его подходе.
То, что Фалулей уронил «лошадь» три раза, затем ободрал дверной косяк и напрочь сшиб дверку шкафа, я промолчу. Лошадь по какой-то причине в портал не входила. Отчего, я так и не понял. Мы же переносили вещи, и не раз.
— Предметы были с кем-то из магов, а тут одна скульптура, — пояснил Фалулей принцип работы портала.
Оставлять у себя в спальне это изваяние я категорически не соглашался. Так проснёшься ночью и получишь инфаркт, заприметив в темноте скалящуюся морду.
— Попробуй её всё же разбить, — попросил я.
Увы. Не то Фалулей подзабыл нужные формулы, не то краска бронебойная попалась, но скульптура не пострадала.
— Иван, ты у нас не слишком крупный, — начал Кирилл. — Давай ты эту хм… лошадь оседлаешь и на ней въедешь в портал?
— Как это въеду? — не понял я.
— Ну… мы вас подтолкнём.
— Пролезу ли? — с сомнением я оценил высоту портала. Он же у нас на рост обычного человека рассчитан.
Вещи из моего шкафа, изображающего проход в «Нарнию», пришлось выгрузить на пол. Затем мы подтаскивали стулья, укрепляли лошадь передними ногами в шкафу, а задними на стульях. Два раза лошадь упала без моего участия. Я ещё примерялся, как на неё взгромоздиться, а скульптура с грохотом валилась на пол. На полу появились вмятины, а на лошади ни царапинки.
Примерно час мы потратили на то, чтобы закрепить и увязать скульптуру на нужном уровне портала. Кто же думал, что шкаф с нижними ящиками окажется неудобным в плане протаскивания всяких скульптурных лошадей. Сами мы заскакивали в шкаф без проблем. Подумаешь, одна ступенька высотой по колено. Возможно, шкаф можно было поменять при заселении в комнату, но меня раньше всё устраивало. В плане маскировки портала эта мебель подходила идеально, кто же знал, что такие трудности возникнут?
Лошадь наконец была зафиксирована. Голова её оказалась ниже, чем задняя часть. Но она уже не падала и стояла крепко. Оставалось самое интересное — взгромоздиться на неё. Хорошо, никто не видел эту сцену, как два дурака третьего идиота пытаются на некое четвероногое посадить.
— И тут я выезжаю весь такой из себя прЫнц на белом коне, — остались у меня силы пошутить напоследок.
Согнувшись и обхватив лошадь за шею, я скомандовал, чтобы толкали. Фалулей с Кириллом ухватились каждый за свой стул (с привязанной к нему одной задней конечностью) и двинули меня в портал.
Практически сразу я свалился, больно ударившись головой, не сообразив вовремя отпустить шею скульптуры. И понял, что задней части не хватает. Её будто отсекло. Но уже через полминуты заявился Фалулей, таща на спине недостающую часть лошади.
— Какой интересный эффект, — с этими словами появился из портала Кирилл.
— Теперь будем знать, как подобные изделия резать на части.
— Ну уж на фиг, — продолжал я тереть ушибленный лоб. — Предлагаю вернуться к изучению рун. Фалулей, спасибо, конечно, пояснения оказались более чем наглядными.
Собственно, суть того, что продемонстрировал Фалулей, состояла в том, что я и так знал. Какие-то фразы из рун могут быть скомпонованы таким образом, что создают нужное магическое явление. Другой вопрос, что в учебнике по воздушной магии фразы эти были короткие и примитивные. Примерно как «ветер-холод», «ветер-сильный-холод», «ветер-по кругу-холод» и так далее. Без мага или накопителя эти значки не были активными. Помню, в книге язычников использовались пустые руны, чтобы написанное само собой не обрело магию. Не то мы не добрались до более сильных заклинаний, не то в официальной магии эти знания утеряны.
