Мы недаром начали этот раздел выводом историка В. Райцеса из его книги «Жанна д’Арк: Факты, легенды, гипотезы» [722:0], с. 42–43. Как выясняется, во многих старинных текстах, начиная, якобы, с XV века, ярко звучит один и тот же мотив: деяния и подвиги Жанны аналогичны деяниям и подвигам библейских героинь Есфири, Иудифи, Деборы, Иаили.
«Не случайно во многих произведениях XVI–XVII вв. Жанну… сравнивали с библейскими персонажами, которые… заслуживали звание истинных пророков. НАИБОЛЕЕ ЧАСТО СРЕДИ НИХ – как и в сочинениях XV в. – ПОВТОРЯЛОСЬ ИМЯ ДЕБОРЫ, предводительницы израильского войска» [843:1], с. 256.
Вот, например, что говорила «знаменитая Кристина Пизанская. Уроженка Венеции, она почти всю жизнь прожила во Франции и приобрела там славу первой поэтессы королевства. Она ратовала за политическое единство страны и еще в 1417 г. … И вот теперь, узнав о победе под Орлеаном, эта старая женщина (ей было около 70 лет) берется за перо и прославляет подвиг Жанны поэмой, полной юношеского энтузиазма…
Своим возрождением Франция обязана Жанне: «Ты, Жанна, в добрый час рожденная…». КРИСТИНА СРАВНИВАЕТ ЖАННУ С БИБЛЕЙСКИМИ ГЕРОИНЯМИ – ЭСФИРЬЮ, ЮДИФЬЮ И ДЕБОРОЙ, находя, что Дева превосходит их доблестью. Жанна в глазах Кристины Пизанской – существо необыкновенное» [722:0], с. 78.
Генрих фон Горкум сравнивал Жанну с Есфирью и Иудифью, обсуждая по ходу делу – кто из них лучше сохранял свою женственность [843:1], с. 51. Недаром О. Тогоева, автор книги «Еретичка, ставшая святой: Две жизни Жанны д’Арк», комментируя мнение Горкума, отмечает: «Уподобление Жанны библейским персонажам в связи с ее военной карьерой заслуживает, с моей точки зрения, особого внимания», с. 51.
Параллели между жизнеописаниями Жанны и указанных библейских дубликатов привлекали к себе внимание многих. Историки сообщают: «НАИБОЛЕЕ ЧАСТО ЗДЕСЬ УПОМИНАЕТСЯ ДЕБОРА, пророчица, предводительница израильских племен и одна из «судей израилевых». О ней вспоминал и Жан Жирар в письме, адресованном Жаку Желю, видевший в ее судьбе определенное сходство с историей Жанны д’Арк. О ней писал и сам Желю: оценивая действия Жанны под Орлеаном, он отмечал, что Господь может даровать победу женщине, «КАК ЭТО ВИДНО НА ПРИМЕРЕ ДЕБОРЫ». Ему вторил Жан Жерсон, СРАВНИВАВШИЙ ПОДВИГ ЖАННЫ С «НЕ МЕНЕЕ ЧУДЕСНЫМИ…» ДЕЯНИЯМИ ПРОРОЧИЦЫ. Генрих фон Горкум полагал, что ЖАННА – КАК И ДЕБОРА – спасет свой народ. Так же считала и Кристина Пизанская. А Жан Дюпюи, напротив, заявлял, что военные свершения Жанны значительно более удивительны, нежели действия библейской героини» [843:1], с. 51–52.
И далее О. Тогоева добавляет, что в специальной литературе сравнивали Жанну с Деборой, «хотя ее образ всегда рассматривался историками исключительно в связке с другими «женскими» аналогиями, подобранными средневековыми авторами для Жанны д’Арк, – ЕСФИРЬЮ И ЮДИФЬЮ. Подобное сравнение объяснялось просто: французская героиня была женщиной, но при этом собиралась сражаться и возглавить армию, а потому для нее следовало найти в прошлом подходящую «пару», с которой она бы легко ассоциировалась… Так была выбрана Дебора – идеальный со всех точек зрения библейский персонаж: женщина, которой постоянно давались откровения Свыше, которая не только предсказала победу в войне с захватчиками, но и сама выступила во главе войска», с. 53–54.
