— О, не стройте из себя козла отпущения, господин. Ложь вам не к лицу.
Я поморщился и отступил на шаг, восстанавливая приемлемую дистанцию.
— Неужели вы думали, что я поверю в эту игру в гостеприимного хозяина, лорд? Всех сирых и убогих в одном дворце вдруг решили собрать? Похвальное рвение, к сожалению, реальности не соответствующее, — я ядовито усмехнулся. — Кстати, просветите меня: всем вы с рук спускаете убийство подчинённых и подобную учинённую вакханалию посреди рабочего дня?
— Считайте, вы небольшое недоразумение, выбивающееся из общей массы очевидных закономерностей, — он склонил голову набок, с жалостью пройдясь по моей фигуре взглядом. — Ни в коем случае не принимайте сказанное на свой счёт: к достоинствам подобные казусы можно отнести с натяжкой.
— Ладно, не буду, — легко согласился я. — К шутам не привык прислушиваться, уж простите.
Скорпио улыбнулся ещё шире, тогда как брат посмотрел на него с явной тревогой.
— Что ж, вы правы. Спустить с рук вам подобный беспредел я не могу… Но имею право вызвать вас на дуэль, — повисла гнетущая тишина, не предвещающая ничего хорошего. Я невольно напрягся… и не прогадал. — На моих условиях.
— Как скажете, — я натянул равнодушную улыбку, стараясь не показывать, как сильно меня взволновала последняя фраза.
Скорпио с готовностью хлопнул в ладоши и покосился на нахмурившегося Руди, с неодобрением покачавшего головой. Однако намёк понял и исчез на несколько минут, возвращаясь с дюжиной бойцов и двумя оружиями, смутно похожими на искривлённые клинки. Лорд дождался, когда младший брат вновь поравняется с ним, и взял два клинка, один оставляя у себя, а второй протягивая мне. Я не без опаски принял его и с вопросом посмотрел на Скорпио.
— Сражаться будем на них. При свидетелях.
Я потупил взгляд, пряча охватившую горло панику и тревогу, с которой Руди недавно смотрел на главу дома. Чёрт возьми, я не умел сражаться на искривлённых клинках от слова совсем. Скорпио либо удачливый говнюк, раз выбор пал именно на этот вид оружия, либо гениальный наблюдательный придурок, в чём я убедился уже не раз.
Показывать свою слабость — оголиться перед противником, поэтому я как можно безразличнее пожал плечами и отошёл в другой конец зала, не доходя до трона с наложницами, которых от происходящего знатно потряхивало. Размял кисти, плечи и шейный отдел, прежде чем подали сигнал о готовности к бою, а затем — и о начале.
Скорпио по прошествии этого оглушающего звона едва не озверел. Двигаться стал резче и стремительнее, безжалостно наносил удары по рукам и ногам, иногда доставал до груди, но важных органов или мышц не задевал. Точно игрался со мной, как с мышью, нечаянно забредшей в ловушку. Я неловко уворачивался от мелькающего в опасной близости от меня клинка, но своих ударов наносить не успевал. Однако постоянно поддерживал активированными исцеляющие способности. Они не давали ранам сосредоточивать на них внимание, позволяя концентрироваться полностью на бою. Однако помогало это мало.
В один момент Скорпио наскучили эти односторонние догонялки, и я проследил за его стремительными действиями, словно в замедленной съёмке: вот он был передо мной, а через миг — уже за спиной. Рука его, держащая клинок за ручку, неслась резво, а траектория, с ужасом подумал я, заканчивалась ровно на моей шее. Так и замер, не в силах сдвинуться с места, сколько бы ни пытался.
Казалось бы, вот он — мой бесславный конец.
Однако…
Остался неиспользованным один козырь, которым я не смог пренебречь сейчас.
«Бессмертие».
Глава 10
Время на мгновение — всего на секунду — замедлилось в сто крат, а клинок, летящий в меня, будто упёрся в воздух и как бы проскользнул между ним и натянувшейся около меня защитной плёнкой. Наверняка на лице Скорпио мелькнуло замешательство, но его запечатлеть мне уже не удалось.
Под действием адреналина я резко развернулся и нацелил острёё в его шею в ответ — самое уязвимое место любого человека. Клинок вонзился в его кожу мягко и беспрепятственно, кровь брызнула мне в лицо, но я был непоколебим. Словно в беспамятстве, нанёс ещё несколько завершающих ударов, чтобы тот наверняка не встал, и вытащил клинок, тяжело дыша.
Чёрт, я правда… убил его.
Без колебаний и сожалений. Совершенно не умея сражаться на клинках. Вывез на чистой удаче.
Я нервно выдохнул, отбросил трижды клятое оружие в сторону и только потом вспомнил, что я не один в помещении. Поднял голову и наткнулся на дюжину ошалевших взглядов, сошедшихся на мне точно на желанной мишени.
Постепенно бойцы приходили в себя и начинали роптать, пока не перешли на откровенный крик, а затем угрожающе двинулись в мою сторону, поднимая копья в защитном жесте. Среди всех стражников, движущихся на меня, я заметил фигуру в другом конце зала, даже не потрудившуюся сдвинуться с места.
Руди смотрел не на меня, не на разозлённых бойцов, а чётко на старшего брата, испустившего дух так же, как один из подчинённых, которого тот самостоятельно сегодня добил точным ударом в шею. Вероятно, младшему больно. Больно терять близкого, раз тот стеклянными глазами всё пялит и пялит на него, не в силах оторваться.
