Мне хочется крикнуть: «Опустите меня, я в такие игры не играю!». Но выказать себя трусихой я не могу, не имею права.
– Ну, давай же, Мэл! – подбадривает меня Джесси. – Я знаю – ты можешь!
Я вытягиваю руку как только могу. Вот она! Вот эта чертова задвижка!
– Я нашла ее! – кричу я.
Открыть задвижку уже не составляет труда. Я вытаскиваю руку, и девчонки опускают меня на землю. Ура! Я это сделала!
Викс открывает дверь. Джесси заглядывает внутрь через мое плечо.
«Интересно, – думаю я, – завоевала ли я хотя бы сейчас уважение девчонок?»
Глава 6. Викс
Комната, куда мы входим, темна. Единственный свет – от фонаря за окном. Глаза мои, однако, различают деревянный прилавок, в котором за стеклом лежат какие-то открытки, старинный кассовый аппарат и лампу, словно перекочевавшую сюда из чьей-то гостиной. Стены увешаны картами и старыми туристическими плакатами. Посреди комнаты – модель атлантического побережья штата в миниатюре.
Да, не особенно впечатляет… Скорее похоже на собрание какого-нибудь коллекционера-любителя, чем на серьезный музей.
Мы на цыпочках проходим в соседнюю комнату, которая оказывается сувенирным киоском. Ярко-голубые футболки с изображением рыб или фруктов, кру́жки с надписями типа «Мои бабушка с дедушкой ездили во Флориду – и не привезли мне ничего, кроме этой дурацкой кружки!», фальшивые номерные знаки для машин с именами вместо цифр (с именем «Викс», однако, нет – только «Виктория»), плюшевые медвежата в шарфах с надписью «Самый солнечный штат»… Подобную ерунду можно купить в любом месте во Флориде.
«Где же аллигатор?» – думаю я.
– Где же Старый Джо? – словно прочитав мои мысли, спрашивает Джесси.
– Где-то здесь, если верить книжке, – отвечаю я.
– В смысле, твоему путеводителю? – усмехается она. – И сколько же лет этой книжке?
Я достаю книжку из своей сумочки и смотрю на год издания. Книжка издана аж пятнадцать лет назад…
– Говорю же тебе, – повторяю я, – он должен быть где-то здесь!
«Дай бог, чтобы он действительно был здесь!» – думаю я. Разочаровывать подруг мне ужасно не хочется. Мэл – потому что она открыла-таки для нас эту дверь, хотя, судя по всему, при этом чуть не описалась от страха, а Джесси – потому, что испорти я ей настроение – она наверняка снова превратится в религиозную зануду, какой бывает всегда, когда она не в духе.
Я возвращаюсь в ту комнату, где стоит модель побережья, и начинаю тщательно осматривать все вокруг. Ого, как раз то, что надо – на полке обнаруживаю электрический фонарик. Не знаю, откуда он здесь взялся, но очень кстати.
Я включаю фонарик и начинаю осматривать все вокруг. Дверь, ведущая в туалет… Нет, в туалет мне вроде бы пока не надо. Наконец свет фонарика выхватывает из тьмы табличку на стене: «К АЛЛИГАТОРУ – ВНИЗ ПО СТУПЕНЬКАМ».
В подвале музея совсем темно – лишь маленькие окошки на самом верху, на уровне земли. Держась за стену, я направляю свет своего фонарика в центр зала.
Старый Джо сидит за стеклом – шестнадцать футов от кончика носа до кончика хвоста – ухмыляясь огромной пастью, полной острейших зубов. Выражение морды таково, словно Джо хочет сказать: «Ты нравишься мне, крошка, но я ведь могу тебя и съесть, если мне вдруг захочется…».
Я направляю свет от фонарика прямо в пасть этому чудовищу. Мэл, стоящая за моей спиной, невольно взвизгивает, но Джесси смело направляется к Старому Джо. Присев на корточки, она тщательно рассматривает его.
Я подхожу и присаживаюсь рядом с ней.
– Привет, Джо! – говорю я. – Как поживаешь?
– Ну и урод же ты, Джо! – восклицает Джесси. – Не стыдно тебе быть таким уродом?
– Ты лучше посмотри, – перебиваю ее я, – какие у него зубы! И ни одной дырки! Ты, наверно, чистишь зубы каждый день, Джо? Молодец, хороший мальчик!
Я чувствую себя просто счастливой, словно и не было этой размолвки между мною и Джесси. Мы снова беспечно смеемся шуткам друг друга, как это было все лето…
Мэл стоит поодаль, все еще не решаясь подойти к Старому Джо. Мне вдруг становится стыдно за то, что я смеялась над ней. Она ведь не знала, что Джо давно мертв и надежно упрятан за стекло музейной витрины… Немудрено, что Мэл до сих пор не может преодолеть свой страх!
– Подходи, Мэл, – говорю я. – Не бойся, он тебя не укусит. Сидеть, Джо! Смирно! Видишь, как он меня слушается?
Я беру Мэл за руку и подвожу ее поближе к Старому Джо. Мы садимся на пол, скрестив ноги, и глядим на Джо, чья зеленая шкура, вся в пупырышках, слегка поблескивает в свете фонарика. Джесси подходит и садится рядом с нами.
Мы молча восхищаемся Старым Джо. Мэл все еще прерывисто дышит – но, пожалуй, больше по инерции. Мне кажется, она уже успокоилась.
– Он настоящий бог! – говорю наконец я. – Бог всех плохих парней и девчонок…
– Выбирай выражения, Викс! – Джесси легонько бьет меня по руке. – Он все слышит!
