Надо признать, Харари специально отмечает в книге «21 урок…», что считает либеральную демократию «самой успешной и гибкой политической моделью» [Харари 2019а: 17]. И о проблемах говорит, лишь чтобы заставить задуматься. Но не исключено, что истинная мотивация автора в другом. Как ни странно, идея о смерти либерализма в современном обществе прекрасно продается. Думается, в этом одна из причин успеха книг Юваля Ноя Харари. Наряду с простотой изложения, увлекательностью и эпатажем при подаче ряда сюжетов.
Глава 6От империй к государствам
Как разрушаются империиПадение великих держав в трактовке Пола Кеннеди
Классический труд Пола Кеннеди «Взлеты и падения великих держав. Экономические изменения и военные конфликты в формировании мировых центров власти с 1500 по 2000 г.» (Екатеринбург: ГОНZО, 2018) появился на английском языке более 30 лет назад. И лишь недавно он оказался издан у нас. Опоздание большое, но следует признать, что сейчас самое время в России с ним знакомиться. Ведь российским элитам долго казалось, будто бы наша страна излечилась от болезней, которые описывает Кеннеди применительно к взлетевшим, а затем рухнувшим великим державам. Но нет. В последнее время мы многое делаем для того, чтобы повторить их опыт. Как будто бы не было падения СССР. Как будто история ничему не учит. Как будто бы не идут нашим элитам впрок не только чужие, но даже свои собственные ошибки.
В своей огромной книге (более 800 страниц большого формата) Кеннеди показал, насколько тесно взлеты великих держав за последние полтысячелетия всегда были связаны с их экономическим развитием. Или точнее, он показал, что за счет природных ресурсов, исторических случайностей или перенапряжения сил державы могут на какое-то время взлетать, но без серьезной экономической базы они неизбежно проигрывают соревнование и падают с высоты. Ни для каких тайных заговоров, разрушающих великие державы изнутри, ни для каких агентов влияния, плетущих заговоры в пользу иностранцев, ни для каких предателей, работающих на темные силы, места в этой научной работе не остается. Факты, приводимые Кеннеди, свидетельствуют о влиянии экономики, а не конспирологии.
«В этой книге утверждается, – отмечает автор, – что существует механизм перемен, движимый главным образом экономическими и технологическими факторами, которые затем влияют на социальные структуры, политические системы, военную мощь и позиции отдельных государств и империй. Скорость этих глобальных экономических перемен неравномерна просто потому, что темп технологических инноваций и экономического роста сам по себе неодинаков и обусловлен не только действиями конкретных предпринимателей и изобретателей, но также и климатом, болезнями, войнами, географией, социальной структурой и т. д. <…> Второй важный аргумент этой книги заключается в том, что эта неравномерность темпов экономического роста имеет важные долгосрочные последствия, проявляющиеся в относительной военной мощи и стратегическом положении государств. <…> Все основные сдвиги в мировом балансе военных сил следовали за изменением производительных сил <…> Победа всегда доставалась стороне с превосходящими материальными ресурсами» [Кеннеди 2018: 647–648].
Самый яркий пример взлета и падения – империя Габсбургов, достигшая расцвета в XVI веке, но рухнувшая уже через столетие. Успех ее определялся двумя важными случайностями. Во-первых, определенное сочетание монархических браков, объединяющих династии, и смертей, которые их пресекают, поставило под контроль Габсбургов почти пол-Европы с имеющимися там ресурсами. Во-вторых, серебряные рудники американских колоний дали дополнительные средства для завоеваний. В какой-то момент казалось, будто весь мир скоро окажется под пятой династии Габсбургов, но вскоре выяснилось, что случайность без серьезной экономической базы приводит лишь к временному успеху. Кеннеди обращает внимание на три фактора, на которые следовало бы обратить внимание и в сегодняшней России.
Во-первых, постепенно шло удорожание войны в связи с необходимостью расширять размер армии и приобретать все более сложное оружие. Тех ресурсов, которых вчера еще хватало для завоеваний, вдруг стало не хватать.
Во-вторых, держава Габсбургов была сшита династическими браками на живую нитку: лишь бы объединить ресурсы на короткое время. Когда выяснилось, что этих ресурсов не хватает, понадобилось выкачивать из народа дополнительные. Но это оказалось сложно, поскольку подобное «раскручивание на бабки» не представлялось в разных частях империи законным делом. Колосс стоял на глиняных ногах. Соревнование на длинной дистанции он проиграл тем соседним государствам (Франции и Англии, в первую очередь), которые осуществляли реформы и могли аккумулировать ресурсы для долгой борьбы с противником.
