Глава 23Спасение ЛужковаИсполняющий обязанности
Львиная доля заслуги в провале Черномырдина на первом голосовании принадлежала Юрию Лужкову. Московский мэр гораздо раньше коммунистов осознал, сколько выгод сулит премьерский пост умному человеку незадолго до президентских выборов.
В августе 1998 года, отправив в отставку Сергея Кириенко, Борис Ельцин вновь назначил Черномырдин и. о. председателя правительства. В связи с этим он выступил с телеобращением к россиянам, в котором, в частности, сказал: «Вчера я принял непростое решение. Предложил Виктору Степановичу Черномырдину возглавить правительство.
Пять месяцев тому назад никто не ожидал, что мировой финансовый кризис так больно ударит по России, что экономическая ситуация в стране настолько осложнится. В этих условиях главный приоритет — не допустить отката назад, обеспечить стабильность. Сегодня нужны те, кого принято называть “тяжеловесами”. Я считаю, что необходимы опыт и вес Черномырдина. <…> Главные достоинства Виктора Черномырдина — порядочность, честность, основательность. <. > Его не испортили ни власть, ни отставка. <…> Сегодня я внес на обсуждение в Государственную думу кандидатуру Черномырдина. Я прошу депутатов, региональных лидеров, всех граждан России понять меня и поддержать мое решение. В сегодняшней ситуации нет времени на долгие обсуждения. Ведь главное для всех нас — судьба России, стабильность и нормальные условия жизни россиян».
Отставка Сергея Кириенко и назначение и. о. премьера Виктора Черномырдина подтвердили тревожные слухи, бродившие по коридорам Кремля и Белого дома. Стало абсолютно ясно, что в России нет не только правительства, но и президента.
Если еще в начале лета Кремль с пеной у рта доказывал, что президент владеет всей полнотой ситуации в стране, то к августу в кулуарных разговорах высокопоставленные чиновники, уже почти не понижая голоса, признавались: мы не знаем, как дожить до 2000 года. Президент так часто выпадал из политической жизни, что вариант «Кириенко — и. о. президента» стал вполне реальным. Это перестали отрицать даже в Кремле.
Финансовый кризис резко ухудшил ситуацию. Недельное молчание президента показало, что он не в состоянии взять на себя ответственность за вывод государства из кризиса. Поэтому в Кремле начались судорожные поиски кандидатуры, способной заменить не только Кириенко сейчас, но и Ельцина в будущем.
Банковского кризиса, несмотря на меры, принятые ЦБ и Минфином, избежать не удалось, и дальнейшее развитие событий в администрации прогнозировали следующим образом: рушатся банки, вкладчики выходят на улицы с требованием вернуть деньги, власть вынуждена применить силу для их разгона, после чего ситуация окончательно выходит из-под контроля. Кремль запаниковал. Спасение банков стало главной задачей. После многочисленных совещаний и заседаний было решено, что лучше Черномырдина с этим не справится никто.
Помимо Черномырдина рассматривались еще две кандидатуры на пост премьера — Юрий Лужков и Егор Строев. Но они были отвергнуты: ни у кого из совещавшихся не было уверенности в том, что ни Лужков, ни Строев не попытаются использовать полученную власть при больном президенте в своих целях. Зато в Черномырдине уверены были все: при нем президент и его семья могли рассчитывать на неприкосновенность и благополучие. Причем не только в тот момент, но и после того, как Ельцин перестанет быть главой государства. Как сказал один из участников кремлевских совещаний, «единственной проблемой было — как воспримет возвращение Черномырдина президент».
«Заговорщики» пошли по испытанному пути: Валентин Юмашев и Татьяна Дьяченко приехали в резиденцию «Горки-9», где отдыхал президент, и привезли ему проекты двух указов — об отставке правительства Кириенко и назначении Черномырдина. На следующий день указы были подписаны, а Кириенко и Черномырдин вызваны в «Горки» для беседы с президентом. Ельцин выполнил все, что от него требовалось. Более того, в своем телеобращении он фактически назвал Черномырдина своим преемником. Разъясняя смысл нового назначения экс-премьера, президент сказал: «За этим предложением стоит еще одно важное соображение: обеспечить преемственность власти в 2000 году». Возможно, первоначально предполагалось, что Ельцин прямо назовет Черномырдина кандидатом в президенты, но в последний момент было решено, что и без того реверансов в сторону и. о. премьера сделано более чем достаточно.
Черномырдин получил карт-бланш на свои действия и, как сказал пресс-секретарь президента Сергей Ястржембский, «полное доверие президента в плане подготовки программы действий правительства и его кадрового наполнения».
То есть у Виктора Черномырдина появился шанс выбраться из политического небытия, в которое его загнал в марте Борис Ельцин, став с первого захода не только полноценным премьером, но и фактическим и. о. президента — с довольно хорошей перспективой избавиться от префикса и. о.
Но за две недели он этот шанс упустил.