Кирилл предположил, что те боевые заклинания язычники сами придумали. Фалулей сразу за фразу зацепился. Мол, если кто-то сумел придумать, то чем он, весь такой из себя выдающийся маг, хуже? Мы с Кириллом в его эксперименты не вмешивались и просто изучали то, что было в учебнике. По две тетради исписали, заучивая наизусть странные фразы. Произнесённые вслух, они не имели никакой силы. Как вариант, в глубоком прошлом они работали. С годами изменилось произношение или что-то другое. В общем, рунная магия работала только на поверхности какого-либо предмета.
Но Фалулею написанные фразы и требовались. В его мире подобную магию использовали повсеместно. Взять хотя бы ту пластинку из малахита, где нанесённые значки вырезали из любого материала идеальный шар заданной величины. Опытный маг решил, что этот принцип должен сработать. Пусть и кропотливая была работа, но Фалулей упорно подбирал руны к своим схемам. Что-то получалось, что-то он не мог найти или требовалась доработка. Фраза о воздухе, разрушителе малых форм и сил, могла измельчить в порошок некрупный камень и в чистом виде не годилась, поскольку нам нужно было убрать лишние, оставив сферическую форму. Как там говорил Микеланджело: «Я увидел ангела в куске мрамора. И резал камень, пока не освободил его». Пусть не ангела, всего лишь шарик хотел «освободить» Фалулей из камня и упорно подбирал фразы из рун.
Проколупались мы с этой задачей две недели. Поискали в других учебниках что-то подходящее и снова вернулись к воздушной магии. Я замучился выгребать весь тот мусор, что появлялся в гостиной к концу дня. Наверное, забросили бы эту идею, не получив результата, но Кирилл вдруг решил перетасовать очерёдность слов и целых фраз.
Где-то на двадцатом варианте камень рассыпался не полностью, превратившись в сферу. Продержалась она секунды три и опала в виде песочка. Но это определённо был успех. Пластину для написания фраз увеличили. Фалулей понял, где требуется добавить два раза усиление и слова фиксации. Странное предложение из рун состояло из сорока шести слов.
— Да неужели! — раз за разом пробовал я, ставя необработанные камни то в центр, то с краю, то в любом месте пластинки размером сантиметров сорок по длине и ширине. — Почему без разницы, где разместить?
— Потому что это артефакт, — назидательно пояснил Фалулей. — Ему без разницы.
— Представляете, что будет, когда маги поймут, что путём подбора фраз из рун можно много чего создать? — отчего-то пригорюнился Кирилл.
— Язычники явно экспериментировали с рунами, — напомнил я.
— А теперь мы покажем, что простым ученикам первого курса подвластно создание сложнейших заклинаний из рун, — тяжело вздохнул Кирилл.
— И выпустим джина из бутылки, — согласился я.
— Допустим, не так всё и просто, — возразил Фалулей. — Я дублировал схемы и понятия того, что должны они сотворить из своей магии. Вы сами видели, как это непросто.
— Самое фиговое, что мы это запатентовать не можем, — напомнил я.
— А если так? — начал что-то вырезать из оставшихся камней Фалулей.
Получилась похожая пластинка. После он её наложил на ту, что была с рунами. Чем-то закрепил и уже всё перекрасил в белый цвет. Артефакт в новом виде прекрасно резал из любых материалов шарики, но теперь мы не видели рун. Мало того, это конструкция стала неубиваемой, как та «лошадь».
— Вы руны воздушной магии из учебника выучили? — не к месту спросил Фалулей.
— Что там учить? — отмахнулся Кирилл.
— Готвы сдать экзамен по этому предмету?
— Э… — не понял я, к чему он это сказал.
— Экзамены за второй курс включают в себя воздушные и водные руны, — припомнил Кирилл.
— До лета далеко, — добавил я.
— Мы попросили разрешить нам изучение рун и их выучили. Формальности соблюдены.
— От нас ждут какую-то работу при использовании рун, — напомнил Кирилл. — Глава школы на таких условиях разрешил устроить личные занятия и заниматься с опережением. Придётся какие-то разработки из рун показывать. — Он вопроситель