Исландия в шесть раз больше Гавайев, и на ее территории находится в пять раз больше действующих вулканов. Есть и другие острова, расположенные на вершине того же Срединно-Атлантического хребта, – это Азоры и Канары. Но так как они не являются горячими точками, извержения там происходят раз в несколько столетий.
В Исландии в среднем извержения происходят каждые четыре-пять лет. После открытия и заселения острова европейцам не потребовалось много времени, чтобы признать Исландию страной огня и льда. Это название почти так же старо, как изобретение контролируемого использования огня (плюс-минус 400 тысяч лет), и применяется для описания особенностей острова на обложках книг, в рекламе туров на снегоходах, в первых строчках песни Immigrant Song группы Led Zeppelin, на этикетках местной очень дорогой водки и в классическом путешествии Жюля Верна к центру Земли, которое уводит читателя вглубь через вулканический кратер под ледником Снайфедльсйёкюдль. Впервые переведенная на исландский язык в 1944 году, книга называлась просто – «Секреты Снайфедльсйёкюдля» (Leyndardómar Snæfellsjökul). И задолго до того, как эта фраза появилась в маркетинге и популярной культуре, контраст между льдом и огнем использовался самыми первыми туристами и писателями-путешественниками, чтобы подчеркнуть свою собственную храбрость. Вулканическая Исландия была, по их мнению, вратами в ад.
Если быть точным, дверь в ад находилась внутри кратера печально известной горы Гекла, вулкана с плохой репутацией, который, как предположил Бенджамин Франклин, был ответственен за смертоносную дымку над Европой.
Гекла (произносится как хекк-лах) извергалась 23 раза за последнюю тысячу лет, что делает ее третьим по активности вулканом Исландии. В отличие от двух первых, Катлы и Гримсвётна, погребенных под ледниками, гора Гекла возвышается над населенными южными равнинами. Этот вулкан обладает способностью извергать пепел высоко в тропосферу, где северные ветры разносят его по всему земному шару, в дома и легкие ничего не подозревающих европейцев. Два самых мощных извержения Геклы, в 1104 и 1300 годах, принесли облако пепла, пролетевшее над Северной Европой, как партизанская рекламная кампания Судного дня: «Ад реален! Так что тебе лучше прийти в церковь».
С каждым извержением истории о Гекле становились все более пугающими. В одном английском стихотворении ее называли «вечной тюрьмой Иуды», а на ранних картах Исландии ее местоположение отмечали изображениями массивного пламени. Исландский фольклор повествует о птицах, похожих на воронов, которые нападают на посетителей и клюют их железными клювами, защищая грязевые ямы и гейзеры, кипящие на вершинах. Но посетители были такими же мифическими, как и птицы. На протяжении веков никто не осмеливался подняться на Геклу и увидеть вершину своими глазами.
В июне 1750 года жители Селсунда, фермы, ближайшей к подножию горы, на заказ сшили экипировку и озадачились вопросом о том, как подняться наверх.
Этими путешественниками были 24-летний Эггерт Оулафссон и 31-летний Бьярни Палссон. Оба родились и выросли на исландских фермах, а позже встретились в Копенгагенском университете, где получили стипендию Арни Магнуссона, созданную для содействия талантливым исландцам. Эггерт очень интересовался естественной историей, а Бьярни был на пути к тому, чтобы стать первым врачом в Исландии, когда Датская королевская академия наук и литературы обратилась к ним с удивительной просьбой: создать для короля путеводитель по чудесам природы Исландии и образу жизни местного населения. Это должно было быть достоверное описание места, о котором «до сих пор многое было неясно и неизвестно», как говорится в окончательной версии «Путешествий по Исландии», основополагающей работы для эпохи Просвещения.
Бьярни и Эггерт, выполнявшие поручение короля, были потрясены скептицизмом жителей деревни. Они достигли вершины Геклы в полночь 20 июня, в период, известный сегодня как летнее солнцестояние. В этот самый длинный день в году, стоя на вершине вулкана на высоте 1488 метров над уровнем моря, они не увидели «ничего, кроме снега и льда. Никаких водопадов, кипящих горячих источников, огня или дыма».
Эггерт и Бьярни были на пике своей карьеры величайших разрушителей мифов своего поколения, на заре естественных наук.