Первая ошибка была сделана еще 23 августа — в том, как было обставлено возвращение Черномырдина. У администрации Ельцина на роль «спасителя страны» были две кандидатуры: Черномырдин и Лужков. Едва узнав об этом, Черномырдин бросился в Думу: общепризнанное умение договариваться с депутатами было его главным козырем.
Переговоры с коммунистами вроде бы завершились триумфом Черномырдина — их итог, как казалось, демонстрировал полное взаимопонимание экс-премьера и Думы. Лидеры думской оппозиции сами заявили: «Мы сошлись во мнении, что ситуация катастрофическая и надо принимать экстренные меры для спасения страны». Когда спустя четыре дня Ельцин подписал указ о назначении Черномырдина и. о. премьера, все выглядело так, будто коммунисты заранее на это согласились.
На самом деле все было не так. Или не совсем так.
Черномырдин не просил поддержки у думцев, он просто обсуждал с ними ситуацию в стране. Обсуждал достаточно жестко по отношению к Кремлю. Коммунисты с радостью приняли экс-премьера в стан оппозиции. Никто не думал, что смена кабинета произойдет через три дня. А когда это случилось, Зюганов и компания поняли, что их просто грубо использовали в рекламной кампании.
Зюганов ждал прямого обращения Кремля за помощью в Думу и Совет Федерации. Ждал как минимум созыва «круглого стола». Ничего этого не произошло. Черномырдин просто был назначен, и все. Для Думы он 23 августа снова стал ельцинистом. Никакие анонимные сообщения информагентств о жестких условиях, которые якобы Черномырдин поставил перед Ельциным, уже не могли его спасти: коммунисты решили мстить.
Черномырдин потерял главное преимущество перед другими кандидатами, которое, как считалось, у него было, — «проходимость» Думы с первого захода. Ельцин или его администрация слишком поторопились с указом.
Уже одна эта поспешность подтвердила слухи о панике, охватившей Кремль в последние августовские дни 1998 года. Почти каждое из действий Кремля, предпринимавшееся в последние две недели, только усиливало это впечатление.
Вместе с тем откровенно слабый Кремль продолжал хорохориться. Ястржембский и Юмашев по-прежнему пытались изобразить президента имеющим возможность принимать «судьбоносные» решения. Депутатов это раздражало страшно, они хотели перехватить инициативу.
Сам же Черномырдин, получив звание и. о., стал в общении с депутатами вести себя так же, как пять месяцев назад, — покровительственно обращаясь к ним на «ты». Это не только раздражало, но и пугало. В этом тоже был виноват Кремль. И лично Ельцин, поспешивший выдать Черномырдину карт-бланш на страну.
Кризисный премьер Черномырдин на время — это нормально. Будущий кандидат в президенты Черномырдин коммунистов не устраивал. Ведь одно дело — бороться против стремительно стареющего Ельцина, но совсем другое — против крепкого Черномырдина, в руках которого к моменту выборов (которые, как коммунисты уже поняли с помощью Кремля, могут пройти гораздо раньше 2000 года) была бы вся государственная машина. Против такой перспективы восстали не только коммунисты.
Но львиная доля заслуги в провале Черномырдина на первом голосовании принадлежала Юрию Лужкову. Московский мэр гораздо раньше коммунистов осознал, сколько выгод сулит премьерский пост умному человеку незадолго до президентских выборов.
Когда Кремль выбирал между Лужковым и Черномырдиным, кроме прочих, одной из причин «отказа в доверии» Юрию Михайловичу было неверие в его возможности расположить оппозицию в свою пользу. Как оказалось, Кремль жестоко ошибся. Конечно, у депутатов, как выразился Геннадий Селезнев, «есть вопросы» к Лужкову. Однако их, как выяснилось, гораздо меньше, чем «вопросов» к Черномырдину.
Ельцин, попросивший на встрече 28 августа Юрия Лужкова и Егора Строева «не мешать», не смог предложить ни Лужкову, ни Строеву ничего взамен. И потому заявленная ими, по словам Ельцина, готовность отказаться от личных амбиций была не более чем словами.
Если бы Ельцин фактически не назначил Черномырдина преемником, все было бы гораздо проще и легче. Но произнесенные на всю страну слова он уже не мог отозвать.
Не удалось Кремлю склонить на свою сторону и остальных представителей региональной элиты. Это раньше региональные лидеры приходили к Виктору Черномырдину на поклон, смиренно прося выделить деньги для местных бюджетов. В августе ситуация резко изменилась. Губернаторы прекрасно понимали, что денег нет, а потому относились к Черномырдину без всякого пиетета: все равно ничем помочь он им не сможет. Сам Черномырдин, кстати, эту разницу уловил далеко не сразу. Он еще долго «тыкал» и губернаторам, ошибочно полагая их своими подчиненными.
Элиту напугала и бурная активность Бориса Березовского, которого считали «крестным папой премьера Черномырдина». Губернатор Титов отразил мнение многих своих коллег: «Какой уважающий себя человек пойдет в правительство, где нет никаких социальных гарантий?! Где по причудам Бориса Абрамыча решаются судьбы людей и судьбы страны, растаптываются закон и демократия?!»