росила в чашу пару щепоток порошка из мешочка. Вода в чаше забурлила. Выждав пару минут, вёльва поднесла чашу ко рту и сделала три глотка. После чего закрыла глаза. Пару минут ничего не происходило, а затем лицо Фриды стало изменяться. Черты пожилой женщины разгладились, и у Милы возникло ощущение, что душа вёльвы покинула тело, и перед Милой осталась только её земная оболочка. И тут послышался тихий голос прорицательницы, в обертонах которого звучало лёгкое недовольство (или Миле так показалось?):
— Ты не принадлежишь этому миру. Однако завязала лишний узел и изменила полотно судеб. Теперь Ингвару предначертано погибнуть из-за тебя. Если только не случится…, — и предсказательница замолчала, поджав губы.
— Что?
— Это мне не дано понять.
Несколько минут они посидели в тишине. Мила ждала, что женщина скажет еще что-то, но она опять вошла в транс и не замечала её. Через несколько минут вёльва «вернулась»:
— Будет поединок. Ингвар не сможет убить соперника. Этот соперник — твой дальний предок. Если он погибнет, ты не родишься. Но ты уже родилась. Значит, погибнуть должен Ингвар. Я не вижу, как можно этому помешать. А теперь оставь меня. Я всё сказала.
Мила встала и в растерянности вышла за дверь.
— Ингвар погибнет из-за меня? Она сказала: «Если что-то не случится». Значит, надежда есть?
Порыв холодного морского ветра стряхнул с Милы охватившее её оцепенение. Она огляделась по сторонам.
Лагерь викингов располагался в живописной долине. Почти сразу за частоколом высился лес. Сейчас зеленели только сосны с длинными мягкими иглами. Остальные деревья осенью расстались с листвой и заснули в ожидании пробуждения с первыми по-настоящему тёплыми лучами солнца. Ворота располагались в южной части лагеря. Вниз к бухте вела каменистая дорога, больше похожая на огромные плоские каменные ступени. С трех других сторон о подножия отвесных скал бились холодные волны с непокорными белыми гривами.
Остров был не сказать чтобы обширен, но все же достаточно велик, чтобы обеспечить пропитание своим жителям. В лесу водилась разнообразная живность. В скалах селились многочисленные птицы. Небольшие поля и огороды позволяли выращивать овощи, полезные травы и злаки.
Мила обошла почти весь лагерь и вернулась в дом Ингвара. Слова вёльвы не шли у неё из головы. Ингвар заметил мрачное настроение девушки. Он догадался, что она была у Фриды, и та сказала ей что-то нерадостное. Но он не стал спрашивать, что именно.
Зато Мила наконец-то задала вопрос, который мучил её долгое время.
— Ты сказал, что родился в нашем времени, и твоё настоящее имя Игорь. А как ты попал в прошлое к викингам? И почему ты теперь принадлежишь этому миру?
— Ингвар — тоже моё настоящее имя. На самом деле, это одно и то же имя. А попал я сюда из любопытства, а потом стал возвращаться вновь и вновь. По собственной глупости и жадности.
Ингвар замолчал, как будто раздумывая, говорить ли дальше.
— Мне было восемнадцать, когда я обнаружил, что обладаю магическими способностями и могу путешествовать в прошлое. В первый раз это вышло случайно. Я неожиданно оказался в десятом веке. Совсем ненадолго, на пару минут. И для доказательства своего «подвига» прихватил в современный мир длинный нож — сакс. Хотел похвастаться перед друзьями. Это было моей ошибкой.
Мила, как ни старалась, не смогла представить себе Ингвара безусым юнцом, который мог пострадать из-за своей глупости.
А викинг продолжал свой рассказ:
— Тогда я ещё не знал, что каждый раз, когда я прихожу сюда, а потом возвращаюсь в будущее, во мне происходит необратимое изменение. Говоря по-простому, какая-то частица Игоря замещается во мне частицей Ингвара. А когда я уношу из этого мира какой-то материальный объект, этот процесс идет в разы быстрее.
Ингвар опять ненадолго замолчал.
— Сакс викинга, хоть он в «пути» изрядно заржавел, друзья, конечно, оценили. Но еще больше его оценил — в буквальном смысле этого слова — друг моего отца, заядлый коллекционер древностей. Он отнёс нож на экспертизу. Я не знаю, как он объяснил происхождение сакса, но когда университетские деятели выяснили его реальный возраст, этот человек не стал задавать мне лишних вопросов, и я впервые заработал нереальную кучу бабла. Сказать, что мне это понравилось — ничего не сказать.
Ингвар нахмурился и почесал переносицу.
— Выяснилось, что уходить я могу только в десятый век, в эпоху викингов. И только примерно в эту локацию. Гены в этом виноваты или ещё что-то… Знаешь, это оказалось так… естественно, что ли, оказаться в шкуре Ингвара. Я чувствовал себя так, как будто родился Ингваром. Я вспомнил своего отца… То есть отца Ингвара. Я вспомнил всё. Или это всё изначально было моим. Здесь я не чувствую себя чужим, понимаешь?
Ингвар опять замолчал. Мила видела, что эта исповедь даётся ему непросто. Молчание затянулось на несколько бесконечно длинных мгновений. Наконец, Ингвар прервал его, сменив тему:
— Мне тогда казалось, что это так легко — сгонял в прошлое, принёс артефакт, продал коллекционеру, и жизнь прекрасна.
