Исключительно яркий, дерзкий спектакль, на примере которого Роман Виктюк заявил о возможности нового театрального языка и постановочного стиля. Благодаря разработке особой актёрской пластики и хореографии в сочетании с актёрской игрой, спектакль этот стал театральным СОБЫТИЕМ и явился манифестом новой театральности. А сегодня стиль узнаваем театральной публикой и продолжился в других спектаклях Маэстро Виктюка, превратившись в его Театр (да, именно так смело — с большой буквы).
Сцена из спектакля «Служанки»
«Все роли здесь должны играть мужчины, только мужчины».
В роли Месье актёр Иван Никульча, в роли Мадам актёр Алексей Нестеренко
Мне очень повезло работать с Маэстро в его театре какое-то время. Никогда не забуду и первую встречу, где я решила быть честной и вместо чего-то бессвязного, что вертелось на языке сказала на выдохе: «Я же робею, и это нормально!», — а он приспустил свои солнечные очки. Как иногда кутюрье кроит костюмы прямо на моделях, так Виктюк кроит спектакли. Он работает с материалом так, как никто. Отправляет актёров висеть на люстре и удивляется, что они падают вниз, разжав руки. Он творит по ходу действа, ему одному видимого: репетиции его — своего рода шедевры, а готовый спектакль — лишь повод выйти и поклониться в новом, всегда сногсшибательном пиджаке.
История о двух служанках, завидующих капризной Мадам, поражает раскрепощенностью артистов, пластикой линий, красотой форм, обилием красок, ворохом костюмов. Тема, о которой Роман Виктюк говорил ещё в 80-х, продираясь сквозь идеологические запреты, тема плебса, который никогда не сможет подняться до уровня господ, выстреливает каждый сезон и в новом XXI веке.
Сцена из спектакля «Служанки»
Роман Виктюк именно этим спектаклем заставил говорить о себе богему, положил начало своему собственному стилю, который позже стал именоваться viktyuk style — феерические летящие полотна тканей, утонченные линии модерна, красота актёрских тел, гиперболизированность театрального действа.
В роли Соланж актёр Дмитрий Бозин
Сцена из спектакля «Служанки»
Клер — Александр Солдаткин, Мадам — Алексей Нестеренко, Соланж — Дмитрий Бозин
Общаясь со зрителем на языке хореографии, музыки и актёрской игры, проще достучаться до говорящих на других языках, поэтому спектакль собрал восторженные отзывы мировой прессы: Латвия, Литва, Эстония, Германия, Голландия, Израиль… Поклонники спектакля есть по всему миру. И его гастрольная афиша поражает и удивляет.
Если говорить об опорных точках или приметах, то театр Виктюка это всегда игра, антибыт, декоративность, визуальная сложность и выстроенность мизансцен, игровая условность, пластическая виртуозность актёров, которые мастерски владеют собственным телом. Актёры этой труппы особенным образом двигаются и говорят, тренажерный зал и станок — их второй дом, а синтетическая природа (синтетический артист, тот, который может и танцевать, и петь, и показать различные драматические умения и навыки) — это результат долгой и трудной работы Маэстро Виктюка и балетмейстера Владимира Аносова.
Сцена из спектакля «Служанки»
Сложный грим актёров, отсылающий своими истоками к исполнителям театра кабуки, и подчеркивающие особую пластику тела костюмы, работают на уровне символов, дополняют слова и жесты, довершают образы героев
Шок — это по-нашему. Помните такую телерекламу тв? Так вот, Виктюк, это такой наш театральный шок. И в связи с этим могут возникнуть различные казусы, если вы, например, как я однажды, отправите в театр к Виктюку не подготовленного зрителя, никогда не бывавшего в театре, да, например, футболиста.
Что шокирует в постановках Виктюка?
Сегодня мало кого можно удивить полуобнаженными мужчинами на сцене, которые в женских платьях и юбках будут что-то представлять. Согласны? Если очень коротко, то цитата блогера arlekina очень точна: «У Виктюка все социальное последовательно и исключительно интересными средствами переводится в сексуальное». Как? Мистическим образом.
Виктюк часто придумывает для своих постановок отдельный жанр, или подзаголовок, по которому вы можете почувствовать направление ветра вечера, узнать, что вас ждет. Так «Служанки» у него — театральный ритуал, «Федра» — мистерия духа, «Маскарад Маркиза де Сада» — театральная фантазия, а «Сергей и Айседора» — недокументальная история любви и смерти. «Король — Арлекин», хоть и не имеет подзаголовка, но посвящен Пине Бауш, великой, как аттестует ее сам Роман Григорьевич, танцовщице и хореографу. А в «R&J. Ромео и Джульетте» вас на сцене снова встретят только мужчины, как и во времена автора пьесы, самого Уильяма Шекспира.
Сцена из спектакля «Служанки»
Спектакль «Служанки» — театральный ритуал режиссёра Романа Виктюка. Это синтез драмы, хореографии и музыки, в котором каждый жест, каждый поворот головы и тела, каждая интонация работают на многократное усиление образа
Учитываете ли вы современную проблематику и контекст сегодняшнего дня, когда выбираете пьесу для постановки?
Обычно те авторы, которые меня «призывают» — а именно так случается выбор пьесы — сами знают, в какой момент времени они должны быть поставлены, когда они становятся актуальны. Именно поэтому я поставил подряд уже несколько спектаклей о судьбах творцов начала XX века — Цветаева, Мандельштам, Сологуб, Гумилев. Серебряный век, весь его цвет. Их страшные и великие судьбы, их истории, вопросы — мировые, вселенского масштаба — которые они поднимали в своих произведениях, да и самою своею жизнью — это сейчас актуально. Их пример, их зов всем нам, их предупреждение — одумайтесь! Не разрушайте и не продавайте душу и дух!
