В 16 чесов дня началось четвертое заседание первого Съезда народных депутатов СССР. Слово было предоставлено депутату А.И. Лукьянову. В своем выступлении он подробно изложил выводы президиума по тем замечаниям и предложениям, которые были высказаны на утреннем заседании. Затем сказал о принципах формирования палат Верховного Совета СССР на основе действующей Конституции страны, о том, как будут создаваться комиссии и комитеты, о предложении принять в качестве основы списки кандидатур, обсужденные на собраниях представителей. Было также отмечено, что есть возможность и пополнять списки.
Потом слово взял народный депутат из Литвы В.В. Ландсбергис. Он заявил: литовская делегация возражает против общего голосования, оно, по его мнению, должно было проходить внутри самой делегации. Иначе депутаты из Литвы не примут участие в голосовании.
Казалось бы, работа Съезда зашла в тупик. Да и председательствующий М.С. Горбачев определял эту ситуацию как кризисную. Он призвал литовскую делегацию еще раз обдумать свое решение.
Возникал вопрос: демократично ли навязывать Съезду язык ультиматумов? Совершенно очевидно было, что это не тот путь. Депутат Р.А. Медведев однозначно расценил, что такая политика неприемлема. Она может разрушить ту работу по демократизации общества, которая только началась.
Его позицию поддержали и другие депутаты: А.Д. Кулиев из Азербайджана, В.Д. Романенко с Украины, С.П. Залыгин из Москвы. Видно было, что на многих подействовало и выступление депутата из Литвы Я.С. Кановича, который сказал, что он лично будет голосовать и по совести, и по наказам избирателей.
Для разрешения возникшей проблемы Съезд взял 30‑минутный перерыв.
После перерыва на трибуну снова вышел депутат В.В. Ландсбергис. Он выразил сожаление по поводу того, что его слова были неправильно истолкованы. По сути дела, как мы поняли, это означало снятие первоначального предложения, которое многими депутатами было воспринято как ультимативное. После такого разъяснения атмосфера доверия, на наш взгляд, снова восстановилась в зале.
Обсуждение вопроса о составе палат Верховного Совета было продолжено. Никогда ранее мы не видели такого заинтересованного разговора, беспокойства и ответственности за предстоящие выборы. Депутаты один за другим выходили на трибуну с конкретными предложениями о внесении дополнений и изменений в список для тайного голосования. Непривычно долго происходила процедура выдвижения. И невольно замечалось, что кое-кого в зале это раздражало. Но многие с пониманием относились к новым для нашей практики процедурам. Требовательность была продиктована тем, что люди уже по-другому начинали смотреть на роль Верховного Совета страны. И вполне нормальным в новых условиях воспринималось самовыдвижение отдельных депутатов. Свою кандидатуру в Верховный Совет выдвинул, например, Г. Курочка из Воркуты. Депутат из Ростова-на-Дону выразил сожаление, что от миллионного города с тремя избирательными округами в списке для тайного голосования нет ни одного горожанина. Их места были «распределены» среди депутатов из области.
Особенно много разговоров возникло о кандидатуре молодого депутата А. Киселева из Волгограда. Его имя называлось несколько раз. Мотивировалось это тем, что в предлагаемых списках мало молодежи. И естественно возникал вопрос, кто же все-таки должен представлять народ в Верховном Совете? Просто представители регионов, областей или же государственные деятели, находящиеся в том или ином месте страны? Вопрос неоднозначный, и ответ на него не прост. Например, с интересом было воспринято предложение депутата Р. Щедрина о выдвижении в Верховный Совет известного строителя Н. Травкина, которого по праву считали одним из прорабов перестройки.
Много дополнительных кандидатов выдвинули представители РСФСР. Съезд вынужден был дать время 1.039 российским депутатам посоветоваться и решить, кто же будет включен в список для тайного голосования, и мы – депутаты от России – одни остались в зале заседаний.
Через некоторое время Съезд возобновил работу. И выяснилось, что времени, как сказал М.С. Горбачев, «российской фракции» не хватило. Поэтому голосование депутатов от РСФСР проходило на глазах всего Съезда. Результаты таковы: за первоначальный список из 12 кандидатур в состав Совета Национальностей при квоте 11 проголосовало 726 российских депутатов. А список с внесенными дополнениями и изменениями поддержало всего 265 депутатов.
Таким образом, многие процедурные вопросы, связанные с выборами Верховного Совета страны, были к концу вечернего заседания решены. Но оно, тем не менее, еще не закончилось. После длительного перерыва, в течение которого печатались бюллетени со многими фамилиями кандидатов, состоялось голосование.
Существенный интерес к Съезду снова достиг апогея. Ошеломил, конечно, первый день, превзойдя все ожидания. Во второй напряжение в зале заседаний очевидно возросло, угрожая временами тупиковыми ситуациями. Объявляются результаты голосования – Верховный Совет СССР образован.
Каждый из нас недостаточно пока представлял себе многих депутатов, избранных в Верховный Совет. Даже где и как часто он будет заседать, нам неизвестно. И все-таки и я, и все мы восприняли рождение нового органа управления страной как событие огромное, живительное для общества, даже радостное, как еще один шаг в развитии демократии, в перестройке. Какие у нас для этого основания? Если говорить очень коротко, мы не знаем точно, как оно будет, но хорошо знаем, как было. А новый наш парламент – это альтернатива.