– Кто, Старый Джо? – спрашиваю я.
– Бог! Тот, который действительно настоящий, а не…
«О господи, – думаю я, – только не это! Джесси, похоже, снова начинает превращаться в святошу…»
– Викс, – с серьезным видом начинает Джесси, – я не против того, чтобы быть плохой девчонкой…
– Ты это слышала? – говорю я, обращаясь к Мэл. – Наш ангелочек вдруг захотел быть плохой девчонкой! Где это видано?
Мэл хихикает.
– …но я против того, чтобы поклоняться ложным богам, – заканчивает Джесси. – Шуткам все-таки должен быть предел, Викс!
– К твоему сведению, я вообще атеистка, – говорю я. – Ни я, ни моя семья вообще ничему не поклоняемся… хотя, впрочем, нет – моя мама просто обожествляет картошку…
– Ни аллигатора, ни картошку обожествлять не следует! – все с тем же серьезным видом поучает Джесси.
– Да я просто пошутила и про Старого Джо, и про картошку! – говорю я. – К тому же, я думаю, бога – если он действительно существует – гораздо больше беспокоит то, что мы влезли в этот музей без спроса, чем то, что я назвала богом какого-то крокодила.
– Я думаю, бог ничего плохого не видит в том, что мы влезли сюда без спроса, – вставляет Мэл.
– Почему ты так думаешь? – спрашивает Джесси.
– Мы никому не сделали ничего плохого. Никого не ограбили, не избили… Мы не собираемся ничего красть из музея. Мы просто пришли посмотреть на Старого Джо. В конце концов, он ведь и стоит здесь в витрине для того, чтобы люди на него смотрели!
– Скажи это самому маленькому в мире полицейскому, – усмехаюсь я.
– Кому-кому?
– Самому маленькому в мире полицейскому, который работает в самом маленьком в мире полицейском участке. Полицейский нормального роста в этой будке просто не сможет работать.
Джесси смеется.
– Бог, может быть, и не имеет ничего против того, что мы сделали, – продолжаю я. – Но если об этом узнает самый маленький в мире полицейский, нам уж точно не поздоровится.
– Как ты думаешь, какого он роста, этот полицейский? – спрашивает Мэл. – Четыре фута или еще меньше?
– Гораздо меньше четырех футов, – говорю я. – В конце концов, он ведь самый маленький полицейский в мире!
– Я думаю, он ростом всего шесть дюймов, – вставляет Джесси.
– Шесть дюймов? – смеется Мэл. – Да людей такого роста просто не бывает! Должно быть, он не человек, а гном…
Нас с Джесси вдруг охватывает приступ неудержимого хохота – шутка о гноме почему-то показалась нам безумно смешной.
– Имей уважение к служителю закона, Мэл! – давясь смехом, говорю я. – Да, он всего шести дюймов ростом, но он человек, а не гном!
– Он действительно человек, – подхватывает Джесси, – но он полицейский не для людей, а для кошек. В его обязанности входит разнимать кошек, когда они дерутся.
– Кошек – и этих маленьких собачек – как они там называются? – продолжаю я. – Ну, знаете, бывают такие маленькие собачки, еще меньше кошки…
– Йоркширы, – отвечает Джесси, мама которой просто помешана на собаках.
– Точнее, йоркширские терьеры, – поправляет Мэл, дитя богатых родителей.
– А когда они не слушаются самого маленького полицейского, – смеется Джесси, – он вместо дубинки бьет их деревянной палочкой, какими едят мороженое.
– А на обед он ест дырки от бубликов, – заявляет Мэл.
– Скорее дырки от пончиков, – добавляет Джесси. – От пончиков дырки вкуснее, чем от бубликов!
– Вот погодите, – я шутливо-угрожающе поднимаю вверх палец, – сейчас он ворвется сюда на игрушечной полицейской машинке, направит на вас свой маленький пистолетик и скомандует, – я восклицаю тонким голоском, каким, надо полагать, должен разговаривать полицейский-гном: – Руки за голову! Всем отойти от аллигатора!
– Ой, не могу! – Мэл скрючивается в три погибели. – Держите меня, я сейчас лопну от смеха!
– Не бойтесь, девчонки, – продолжаю я, – он все равно не сможет ничего нам сделать! Скорее мы затискаем его до смерти. Или нет – я зажму его между своими сиськами и раздавлю. Он умрет счастливым!
Мы сами, все трое, готовы умереть от смеха.
– Зажми, – сквозь приступ хохота произносит Мэл, – но не до смерти. Если мы убьем его, нас тогда уж точно посадят! Он все-таки полицейский!
– С таким ростом, – смеюсь в ответ я, – он тянет разве что на половину полицейского. Точнее, даже на половину полицейского не тянет: шесть дюймов – это где-то одна двенадцатая от обычного человека… За убийство одной двенадцатой полицейского большой срок не дадут!
– Ты уверена, что он действительно такого роста? – нахмурив брови, спрашивает Джесси.
– Ты же сама видела его полицейский участок – обычная телефонная будка… Я думаю, о его смерти никто даже жалеть не будет – его даже за полицейского не считают. Уж пожизненное заключение нам за него точно не дадут! Да нас, возможно, вообще оправдают – я скажу, что он случайно задохнулся у меня между сиськами…
– Так и скажем, – поддерживает меня Мэл. Она произносит это с таким серьезным лицом, что на минуту я уже готова поверить в то, что Мэл не поняла шутки и приняла весь наш разговор о полицейском всерьез. Но нет, этого не может быть – не совсем же она, в конце концов, идиотка…