– Да, сандвич с арахисовым маслом, – говорила она в трубку. – С виноградным желе. Я знаю, этого нет в меню, но именно это она любит есть на ленч. – Стойкая привязанность Мэнди к сандвичам с арахисовым маслом и желе была постоянным предметом их шуток. Кэрол улыбнулась ему через плечо.
Господи, ему так захотелось попробовать эту улыбку на вкус.
Недавно он попробовал. У ее рта не было привкуса лжи, обмана, измены. Поцелуи, которыми она отвечала ему, были нежными, утонченными и… другими. Вспоминая их – а он часто делал это в последнее время, – он понял, что ощущение было такое, будто он впервые целовал женщину.
То, что должно было быть давно знакомым, оказалось непривычным. Эти несколько поцелуев потрясли его и оставили неизгладимое впечатление. Он призвал на помощь всю силу воли, чтобы ими и ограничиться, хотя ему хотелось и дальше исследовать этот рот, чтобы найти объяснение такой странности.
А может, в этом не было ничего странного. Она так непривычно выглядела с короткой стрижкой. Может, пластическая операция настолько изменила ее лицо, что она стала казаться на себя непохожей.
Отличный аргумент, но он его не убедил.
– Сейчас принесут, – сказала она. – Мэнди, собери, пожалуйста, карандаши и положи их в коробку. Пора кушать.
Она наклонилась ей помочь. Когда она нагнулась, узкая юбка чуть задралась и натянулась на бедрах. Его пронзило желание. Кровь прилила к членам. Это понятно, быстро объяснил он себе. Он так давно не был с женщиной.
Но и этому он поверил не до конца.
Он не хотел любую женщину. Если бы причина была в этом, он решил бы все проблемы одним телефонным звонком.
Нет, он хотел именно эту женщину, эту Кэрол, свою жену, к которой начал заново привыкать. Иногда, заглянув ей в глаза, он думал, что как будто не знал ее раньше, и все размолвки происходили не с ним, а с кем-то еще. Трудно было в это поверить, но ему нравилась новая Кэрол. И совсем было трудно поверить в то, что он, кажется, начинает влюбляться в нее.
Но он стал бы отрицать это и перед лицом смерти.
– Я рада, что ты пошел с нами, – сказала Эйвери, нерешительно улыбнувшись Тейту. Они сидели в приемной доктора Вебстера и ждали разговора с врачом.
– Я не мог поступить иначе.
Психолог провел с Мэнди уже почти час. Они с тяжелым чувством ждали его заключения. Беседа ни о чем помогала им справиться с напряжением.
– Неужели Эдди до конца поездки будет на меня злиться?
– Перед уходом из отеля я поговорил с ним. Он пожелал нам удачи. Наверное, мама с папой его успокоили. Да он вообще долго не сердится.
– Странно, правда?
Тент посмотрел на часы.
– Господи, долго еще он будет с ней разговаривать? – Он посмотрел на дверь, как будто пытаясь открыть ее взглядом. – О чем ты?
– О том, что Эдди никогда не сердится.
– А, да. – Он пожал плечами. – Такой темперамент. Он редко выходит из себя.
– Ледышка, – пробормотала она.
– Что?
– Ничего.
Она перебирала рукой ремень от сумки и взвешивала, стоит ли продолжить разговор на эту тему. Айриш посоветовал ей узнать об этих людях побольше. Ее профессиональный успех строился на умении вытянуть информацию из людей, которые вовсе не собирались делиться своими секретами. Она решила вновь использовать свой талант и проверить, не разучилась ли она это делать.
– А женщины?
Тейт отложил в сторону журнал.
– Какие женщины?
– Женщины Эдди.
– Не знаю. Он со мной их не обсуждает.
– Не обсуждает личную жизнь с лучшим другом? Я думала, мужчины обожают рассказывать о своих успехах.
– Мальчишки. Мужчинам это не важно. Я не люблю подсматривать, а Эдди не любит выставляться.
– Он не гетеросексуал?
Тейт бросил на нее ледяной взгляд:
– Он что, не пожелал с тобой переспать?
– Черт бы тебя побрал!
Дверь распахнулась. Они виновато отпрянули друг от друга. Ассистентка сказала:
– Доктор заканчивает с Мэнди. Он скоро выйдет.
– Спасибо.
Когда она вышла, Эйвери опять наклонилась к Тейту:
– Я спрашивала про Эдди только потому, что твоя племянница к нему липнет, и я боюсь, что она может обжечься.
– Моя племянница? Фэнси? – Он с недоверием расхохотался. – Бегает за Эдди?
– Она рассказала мне об этом прошлой ночью, когда зашла ко мне в комнату с синяками на лице. (Улыбка сползла с его лица.) Так и было, Тейт. Она подцепила в баре какого-то ковбоя и пошла к нему. У него случились проблемы с эрекцией, он обвинил в этом Фэнси и избил ее.
Он смог только выдохнуть:
– Господи…
– Ты не заметил у нее синяка под глазом и распухшую губу?
Он покачал головой.
– Ничего, не расстраивайся. Ее родители тоже не заметили, – с горечью сказала она. – Они к ней относятся, как к мебели. Она присутствует, но никто ее не замечает… если только она не ведет себя особенно отвратительно. Как бы то ни было, сейчас она обратила свои взоры на Эдди. Как ты думаешь, как он среагирует?
– Фэнси еще ребенок.
