То есть Ивлев был младшим современником как минимум одного из Объектов его Подражательного Желания, а возможно, пусть недолго, и второго, вернее второй, к которой испытывал вполне реальные плотские чувства (воображал, думая о ней, бог знает что).
С другой стороны, полное отсутствие личного контакта, возрастная и, шире, временнáя дистанция между Подражателем и Объектами Подражания, а главное, гипнотизирующая Подражателя легендарность героини придают сюжету черты имитации культурного образца. Этот аспект сюжета получает затем наглядное воплощение в виде Старинной Книги, причастной к любви олитературенных покойных героев и приобретаемой их живым Подражателем[244].
Отметим органичное совмещение данного компонента структуры с уже рассмотренными, в частности то, как топос Подражательного Желания предрасполагает к сцеплению обрамляющего сюжета с обрамляемым и привлечению Литературного мотива.
При всем богатстве отмеченных выразительных решений структура ГЛ ими не исчерпывается. Собственно, за пределами рассмотрения остается едва ли не центральный ход — мастер-троп — повествования.
2.1. Ответ подсказывается отдаленным, казалось бы, сопоставлением с топосом, разрабатывавшимся в жанре conte fantastique и его ответвлениях.
Это типовой сюжет, объединяющий, прежде всего, такие рассказы, как:
«Омфала. История эпохи рококо» (1834), «Ножка мумии» (1840) и «Аррия Марцелла» (1852) Теофиля Готье, «Волосы» Ги де Мопассана (1884), «Аромат» Пьера Милля (1924), «Венецианка» Набокова (1924)[245]; а также «Случай с Кугельмасом» Вуди Аллена (1977).
С этими историями любви к дамам былых времен соседствуют сюжеты о том или ином ценном, но не обязательно любовном, контакте с прошлым, такие как:
«Пиковая дама» Пушкина (1833), «Сильфида» В. Ф. Одоевского (1837), «Разговор с мумией» Эдгара По (1845), «Письма Асперна» Генри Джеймса (1888), «Двойник» Анри де Ренье (1907), «Лекция Достоевского» Михаила Кузмина (1913)[246], «Граф Калиостро» А. Н. Толстого (1922), «Дух Байрона» Пьера Милля (1924), «Гюи де Мопассан» Бабеля (1922–1932), «Магический опыт» Георгия Иванова (1932)[247], «Два капитана» Каверина (1938–1944), «Фотография Пушкина (1799–2099)» Битова (1987), «Красавица, вдохновлявшая поэта» Лимонова (1987)[248], «Полночь в Париже» Вуди Аллена (2011).
К ним примыкают сюжеты о любовных связях с экзотическим Другим, но не прошлым, а современным, как, например:
«Цыганы» Пушкина (1824), «Тамань» Лермонтова (1840), «Кармен» Мериме (1845), «Тайпи» Мелвилла (1846);
иной раз не строго антропоморфным, как:
«Ундина» Ламотт-Фуке (1811) и Жуковского (1837), «Морская дева» Герберта Уэллса (1901), «Русалка» Аверченко (1912), «Сирена» (или «Лигейя», или «Профессор и сирена») Томази ди Лампедузы (1961)[249] и «Аватар» Джеймса Кэмерона (2009);
а то и вообще животным, как:
«Страсть в пустыне» Бальзака (1830); возможен и чисто интеллектуальный контакт с животными, как в «Путешествии Гулливера в страну гуигнгнмов» Свифта (1726).
2.2. Наметим архисюжет всего этого круга текстов.
Протагонист, иногда он же Рассказчик, вступает в Любовный (или иной) Контакт с Возлюбленной — представительницей иной эпохи/культуры.
Для этого он должен преодолеть разделяющую их дистанцию: временнýю, пространственную, языковую/культурную. В сюжетах о Поиске Былого главным является Временной Транзит, а Пространственные Перемещения лишь предваряют/предвещают/завершают его, поставляя дополнительные звенья сюжета. Эти Перемещения, пешком или на Транспортном Средстве, как правило, реалистичны. Но иногда, например в «Аватаре», Синхронное Перемещение Протагониста в мир обитателей исследуемой планеты и его Антропологическое Преображение в подобное им существо осуществляются с помощью не Транспортного, а особого Технического Средства.
Временной Транзит часто фантастичен и совершается либо магически, либо во сне/воображении персонажа, иногда с применением Транспортного или иного Технического или Психологического Средства:
загадочного экипажа в «Двойнике», машины времени в «Случае с Кугельмасом», автомобиля старой марки в «Полночи в Париже», фонографа в «Лекции Достоевского», спиритического сеанса в «Духе Байрона».
Но бывает, что Временной Транзит остается неосуществленной мечтой Протагониста — например, в «Волосах» и «Аромате».