Далее О. Тогоева пытается понять причины средневековых «сопоставлений» Жанны с Деборой, Есфирью, Иудифью. Не понимая, что на самом деле речь идет о нескольких дубликатах-отражениях одного и того же персонажа, она туманно рассуждает так: «Как мне представляется, «женская» составляющая в сопоставлении Жанны д’Арк с Деборой, безусловно, имела место, однако, являлась не самой существенной чертой, сближавшей этих двух героинь. Значительно важнее половой принадлежности ветхозаветной пророчицы оказывался характер войны, которую она вела с врагами своего народа. Война Деборы… носила освободительный, священный, а потому справедливый характер. Все ветхозаветные герои, с которыми сравнивали Жанну д’Арк, боролись за свои земли и свободу собственного народа.
Именно в этом ряду, на мой взгляд, следовало рассматривать Дебору, сюда же советники французского дофина стремились поместить и свою новую героиню… Особое внимание данной проблеме уделил в своем «Dissertatio «Жак Желю. Он привел пять причин, почему помощь Господа, пославшего Есфирь, являвшуюся соправительницей своего супруга Артаксеркса и воспринимавшуюся как образец добропорядочности, противопоставлялась Изабелле Баварской, соправительнице Карла VI, славившейся своей распущенностью. Таким образом, СОПОСТАВЛЕНИЕ ЖАННЫ С ЕСФИРЬЮ обретало смысл в рамках известного пророчества о погубленной развратной правительницей Франции, которую спасет некая дева» [843:1], с. 53–54.
Как сообщает далее О. Тогоева, Тома Базен также «сравнивал» Жанну с Деборой и Юдифью (а также с несколькими другими персонажами), «настаивая, что ЖАННА НИЧЕМ ОТ НИХ НЕ ОТЛИЧАЛАСЬ, будучи посланной Господом «для великой пользы и освобождения королевства Франции от его старейших врагов».
Жан де Монтиньи и Мартин Берруйе также указывали Дебору и Юдифь, дополняя их супругой Артаксеркса Есфирью. В этом списке, с моей точки зрения, наибольший интерес вызывает именно Дебора – библейская пророчица, которая не только получала откровения, но и лично принимала участие в военных экспедициях. Ее образ, активно использовавшийся в трактатах теологов и юристов на процессе по реабилитации, получил в них… совершенно особое прочтение», с. 185.
Итак, Жан де Монтиньи сопоставлял Жанну с Деборой, Юдифью и Есфирью, а Робер Цибуль – с Деборой, Иавелью и Юдифью, с. 204. Далее, Том Базен сравнивал Жанну с Деборой, Юдифью и Есфирью, с. 205. Автор XVI века С. Шампье в своем «Корабле знаменитых женщин» (якобы 1503 год), рассказывая о Жанне д’Арк, тоже упоминает Дебору, Иаиль, Есфирь, Иудифь. Или вот еще такое живописное сравнение: «На миниатюре рукописи поэмы Мартина Лефрана «Защитник женщин» (ок. 1440 г.) изображены «Дама Юдифь и Жанна-Дева» [722:0], с. 100. Надо сказать, что эта старинная миниатюра привлекала к себе внимание разных авторов. Обращали внимание на «Юдифь (рядом с которой на миниатюре из «Защитника дам» 1451 г. и была изображена Жанна д’Арк), защищавшая свой родной город от войск Олоферна» [843:1], с. 244.
Потом О. Тогоева еще раз возвращается к выводам Тома Базена и добавляет: «Базен сомневался в том, что следует напрямую сравнивать заслуги Жанны с деяниями этих святых, ОДНАКО ОН САМ УПОДОБЛЯЛ ЕЕ ДЕБОРЕ, ЮДИФИ И ЕСФИРИ» [843:1], с. 205.