Между двумя протоколами счетной комиссии произошла дискуссия, инициатором которой стал депутат Ю. Афанасьев. Она была жаркой, жесткой и непримиримой, несмотря на многочисленные призывы к сотрудничеству. Наверное, обнаружившаяся конфронтация вызвала разные чувства: недоумение, сожаление, разочарование, надежду.
Среди нагромождения взаимных обвинений прозвучало и сомнение в продуктивности работы Съезда. Что же, уже прошло три дня. Как оценить сделанное – много, мало? Говорят, что все познается в сравнении. А сравнивать не с чем.
Наверняка к концу второго дня у некоторых наблюдателей началось раздвоение чувств. С одной стороны, легкое разочарование, говорят депутаты, говорят, а как там будет с мылом, с сахаром и вообще с жизнью, что-то не проясняется. Да и говорят вразнобой, плутают в процессуальных дебрях, убеждают друг друга, а в чем – не всегда разберешься.
С другой стороны, чувствуется, что происходит что-то основополагающее, очень важное для успешности всей дальнейшей работы Съезда и вообще советского парламента. Что же в самом деле происходило на наших глазах? По-моему, мы являлись очевидцами трудного, сложного, временами непоследовательного и даже чреватого кризисами процесса превращение двух с лишним тысяч малознакомых или вовсе незнакомых людей в коллектив, способный вырабатывать и принимать государственные решения.
Процесс неминуемый и отягощенный множеством факторов. Пожалуй, главный из них – сами депутаты оказались совершенно разными. Это «открытие» можно назвать банальным, если иметь в виду только характеры, темперамент, образование и так далее. Но речь о другом – о степени постижения нового мышления, способности освободиться от шор старого, в общем, о подготовленности к демократии.
Вопрос, конечно, щекотливый, субъективный и даже спорный. Потому что вряд ли можно безоговорочно разделить депутатов на новаторов и консерваторов. Тут, наверное, уместно говорить о максималистах и более умеренных, придерживающихся некоторых традиций, одобряющих демократию, но не беспредельную.
Повторяю, четкой грани не провести. Однако условное размежевание произошло не в субботу, а в первый же день, и соотношение сил определилось при голосовании по совершенно непринципиальному поводу – примерно один к двум.
Кризис подспудно назревал. Но объективные условия – общая атмосфере Съезда, реакция общества, а главное, совместная работа депутатов с каждым днем будут стирать и без того размытую весьма условную межу. Сближение взглядов и мнений неизбежно. Тем более что, кроме различий, есть и могучий, объединяющий всех депутатов фактор, о котором многие говорили, – ответственность перед избирателями за судьбы страны.
И еще одна объединяющая сила, которую нельзя не заметить, – председательствующий на заседаниях в три первых дня М.С. Горбачев являлся не только формальным, но и неформальным лидером. Все видели, что дирижер умудрялся извлекать из оркестра общую мелодию, даже когда солисты фальшивили.
Безусловно, это объединяющий фактор. Как и предстоящий доклад, который сфокусирует интересы. И были уже симптомы того, что сближение взглядов и формирование нового коллективного мнения произойдут по пути к более кардинальным, неожиданным и беспрецедентным решением.
Предложенный в состав Верховного Совета Борис Ельцин не набрал необходимого количества голосов. От каждой союзной республики в Совет Национальностей избиралось по 11 депутатов. По РСФСР в список для голосования было внесено 12, в том числе Б. Ельцин.
При этом избранными считались депутаты, набравшие более половины голосов, а по РСФСР – кроме того, получившие относительное большинство в своем списке. Депутатам было выдано 2159 бюллетеней, при вскрытии урн оказалось 2149.
Голоса распределились следующим образом: Белов В. И.: «за» – 1984, «против» – 165; Босенко Н. В.: «за» – 1925, «против» – 224; Воротников В. И.: «за» – 1388, «против» – 761; Гаер Е. А.; «за» – 2032, «против» – 117; Ельцин Б. И.: «за» – 1185, «против» – 964; Казанник А. И.: «за» – 2078, «против» – 71; Лиханов А. А.: «за» – 2002, «против» – 147; Лукин В. П.: «за» – 2088, «против» – 61; Матюхин Л. И.: «за» – 2018, «против» – 131; Неволин С. И.: «за» – 2080, «против» – 69; Подзирук В. С.: «за» – 1978, «против» – 171; Фа– лин В. М.: «за» – 1776, «против» – 373.
Таким образом, Б. Ельцин не был избран в Совет Национальностей Верховного Совета СССР.
Избрание Верховного Совета произвело на часть депутатов, в том числе и на меня, удручающее впечатление. Не понятно было, кто составлял списки депутатов для их включения в бюллетени для голосования. Не было процедуры обсуждения кандидатур. Не было альтернативных кандидатов, включенных в списки и т. д. Наиболее радикальную оценку этому дали в своих выступлениях депутаты Ю. Афанасьев и Г. Попов.