– Он был тоже весь уже серый – то ли от усталости, то ли от волнения за свою рукопись.– Лидка-то жениха своего еще в школьные времена научила рисовать. Жениться вот на себе заставить не смогла, а картинки он всю жизнь потом малевал. Малева-а-а-л…
–Мне надо идти,– решительно сказала я.
Он кинул прощальный взгляд на свою рукопись, сел в машину и быстро уехал, разбрызгивая колесами послегрозовую жидкую грязь. И это странное слово «малева-а-ал» долго еще звучало в моих ушах.
Вернувшись в свой номер, первым делом я кое-что набросала в блокнот, чтобы не забыть. Потом набрала номер Татьяны.
Спят уже, решила я, когда она не отозвалась на несколько коротких повторных вызовов. Мысленно расцеловав своего Вовку, я тоже улеглась и спала, как убитая. На утро у меня были назначены встречи с несколькими людьми, которые в моем блокноте обозначались, как «свидетели». Во всяком случае, их подписи красовались на письмах противных сторон. Но я не ожидала многого от разговоров с ними. Статья уже сложилась у меня в голове.
Запутанный клубок людских судеб, который послужил для нее поводом, мне, конечно, распутать не удалось. Но не в этом я видела свою задачу. Привлечь внимание людей к тому, что плохо, что хорошо в нашем непростом мире – вот в чем я видела главную идею своей статьи. Всю обратную дорогу я старалась запомнить фразы, уже готовые сами складываться в абзацы. Статья обещала быть замечательной.
В Москву я вернулась вечером и почувствовала, будто год в ней не была. Запах метро, вид знакомых вечерних улиц быстро вернули меня к собственным проблемам. Домой я бежала, полная любви и тревоги: как там мой Вовка? Как спал без меня? Как ел? Не заболел ли? Я не видела сына два дня. Вот, наконец, и мой двор. Я подняла голову, отыскивая взглядом Танины окна. Света не было ни в одном из них. Сердце у меня упало. Что же случилось? Не могли же они отправиться гулять так поздно. Оставалась последняя надежда: вся компания переместилась ко мне. Моя квартира двумя окошками выходила на улицу, но огибать дом для того, чтобы разглядывать собственные окна, не было никакого резона. Я ворвалась в подъезд и, не в силах дождаться лифта, пешком взлетела на четвертый этаж.
Ключ еле попал в замочную скважину, провернулся два раза… В ответ – тишина. Сердце мое упало.
Однако из-под плотно закрытой двери в комнату выбивалась неясная полоска света. От ночника! Я включила в коридоре свет и осторожно приоткрыла дверь. В комнате был разобран диван. На нем валетом лежали спящие дети. Танькина дочка уютно устроилась на боку, обняв довольно потрепанного от многочисленных стирок медведя. Мой Вовка лежал, разметавшись, на спине, а его сон охраняла новая, незнакомая мне, блестящая машина. А на полу, на моем дешевеньком паласе, возле окна, зацепив ночничок за батарейную трубу, чтобы он не светил в глаза детям, сидела незнакомая мне женщина, очевидно старшая Танькина сестра, и читала иллюстрированный журнал. Она посмотрела на меня, я тихонько махнула и прикрыла дверь.
Стараясь не шуметь, я сняла в коридоре куртку, достала из сумки ноутбук и на цыпочках вошла в комнату. Но боже, что за беспорядок был кругом! На диване, на столе, на полу лежали детские вещи. Колготки и майки висели на спинках стульев и даже на дверях, как будто в квартире происходили сборы в дальнюю дорогу. Игрушки и книжки кучами и поодиночке перемешивались со штанами и платьицами, крошечные Вовкины сандалики и ботиночки стояли где попало, а один ботинок даже оказался почему-то за стеклянной дверцей шкафа. Несколько открытых баночек из-под детского питания с засунутыми в них ложками стояли рядком на полу прямо возле дивана. Танькина сестра оказалась на вид старше, чем я думала. С короткой модной стрижкой на ярко-рыжих волосах, в черной водолазке, в узеньких джинсах, при моем появлении она встала с пола, отложила журнал и стала прибирать вещи.
–Оставьте, я сама!– Все это прибрать было действительно для меня пустяком. Самое главное, что дети здоровы! Мне даже было бы легче остаться сейчас одной.
–А Таня где?
Женщина, как показалось мне, с легкой иронией на меня посмотрела.
–Уехала куда-то со своим мужем.
Мне показался немного странным такой ответ. Не то именно, что Танька все-таки уехала со своим «мужчинкой», это я как раз легко могла допустить, а то, что эта женщина назвала «мужчинку» не кем-нибудь, а Танькиным мужем. Ее сестра, как я могла понять из рассказов самой же Таньки – мать троих детей, до сегодняшнего дня весьма неодобрительно отзывалась о «мужчинке». А тут прозвучало даже не нейтральное, а нечто положительное – «муж»… Я мысленно пожала плечами. Ну, что ж, раз Танька решила уехать – пускай. Главное, что дети не остались без присмотра.
–Может, чайку?– предложила я и быстро, привычно стала подбирать и убирать по местам вещи.
–Нет, спасибо.– Женщина, не торопясь, помогала мне.