Я дёрнул щекой, к величайшему прискорбию не ощущая никаких мук совести.
Собаке — собачья смерть.
На меня стремглав неслась стража с перекошенными от гнева лицами. За происходящим я наблюдал словно со стороны, как будто и не принимал участие в «вынесении» смертного приговора главе дома.
Мне было плевать. На Руди, на его жалкий вид, какой вызвала вступившая в свои права скорбь, — абсолютно по барабану. Политические игры требовательны к беспощадности и способности не трусить перед ликом риска или смерти, а оттого… он уже проиграл. Маска наследника, достойного принять бразды правления домом Скорпио, неминуемо треснула и раскрошилась. Уже и не соберётся.
Так я думал, пока он внезапно не поднял руку и уверенным голосом не проскрежетал:
— Отставить. Сложить оружие.
Замершая в оцепенении стража в замешательстве переглянулась между собой, но приказу последовала и послушно опустила копья.
Я хмуро посмотрел на нынешнего наследника, не до конца понимая мотивов его поступка. И правда, какой был тому резон останавливать требующих крови стражников? Он же мог просто по-быстрому избавиться от меня — изнурённого бойней и не способного противопоставить хоть что-то, — чтобы не обременять этим себя в дальнейшем. Тогда что этот Скорпио творит?
Юноша вышел вперёд, продираясь через стоявших истуканами бойцов, и встал напротив меня — весь всклокоченный, отчаянный и захлёбывающийся собственным бессилием. В его глазах я заметил огонёк болезненной решительности, которая меня и отрезвила. Так смотрели исключительно суицидники, готовые вот-вот распрощаться с жизнью.
— Что бы ни случилось, — пересохшими от испытанного стресса губами ровно проговорил он, глядя на меня, — на правах наследника, к которому переходит вся власть над домом, приказываю не двигаться, не предпринимать никаких поспешных действий и не кидаться на амбразуру в самом конце.
— В каком ещё «конце»? — с непониманием отозвался я.
Но Руди упрямо промолчал. Шагнул ко мне ближе, нарушая все мыслимые границы личного пространства, вынул из рукава искривлённый клинок — серьёзно, ещё один⁈ — и я зажмурился, понимая, что вот он — мой бесславный конец. Однако вместо ожидаемой боли я почувствовал, как Скорпио дёрнул на себя мою руку, наспех вложил в неё кинжал и, не дрогнув, вонзил его… в себя. Кровь брызнула во все стороны, окропляя моё лицо и сильнее пачкая ладони.
Я в шоке распахнул глаза и со смешанными чувствами смотрел на его лицо, ставшее белее полотна. Стражники казались не менее изумлёнными ситуацией, однако, следуя приказу, не дёргались и старались вести себя тише воды, ниже травы. А Руди на произведённом эффекте не остановился: дрожащей рукой, прилагая невиданные усилия, провёл кинжалом дальше, вниз; кровотечение стало ещё обильнее, шансы спасти его сокращались в геометрической прогрессии.
В конце концов он откинул и мою руку, и кинжал, зажатый в ней, и рухнул, когда ноги перестали держать его. Я в смятении присел на корточки около него, наблюдая, как Скорпио захлёбывается в собственной крови, лёжа подле старшего брата.
— Зачем? — только и вымолвил я, едва двигая губами.
Руди медленно перевёл взгляд с потолка на меня, проморгался, словно сразу не признал, и прохрипел:
— П-прос-сто я… бы-ы, — он прокашлялся, — н-не хотел-л, — кивнул на стражников, неуверенно переминающихся с ноги на ногу, — умирать на т-твоих ус-словиях.
Рука Скорпио-младшего еле нашла окоченевшую конечность старшего и слабо сжала. На лице первого расплылась жалкая, но в меру счастливая улыбка. Будто вещая тайну всему миру, он шепнул напоследок, перед тем как навсегда замолчать:
— Н-никогда… не желал т-такой с-смерти.
В зале повисла гробовая тишина. Окровавленной рукой я попробовал нащупать пульс — ничего.
— Мёртв, — равнодушно резюмировал я и поднялся с земли, вытирая пальцы о замаравшиеся брюки.
Откровения Руди, признаться, выбили меня из колеи на некоторое время. И его поступок… неужто он продиктован лишь искренней привязанностью к родственнику и страхом перед неизвестностью? Его тоска была настолько велика, что он не видел смысла жизни без своего брата? На эти вопросы мне никто уже чёткого ответа не даст, потому что — я косо взглянул на семью — тот, кто знает разгадки на оставленные им загадки, безвозвратно мёртв.
Не знаю, сколько времени я простоял на одном месте, глядя в одну точку, но из мыслей вырвался только тогда, когда до того стоящие на месте стражники отмерли и по очереди стали опускаться на колени, как мантру повторяя:
— Приветствуем нового главу!
Я нахмурился, поворачиваясь к ближайшему бойцу, боязливо опустившему голову.
— О чём вы говорите все?
— Понимаете… по традиции власть дома Скорпио переходит либо к наследникам, кровно связанным с нынешним главой, либо путём… истребления всех живущих ныне родственников, претендующих на власть. Вы же убили… всех их, — пояснил стражник, поджав губы.