Типовое средство Преодоления Времени — Живой Мост между настоящим и прошлым в виде долголетия / бессмертия / вечной молодости персонажа: Протагониста, его Возлюбленной или Хранителя Древностей, ведающего Хранилищем:
библиотекой, антикварным магазином/древностей, туристической версией древнего объекта (например, Помпей).
Устремление Протагониста в прошлое часто стимулируется попавшим в сферу его внимания Реликтом, Синекдохически представляющим прошлое в настоящем:
ступней египетской мумии, слепком женского тела в древней лаве, портретом красавицы былых времен, старинной рукописью, фонографической записью диалога давно покойных персонажей.
Реликт может совпадать с искомой в прошлом Ценностью, а также с Сувениром, полученным в прошлом и сохранившимся по возвращении оттуда, — Свидетельством чудесного Контакта (= еще одной Синекдохой всего Поиска):
статуэткой, кольцом, прядью волос, обломком скульптуры, древней монетой, шрамом на теле, фотографией Пушкина, за которой совершает свои Транзиты в прошлое Протагонист повести Битова.
Иронической игрой с мотивом Сувенира можно считать Утрату Протагонистом Синекдохического Объекта (например, пистолета, шкатулки, шашки и кинжала в «Тамани»), по-своему — от противного — удостоверяющую реальность Контакта.
Особый вариант Свидетельства — не вещественный Сувенир, а Ценное Знание:
формула успеха в карточной игре («Пиковая дама»), живое владение древнегреческим языком («Сирена»), литературные и житейские советы, получаемые от Классика (Хемингуэя в фильме Вуди Аллена).
Важнейший аспект Преодоления дистанции/различий — Языковой Контакт; отсюда мотивы знания / незнания / изучения иного языка, а иногда и освоения иной, экзотической культуры:
в «Аррии Марцелле» Протагонисту, оказавшемуся в древних Помпеях, помогает его владение латынью, хотя собеседников удивляет его акцент;
а в «Случае с Кугельмасом» повествователь походя замечает, что Эмма Бовари «говорила словами превосходного английского перевода» (вброшенного Протагонистом в Машину Времени).
Языковой Контакт может в повествовании игнорироваться, а может и тематизироваться:
в «Сирене» овладение мертвым древним языком как живым составляет важную часть обретаемого Ценного Знания;
а в «Русалке» Аверченко заглавная героиня, напротив, копирует из человеческой речи все самое вульгарное[250].
Внимание к Языку часто перетекает в Литературность/Интертекстуальность, характерную для литературы вообще и данного топоса в особенности.
2.3. Как водится, одна и та же архисюжетная функция может выполняться несколькими персонажами/предметами:
в «Сирене» одну часть Временного Транзита в Древнюю Грецию берет на себя долголетие Протагониста (старика сенатора, некогда красавца-студента), а другую — вечная молодость его Возлюбленной полубогини (сирены, дочери Каллиопы);
в «Пиковой даме» тоже суммируются два Живых Моста в прошлое, на этот раз оба смертные (старая ныне графиня и Сен-Жермен, бывший старым уже 60 лет назад, когда он передал ей, тогда молодой, Ценное Знание);
а в «Двойнике» прошлое представлено реальной двухсотлетней стариной посещаемого Протагонистом Версаля (Хранилища) и оригинальной восковой фигуры Людовика XIV (Реликта), к чему добавляется явление самого короля (Живого Моста) — то ли все еще живого, то ли ожившего из скульптуры, то ли имперсонируемого каким-то чудаком, который дарит Протагонисту монетку 1701 года с изображением все того же Людовика (Сувенир).
И наоборот, один и тот же персонаж/предмет может выполнять несколько функций:
в «Сирене» старый сенатор является одновременно Протагонистом, Хранителем Древностей и Живым Мостом в прошлое;
а в «Лекции Достоевского» фонограф совмещает свойства Реликта, Технического Средства связи с прошлым и Сувенира.
Намеченный архисюжет содержит максимальный набор функций и персонажей, реализующих Поиск Великого Былого. В конкретных сюжетах они могут быть представлены не полностью и следовать в различном порядке, иногда под знаком иронии, часто в сочетании с мотивами из других топосов.
Так, в «Волосах» Временного Транзита и Контакта с Возлюбленной из прошлого не происходит, да и представлена она лишь Синекдохично — Реликтом/Сувениром; зато наряду с Протагонистом действует Рассказчик (в других текстах обычно отсутствующий);
а «Пиковая дама» и вслед за ней «Письма Асперна» строятся на сложном совмещении поиска Ценного Знания с поиском Возлюбленной и откровенно авантюрными мотивами.
Стандартный набор Контактов состоит из Прибытия / Сохранности Реликта — стимулируемого этим Транзита в прошлое — Обретения Ценного Знания / Сувенира — Транзита в настоящее. Но сюжетная линия может как удлиняться — путем повторения звеньев, так и сокращаться — за счет их опускания:
в «Омфале», «Случае с Кугельмасом» и «Полночи в Париже» Транзит совершается туда и обратно по несколько раз;