Эйвери посмотрела на него с изумлением:
– Конечно, ты только ее дядя, но ты же не слепой.
Он передернул плечами.
– Эдди достаточно поразвлекался, когда мы учились в университете. Он посещал публичные дома в Нэме. Я знаю, что он нормальный мужик.
– Он сейчас с кем-нибудь встречается?
– Да, с женщинами, которые работают в штате предвыборной кампании, но обычно это безобидные платонические отношения. Не слышал никаких сплетен о том, что он спит с кем-нибудь из них. Думаю, некоторые из них не отказались бы, если бы он им предложил. Но Фэнси! – Тейт недоверчиво покачал головой. – Вряд ли Эдди станет ее трогать. Он не будет связываться с женщиной, которая почти на двадцать лет его младше, особенно с Фэнси. Он слишком умен для этого.
– Будем надеяться, что ты прав, Тейт. – Она задумалась, потом взглянула на него и добавила: – Я говорю это не потому, что сама в нем заинтересована.
У него не было возможности прокомментировать ее слова – врач открыл дверь и вышел из кабинета.
25
– Не расстраивайтесь так, миссис Ратледж. Ваше чувство вины за прошлые ошибки не поможет Мэнди сейчас.
– А как я должна себя чувствовать, доктор Вебстер? Вы разве что не сказали прямо, что это я виновата в отставании социального развития Мэнди.
– Вы совершили несколько ошибок. Все родители их совершают. Но вы и мистер Ратледж уже сделали первый шаг на пути к их исправлению. Вы проводите больше времени с Мэнди, и это прекрасно. Вы восхищаетесь даже самыми незначительными ее достижениями и стараетесь умалить неудачи. Ей очень нужна такая позитивная поддержка.
Тейт продолжал хмуриться.
– Кажется, это не слишком много.
– Наоборот, очень много. Удивительно, как много значат для ребенка одобрения со стороны родителя.
– Что еще нам следует делать?
– Чаще спрашивайте ее мнение. «Мэнди, ты хочешь ванильного мороженого или шоколадного?» Дайте ей возможность делать выбор и затем следовать своему решению. Ее нужно приучить высказывать вслух свои мысли. У меня создалось впечатление, что раньше это не поощрялось.
Он посмотрел на них из-под густых бровей цвета ржавчины, которые больше подошли бы какому-нибудь конокраду с шестизарядным кольтом на боку, а не добропорядочному специалисту по детской психологии.
– У вашей девочки очень низкое мнение о себе.
Эйвери поднесла кулак ко рту и закусила губу.
– Некоторые дети выражают свою низкую самооценку плохим поведением и так привлекают к себе внимание. Мэнди спряталась в себя. Она считает себя прозрачной – не имеющей никакого или почти никакого значения.
Тейт втянул голову в плечи. Потом взглянул на Эйвери. Слезы катились по ее щекам.
– Прости меня, – прошептала она. Она извинялась за Кэрол, которая не заслуживала его прощения.
– Это не только твоя вина. А я где был? Я не обращал внимания на многое, хотя давно должен был вмешаться.
– К сожалению, – вмешался доктор Вебстер, – катастрофа только усилила тревогу Мэнди. Как она перенесла перелет сюда?
– Она раскричалась, когда пытались пристегнуть ее ремень, – сказал Тейт.
– Мне самой было довольно трудно пристегивать ремень, – честно призналась Эйвери. – Если бы Тейт не разговаривал со мной все время, не знаю, как бы я вытерпела взлет.
– Понимаю, миссис Ратледж, – сочувственно сказал он. – А как вела себя Мэнди после взлета?
Они переглянулись, и Эйвери ответила:
– По-моему, дальше все было нормально.
– Так я и думал. Видите ли, она помнит, как вы пристегнули ей ремень, миссис Ратледж, а потом помнит только катастрофу. Она не помнит, как вы ее спасли.
Эйвери прижала руку к груди.
– Вы хотите сказать, что она винит меня за то, что она попала в катастрофу?
– Боюсь, что в некотором смысле да.
Она содрогнулась и прижала ладонь ко рту:
– Боже мой.
– Она испытает огромное облегчение, если мысленно переживет взрыв заново. Тогда она вспомнит, что вы спасли ее.
– Это же будет для нее адом.
– Но это необходимо для полного выздоровления, мистер Ратледж. Она борется со своими воспоминаниями. Я предполагаю, что ее повторяющиеся кошмары возвращают ее к моменту взрыва.
– Она говорит, что огонь ее пожирает, – тихо сказала Эйвери, вспомнив последний кошмар Мэнди. – Мы можем помочь подтолкнуть ее память?
– Можно прибегнуть к гипнозу, – сказал доктор. – Но я бы посоветовал дождаться, пока память вернется сама. В следующий раз, когда у нее будет кошмар, не будите ее.
– Господи.
– Понимаю, что это звучит жестоко, мистер Ратледж, но ей надо снова пережить катастрофу и выбраться из нее, опять оказаться на руках у матери. Надо изгнать ужас. До тех пор она не переборет подсознательного страха и боязни матери.
– Понимаю, – сказал Тейт. – Но это будет трудно.
– Знаю. – Доктор Вебстер встал, давая понять, что их время истекло. – Не завидую вам, ведь вам придется стоять рядом и наблюдать, как она заново переживает эти ужасные события. Я бы хотел, если это удобно, чтобы вы опять показали ее через пару месяцев.