Некоторые современные историки удивляются столь часто звучащим в старинных текстах сравнениям Жанны с указанными библейскими героинями. Иногда комментаторы пытаются голословно оспорить имеющиеся параллели, как бы опасаясь их. Например, «по мнению Колетт Бон, ТРУДНЕЕ ВСЕГО ПОНЯТЬ, ЧТО МОГЛО СВЯЗЫВАТЬ В ВООБРАЖЕНИИ СОВРЕМЕННИКОВ ЖАННУ Д’АРК С БИБЛЕЙСКОЙ ЕСФИРЬЮ, поскольку их истории мало в чем совпадали… Как мне представляется (тут же справедливо возражает О. Тогоева – Авт.), ТАКАЯ СВЯЗЬ ВСЕ ЖЕ СУЩЕСТВОВАЛА», с. 53.
Далее рассказывается о наиболее ранних «портретах» Жанны и вновь указывается на параллель с Иудифью. «Данное изображение – наряду с рисунком Клемана де Фокамберга и миниатюрами из «Vigiles de Charles VII» Марциала Овернского – относилось к наиболее ранним «портретам» Орлеанской Девы, которая была представлена здесь рядом с Юдифью, выходящей из палатки с только что отрубленной головой ассирийского военачальника Олоферна. И хотя в самом пассаже, посвященном французской героине, не говорилось ни слова о сходстве именно этих двух женщин, общий контекст IV книги «Защитника» делал данное сравнение вполне естественным.
Подобный выбор оказывался тем более логичным, что автор уделял особое внимание снятию осады с ОРЛЕАНА, КОТОРЫЙ ИМЕНОВАЛСЯ ВО МНОГИХ ФРАНЦУЗСКИХ ИСТОЧНИКАХ XV ВЕКА ВТОРОЙ ВЕТУЛИЕЙ. Таким образом, ветхозаветная защитница израильского города и его народа (Иудифь – Авт.) как нельзя лучше подходила в данном случае в качестве аналогии для Жанны д’Арк. Это соседство – главное и единственное, на что обращали внимание исследователи, охотно рассматривавшие комплекс библейских ассоциаций, которые могли вызвать у человека XV столетия сопоставление французской героини со спасительницей ветхозаветной Ветулии и шире – всего израильского народа. Однако до сих пор, насколько мне известно, никто не придавал особого значения внешнему виду изображенной рядом с Юдифью – Жанны-Девы – «Jehanne la pucelle», как свидетельствовала сопроводительная подпись» [843:1], с. 235.
А вот что говорили в XVII веке о «похожести» Жанны на Иудифь и Иаиль. «К этому же времени (то есть к XVII веку – Авт.) относился и первый из дошедших до нас панегириков, которые, начиная с 1429 г., произносились в Орлеане в честь его освободительницы. Его автором стал отец Сено, глава местного ордена ораторианцев и ОДИН ИЗ САМЫХ ИЗВЕСТНЫХ ПРОПОВЕДНИКОВ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XVII ВЕКА. В речи, прочитанной в соборе св. Креста в 1672 г., он прямо предлагал отказаться от героического дискурса в оценке личности Жанны д’Арк… По мнению Сено, внимание следовало уделить прежде всего «сакральному образу»… Девы, с его точки зрения, значительно более соответствовавшему празднику 8 мая … которым каждый год орлеанцы чтили память своей освободительницы. Подробно анализируя деяния Жанны д’Арк… панегирист полагал статус истинного пророка… ССЫЛАЯСЬ НА ПРИМЕРЫ ЮДИФИ И ИАИЛИ, главным обоснованием выбора слабой женщины на роль спасительницы страны он полагал ИМЕННО БИБЛЕЙСКУЮ ИСТОРИЮ» [843:1], с. 377–378.
Заодно мы узнали, что французский Орлеан – «город Жанны» – «сравнивали, сопоставляли», оказывается, с библейской Ветулией – «городом Иудифи». Все верно. События Ливонской войны частично перенесли (на бумаге) во Францию, в результате чего Ветилуя «наложилась» на Орлеан.
И далее: «В 1790 г. при подготовке празднования дня взятия Бастилии в муниципалитет Парижа поступило прошение о почтении памяти «французской героини, известной под именем Орлеанской Девы», чьи заслуги позволяют называть ее «французской Юдифью», с. 331.