Не я их нахожу — они меня призывают. И ещё не было случая, чтобы они ошиблись в своем призыве.
Думаете ли вы о том, что хочет смотреть зритель? Делаете ли вы спектакль по теме, волнующей вас, в надежде, что тема найдет неравнодушного зрителя?
Зритель нашего театра — особый зритель. Они настолько чуткие — стали такими чуткими за эти годы, которые мы вместе — а у нас, действительно, основная публика — постоянная, любящая нас годами, а то и десятилетиями! Мы росли вместе с ними, а они с нами. Мы воспитывали друг друга — да, именно так и только так — мы должны возвышать, обогащать, воспитывать зрителя, давать ему возможность развития духовного и душевного, а не опускаться до уровня, когда угождают толпе с самыми непритязательными вкусами — это погубило бы саму идею театра! К тому же — и я все эти годы вижу этому подтверждения — зритель почти всегда готов к возвышению души, к развитию — к учебе. Мы же все — дети, вся наша жизнь — вечная школа, познание и развитие, обмен этими важными для сохранения молодости души энергиями. Мы можем в самом начале школу не любить, не понимать, как она важна — а, спустя годы, осознаем, насколько она нас обогатила. В театре так же. Театр — это во многом школа и для нас, и для публики.
Как бы вы назвали свой театр одним словом? Он…какой?
Он — небесный!
Чернобыль. Постановка Романа Виктюка
Есть спектакль, который многие называют не типичным для Виктюка, его он выпустил в октябре 2014 года под названием «В начале и в конце времен», но позже постановка была переименована и сегодня идет под названием «Чернобыль».
Роман Григорьевич Виктюк умеет выбирать пьесы. Малоизвестных или вообще неизвестных авторов. Как бы открывая драматурга миру нашего театра. Но мало кто умеет в материале не просто разглядеть некое зерно, современность или что-то ещё но и суть пьесы заставить танцевать на свой манер. Потому так часто, зритель приходит в недоумение на его спектаклях. Потому так много противоречивых и противоположных по смыслу отзывов на этот спектакль.
Это не история Чернобыльской трагедии, как сказано во множестве анонсов, разбросанных по сетям. Чернобыльская зона — условное место, в рамках которого можно говорить на вселенские темы. Это история трагедии человеческой. И, как всегда у Виктюка, это история «о Любви». О любви вопреки здравому смыслу. Вопреки логике. О любви к своей Земле. Традициям. Корням. О любви к своим детям. Ради которых можно все вынести, все преодолеть. И кульминация спектакля, такая простая, в сущности библейская заповедь, как «не убий», звучит из уст бабы Фроси, как откровение:
«Людей убивать не мОжно!»
Услышьте, люди. Речь именно об этом.
Сцена из спектакля «Чернобыль»
Слава — Людмила Погорелова, Вовик — Игорь Неведров, Баба Фрося — Олег Исаев
Сцена из спектакля «Чернобыль»
Баба Фрося — Олег Исаев, Участковый — Дмитрий Жойдик. Сценография Владимира Боера, костюмы Елены Предводителевой
Когда полный зал на премьере в зале театра им. Моссовета стоя апплодировал актёрам и Роману Григорьевичу, не отпуская больше десяти минут, то режиссёр, сорвавшимся голосом сказал: «Ну, раз вы нас услышали…», — это главное. И добавил: «Тогда мы начнём всё ещё раз, сначала!»
Итак, сначала.
Даже в заброшенном селе, маленьком хуторе неподалёку от реки Припять, в зоне отчуждения, откуда давно выселили всех людей после аварии на Чернобыльской АЭС, в этом тупике мира, где время идет по кругу, посреди лесов и болот, живы простые и понятные человеческие ценности: ценности: не убий — ни животное зазря (и внук режет силки, расставленные бабкой), ни человека себе на потеху (и бабка, которой впору помирать, отомстит за внука)..
Актёры говорят на мове, но не изменяя привычной режиссуре Виктюка: нараспев, часто будто замирая, а если двигаются, то по прорисованным четко траекториям-линиям.
Сцена из спектакля «Чернобыль»
Герои пьесы Павло Арие (уроженца Львова, сейчас живущего в Германии) живут в закрытой чернобыльской зоне, не видя смысла оттуда уезжать. Их трое: бабка Фрося (Олег Исаев), когда-то воевавшая в этих краях, заслужившая ордена партизанка, ее дочь Слава (Людмила Погорелова), и внук Вовчик (Игорь Неведров) — инвалид ещё до взрыва атомной станции, 28-летний по паспорту, но восьмилетний по мыслям и поступкам. «Был ещё папа, да весь вышел…», — рассказывает о своем житье-бытье Вовчик, заканчивая повествование сказочной приговоркой: «Вот так и живём, я, мама и бабка…». Действие местами, и правда, можно принять за сказку. Светящиеся грибы, русалки и говорящие сомы, по словам бабки в этих местах давным-давно водились, а вся эта шумиха с отселением людей из «зоны» — так это вообще, происки синих человечков, во главе с Раисой Максимовной, понятно какой, Горбачевой. ещё сказывают, есть прямо под домом семьи Чумаков секретная ветка метро — прямиком до Киева. В сказочный антураж, созданный на сцене постоянным сценографом Виктюка Владимиром Боером, клацающий металлический пол, постоянные фонтаны ядовитых испарений, врывается вполне реалистичный участковый Вася (Дмитрий Жойдик). Его персонаж, противен и колоритен: и гопака станцует, и на баяне сыграет, и штаны в нужный момент спустит, и своего не упустит. Вася тщетно пытается выселить с зараженной территории Чумаков, и как у каждого человека и у него случаются минуты просветления и всплески доброты. Но это не спасет героев от трагического финала.