Ингвар усмехнулся одними губами.
— Я слишком поздно узнал, Фрида потом открыла мне глаза, что с каждым переходом этот мир затягивает меня всё сильнее и сильнее. Во мне всё меньше остаётся Игоря, я всё больше становлюсь Ингваром. Однажды во время сильного шторма корабль, на котором я находился, сбился с пути, нашего хёвдинга снесло за борт рухнувшей мачтой. Благодаря своим магическим способностям, я нашёл путь к этому острову, минуя гибельные прибрежные скалы. Ты как маг меня прекрасно понимаешь — я просто видел этот путь внутренним взором. Знал, куда направлять драккар, чтобы обойти опасности. Команда решила, что меня возлюбили боги, и избрала меня новым хёвдингом. А я понял, что мне здесь нравится. И то, что я всё больше принадлежу этому миру, меня не пугало. Хотя я понимал, что когда пройду точку невозврата, когда Ингвар во мне пересилит Игоря, я больше не смогу жить в мире, где родился.
Показалось ли Миле, что Ингвар с сожалением вздохнул?
— Я не хотел об этом думать. Меня всё устраивало. Я захватил этот остров с плодородной землёй и мягким климатом. Здесь с трёх сторон отвесные скалистые берега, и корабли могут пристать только с юга. Но и там подводные скалы не позволят довести судно до берега в целости и сохранности, если кормчий не знает пути.
Всё-таки Миле показалось. В глазах Ингвара при этих словах не мелькнуло и тени сожаления.
— Я богат. Мы ходим в успешные рейды. К тому же деньги, получаемые от коллекционеров в твоём мире (Ингвар так и сказал — «в твоём»), легко конвертируются в серебро и золото, и доставить их в этот мир не составляет труда. Мне доступны любые женщины, каких я захочу. У меня даже есть собственная вёльва, которую я взял в плен в земле данов. Я бы давно уже полностью стал Ингваром, но… в тебя влюбился Игорь. И это сделало его сильней. Игорь хотел быть с тобой в твоём мире.
Мила смотрела на викинга и не могла решить, кого она всё-таки полюбила — Игоря или Ингвара.
— Случилось так, что теперь ты здесь со мной. И я хочу быть с тобой. Но дело в том, что это невозможно. Ты не из этого мира. И я не знаю, что с нами будет дальше.
— Я тоже не знаю, что с нами будет дальше, но пока мы вместе, я счастлива.
Мила задумалась на минуту, а потом спросила — Ингвар, а ты уже точно никогда не сможешь снова стать только Игорем и вернуться в тот мир, где мы встретились? Ты ведь родом оттуда.
— Не знаю. Фрида сказала, что такая возможность есть, хотя шансов очень мало. Но в результате этого я потеряю почти все свои магические способности. И вот ещё что. Если я всё-таки вернусь в мир Игоря, я забуду, что был Ингваром. Я забуду всё, что связано с Ингваром. И я забуду, что любил тебя. И Игорь забудет. Это будет совсем другой Игорь.
— А я могу с тобой вернуться?
— Ты можешь вернуться. Когда захочешь. Ведь ты принадлежишь тому миру. Но без меня. Правда, я должен буду тебе помочь. Твоей магии теперь недостаточно, чтобы вырваться отсюда. Только в этом случае мы больше никогда не будем вместе. Мы останемся в разных мирах.
Этой ночью на широком ложе в спальном чулане Мила познала настоящее чудо любви. Временами ей казалось, что нахлынувшее счастье поглотит её целиком. И в какие-то мгновения она почти преступала черту между реальностью жизни и бессмертием вечности. Но вновь и вновь ей хотелось ступить за эту грань.
Неужели Ингвар-Игорь, обладающий её душой и телом, может забыть её? Этого просто не может быть. Мила уткнулась лицом в его волосы, рассыпавшиеся по гладкому меху. А Ингвар привлёк её к себе, и их снова накрыла волна безудержной страсти.
Глава 8
Хвастался хваткой звериной повадкой
И побеждал.
И поплатился мерой чрезмерной…
Ты ведь не ждал…
Волны вцепились,
Волны неслись
Вьющейся былью,
Ужаса стылью
Волны игрались.
Дни-близнецы проходили друг за другом. Мила привыкала к новой действительности, хотя иногда это давалось ей с трудом, в частности, особенности здешнего быта. Она освоила обязанности хозяйки долгого дома. Всю тяжёлую работу, впрочем, делала Гвен. Ей помогала ещё одна черноволосая девушка с раскосыми глазами по имени Нафа. Мила не привыкла управлять рабынями, иногда ей казалось неправильным, что девушки трудятся, не покладая рук, а на её долю остаются самые приятные обязанности. Но угрызения совести испарялись, стоило лишь ей вспомнить, что эти девушки ранее были наложницами Ингвара. Рядом с Гвен и Нафой Мила временами чувствовала уколы ревности, пусть даже ей было известно, что, по моральным представлениям той эпохи, мужчина социального статуса Ингвара был чуть ли не обязан иметь наложниц хотя бы ради авторитета в обществе. Но Ингвар смотрел на других женщин равнодушно, и по его пылкости было сложно предположить, что он удовлетворяет свои мужские потребности с кем-то ещё.