Мне, в принципе, и не нужна была ее помощь – что здесь делать – это же пустяки – прибраться в моей маленькой однокомнатной квартире. Моментально пустые баночки улетели в мусорное ведро, игрушки заняли свои места в ящиках из «Икеи», а я сама опустилась на колени перед спящими детьми и жадно стала разглядывать их очаровательные сонные мордашки. Как я все-таки соскучилась! Как мне хотелось их потискать! Обоих!
Женщина в это время в кухне мыла посуду. Вдоволь налюбовавшись на детей, я убрала из-под Вовкиной руки новую машину. Завтра спрошу у Таньки, откуда она взялась? Где-то в глубине души подснежником теплилась надежда, что машину принес Александр. Я усадила аккуратно в угол плюшевого медведя, открыла ноутбук, прошла в кухню. Женщина как раз, закончив с посудой, вешала на крючок полотенце.
–Вы уже идите, наверное. Поздно уже.
Она прошла в комнату, достала из-под стола свою сумку (настоящая, кожаная – навскидку определила я), окинула взглядом детей, окинула мое уже опять уютное, прибранное крошечное жизненное пространство, мой ноутбук, который я как раз в это время перетаскивала на кухонный стол.
–Действительно, поздно уже…– Она как-то странно взглянула на меня.
–Да-да… Я вас сейчас провожу…– Я предвкушала, как сяду за мой импровизированный письменный стол, как наведу себе кофе…
Женщина сняла с плечиков в прихожей свой модненький, тоненький пиджачок.
–Спасибо большое. Сколько я вам должна?– я вытащила из сумки кошелек.
–Я уже с Таней сама договорилась,– как-то странно усмехнулась моя незнакомка, бросила сумку через плечо и шагнула на лестничную площадку. Я закрыла за ней дверь на все замки. Нет, все-таки на Танькину сестру она была как-то не похожа. Я задумалась… Да плевать! Воровать у меня вообще нечего. А эту женщину Танька, наверное, нашла по объявлению. Няня на несколько часов. Я сообразила, что могла бы и сама попросить у незнакомки номер телефона на всякий случай. Посмотрела в глазок – ее уже не было. В задумчивости я вернулась в комнату. Машинально, на всякий случай потрогала детям лбы. Все было в порядке, и, судя по тому, какой я нашла свою квартиру час назад, они здесь бегали, как молодые коняшки. Набирать Татьянин телефон мне показалось бесполезным.
В два часа ночи, когда первые страницы были закончены, а в чашке с кофе застывали коричневые разводы – хоть на гуще гадай, я услышала громкий смех на лестнице и два веселых голоса: мужской и женский. Тут же в дверь раздался короткий звонок.
–Таня!– я угадала грудной смех подруги, еще когда только шла к двери.
В платье из желтой блестящей материи, сквозь которую действительно значительно выпирали мягкие складочки на талии, с распущенными завитыми волосами, в макияже в стиле «вамп», Татьяна стояла, привалившись к моей двери в сопровождении своего подвыпившего, но очень довольного кавалера. Он галантно поддерживал ее за талию.
–Т-с-с!– я тихонько поднесла палец к губам.– Идите к себе. Дети спят. А я все равно буду работать до утра.
–Бедняжка!– Татьяна хотела меня обнять и чуть не упала в проем открывшейся двери. «Мужчинка» успел ее подхватить.
Ругаются чуть не каждый день, а все же счастливы!– подумала я, выпроваживая их. Но странное дело, я себя не чувствовала несчастной и обделенной. У меня в комнате уютно горел ночник, на диване спали прелестные дети. Правда, Александр смылся, бросив меня в трудную минуту, но я верила, что он вернется. Не может не вернуться.
Последняя точка в моей статье была поставлена в шесть утра, и в шесть часов пять минут статья уже ушла по электронной почте в редакцию. Я встала из-за стола и подошла к окну. Уже вовсю светало, и небосвод наливался серо-зеленым цветом. Через два часа он станет голубым, но сейчас я себя чувствовала, как на другой планете. Я была счастлива. Надо же, асфальт оказался мокрым, а я даже не заметила, что ночью шел дождь. А может, это, обессилев, вернулась в Москву, сделав круг, вчерашняя гроза?
Влажными купальными женскими шапками листьев внизу зеленели деревья. Я потянулась, вернулась в комнату, поправила одеяла детей. Спать мне сегодня негде. Вовкина кроватка была катастрофически мала. Я тихонько открыла платяной шкаф, достала из него зимнюю куртку, бросила ее на палас перед диваном. Вовкина подушечка была мне мягковата, но я подложила под нее кофту – оказалось в самый раз. Накрылась я банным халатом. Теперь только спать. Спать, спать и спать! По крайней мере до того, как проснутся дети, у меня было еще три часа. Три часа – это очень приличный срок. Четыре урока или две пары… Глаза закрылись сами собой. Я заснула счастливой. А ровно в девять перед моим лицом оказался торт. Замечательный торт с целой горой фруктов, как раз такой, какой я люблю. От его запаха я пришла в себя, огляделась и села на полу. Наверное, Татьяна.
Немножко болели бока, но я быстро встала. Подруга прямо в своем желтом нарядном платье варила на кухне овсяную кашу.
–Танька, как ты вошла?
Она обернулась и пальцем постучала себя по лбу.
–Ключ-то сама же мне оставляла на всякий случай. Иначе как бы я вчера детей сюда приволокла?