В-третьих, империя, уверовав поначалу в свое безграничное могущество, не обращала внимание на то, что если ты вступаешь в конфликт с большим числом противников и весь мир настраиваешь против себя, то в конечном счете оказываешься вынужден конфликтовать с соседями постоянно, без передышки. И, что самое печальное, это происходит в то время, когда противники могут объединить против тебя силы и воевать вместе, либо по крайней мере устраивать себе отдых, накапливая силы для нового этапа борьбы [Там же: 81–100].
Такие сравнительно небольшие страны, как Англия и Голландия, построили сильную экономику. А та, в свою очередь, позволила государству занимать деньги для войны под сравнительно низкий процент. Не меньшее, чем экономика, значение для государственного долга имело парламентское устройство, при котором народные избранники гарантировали, что страна не обманет своих кредиторов [Там же: 137].
Франция, правда, не была столь эффективна экономически, но зато нашла способ успешно выкачивать налоги со своего огромного населения. А с помощью этих денег смогла в ходе Тридцатилетней войны поддержать шведов и некоторых германских князей в их противостоянии империи. В общем, оказалось, что эффективная экономика создавала альянсы более успешные, чем династические браки. И когда это выяснилось, у Габсбургов уже не осталось шансов.
В захиревшей Испании их династия пресеклась, а в Австрии худо-бедно дотянула до Первой мировой войны, которую проиграла, потеряв в итоге и трон, и государство. В конечном счете проигравшие вынуждены были признать, что торговец, мануфактурщик и фермер не менее важны, чем офицер кавалерии или пикинер.
Впрочем, самого по себе подобного признания недостаточно для того, чтобы великая держава оставалась всегда на высоте. В Великобритании, где значение бизнеса всегда было высоко, на протяжении столетия (с 1870 по 1970 год) происходило, по мнению Кеннеди, снижение военной мощи в отношении других государств. Причиной этого было снижение мощи экономической, потеря некоторых важных условий конкурентоспособности, отличавших английский бизнес ранее. «Промышленное производство, которое в среднем росло ежегодно на 4% в период с 1820 по 1840 год и примерно на 3% с 1840 по 1870-й, в 1875–1894 годах увеличивалось лишь вялыми темпами не более чем на 1,5% в год – гораздо медленнее, чем у главных соперников страны. Такую потерю промышленного превосходства страна вскоре остро ощутила в процессе острой конкуренции за клиентов. Сначала британский экспорт потерял свои позиции в промышленно развитой части Европы и в Северной Америке, обычно защищенных высокими тарифными барьерами, а затем и на некоторых колониальных рынках, где приходилось конкурировать с другими великими державами: как в коммерческом отношении, так и в плане установления соответствующих тарифов на новых аннексированных территориях. И, наконец, позиции британской промышленности оказались ослаблены постоянно растущим притоком импорта на незащищенный национальный рынок. Все это было явным признаком того, что страна становится неконкурентоспособной» [Там же: 348–349].
В отличие от империи Габсбургов, сосредоточенной в эпоху своего могущества на религиозных вопросах, Великобритания в XIX веке продолжала уделять серьезное внимание развитию экономики. Так почему же пала и эта держава? Пол Кеннеди обращает внимание на то, что
увеличение размера электората впервые привело к значительным «социальным» расходам. Но <…> государство «ночной сторож» слишком мало получало средств в казну от налогов с частных лиц. <…> Таким образом, хотя Великобритания вплоть до 1914 года входила в число стран с самыми большими военными расходами, доля этих трат в национальных доходах у нее была ниже, чем у любой другой великой державы в Европе [Там же: 351].
Книга Кеннеди вышла в свет незадолго до распада СССР, и автор не мог его проанализировать. Но мы сейчас знаем, что распад этот произошел примерно по тем же причинам, что и распад державы Габсбургов (с поправкой на специфику эпохи, естественно). Война становилась все дороже, и того, что выкачивал из народа Сталин, уже не хватало его преемникам. Республики, объединенные ранее мечтой о счастливом слиянии в будущем коммунистическом браке, решили развестись, как только стало ясно, что будущее они представляли себе неправильно. А западные соседи тем временем объединились в гораздо более прочный союз, основанный не на мечте, а на реальных интересах противостояния опасному Советскому Союзу.
Россия сегодня повторяет ошибки СССР. Наша экономика была конкурентоспособна в нулевые годы, пока народ был беден, а цены на нефть высоки. Но затем конкурентоспособность мы утратили. Конфронтация с большим числом экономически развитых и объединенных общим интересом соседей в условиях, когда собственных ресурсов не хватает, хозяйственная система находится в длительной стагнации без перспектив выхода из нее, а война (теперь еще и гибридная) становится все дороже, не оставляет сомнений в том, что ждет нас в будущем. А главное – силовики по-прежнему у нас считаются более важными людьми, чем торговец, мануфактурщик и фермер (не говоря уж об ученом и учителе), то есть доминируют представления, с которыми Запад стал расставаться столетия назад.