Более ранние исследователи бегло изучали ландшафт для сравнения и позволяли себе некоторую вольность в воспоминаниях, рассказывая истории о пересечении мостов из китового уса и встречах с местными жителями, которые дожили до 150 лет. Факты их не интересовали. Их целью было удовлетворить спрос людей, жаждущих исторических и географических публикаций, самого популярного жанра нерелигиозной литературы с момента изобретения печатного станка. Исландия была экзотическим севером, и вокруг не было почти никого, кто мог бы исправить ложные утверждения. Редко встречались документальные доказательства, что автор когда-либо действительно посещал страну, и, как правило, на каждую публикацию оказывали влияние ранее напечатанные книги. Мифы повторялись снова и снова. Исландцы, живущие в Дании, пытались развеять слухи, но самые популярные «факты» снова возвращались в общество. Стоит отметить две книги, изданные с разницей в 50 лет. Их написали Дитмур Блефкен (на голландском языке) и Олаф Магнус (на шведском языке). В них утверждается, что исландцы доживают до 150–300 лет из-за холодного климата. Я бы сказал, что это справедливое рассуждение: человеческое тело – органика, и мы все знаем, что овощи и другие органические продукты дольше хранятся в холодильнике.
Эти «путешественники» описывают местных жителей, которые живут в подземных домах вместе со скотом и каждое утро умываются мочой. Они удивляются, что исландцы проявляют больше любви к своим собакам, чем к своим детям (что в этом плохого?), одеваются так, что трудно отличить женщин от мужчин (опять же, почему бы и нет?), и предлагают продавать иностранным торговцам попутный ветер. И это только несколько стереотипов.
На самом деле исландцы в некотором смысле действительно жили под землей. На протяжении почти всей записанной истории, с IX по XIX век, исландские дома строили в основном из травы, камней и грязи. Торфяные дома обычно имели прямоугольную форму, но, как происходит с любыми архитектурными традициями, они видоизменялись на протяжении веков в соответствии с климатом эпохи и наличием импортной древесины. Первые поселенцы появились во времена теплого климата и обилия деревьев. Они построили длинные дома (langhús) с дерном, уложенным на длинную деревянную раму, похожие на дома, построенные в Северной Европе и на зеленых землях в то время. Туристы могут найти реконструированный образец такого дома на ферме Стенг в Южной Исландии, оригинал которого был разрушен во время извержения вулкана Гекла в 1104 году.
После средневекового теплого периода дома стали меньше и более энергоэффективными, они превратились в однокомнатный дом baðstofa, где люди жили и спали в одном пространстве. Они, как правило, были с каменным фундаментом и деревянной крышей из импортного дерева, плавников или даже китового уса. Крыша была покрыта дерном и почвой. Натуральный материал обеспечивал более эффективную теплоизоляцию, чем деревянные или кирпичные дома, и лучшую защиту от землетрясений. Чтобы тепло не выходило наружу, между гостиной и дверью был длинный проход. Люди спали в бадстове, отапливаемой бане.
Торфяные дома все еще можно найти в сельской местности. Они невысокие и скромные по размеру, большинство из них имеют деревянный фасад и конструкцию. Они похожи на знакомые нам торфяные дома XIX века, на которые в свое время повлияла датская архитектура и стандарты гигиены. Простой крестьянский фермерский дом был, по словам Джона Стэнли, английского сноба-путешественника XVIII века, похож на «кротовую нору снаружи и пещеру внутри».
Респектабельные гости, например как Эггерт и Бьярни, спали не бок о бок со своими хозяевами, а в палатках рядом с домом. Они приезжали в течение тех 4–5 месяцев в году, когда еще возможно путешествовать. В остальное время года погодные условия на острове непредсказуемы и меняются слишком быстро. Даже летом многое может пойти не так, если путешествуешь по земле без дорог и переходишь реки без мостов. Впрочем, у наших героев хотя бы были карты. К тому времени карты Исландии приняли довольно точные очертания. Полуостровной регион Вест-фьорд, расположенный в северо-западной части страны, простирался от основной земли и был похож на голову. Полуостров Снайфедльснес раскинулся на запад, как рука, а на юго-западе лежал полуостров Рейкьянес в форме башмака. У побережья находились острова Вестманнаэйяр на юге и остров Гримсей на севере. Восточные фьорды были отмечены смутными линиями – восток и по сей день является наименее посещаемой и наиболее изолированной частью страны.
Книга Бьярни и Эггерта «Путешествия по Исландии» была написана на датском языке и опубликована в Дании, стране, где самой известной «горой» является 150-метровый холм, названный Небесной горой. Незнакомый ландшафт Исландии и геотермальные чудеса подарили Бьярни и Эггерту много работы. Они избегали преувеличенных и романтических описаний, которые в то время было принято включать в дневники путешествий. Их внимательный и подробный отчет читается как энциклопедия страны. Современный читатель, однако, найдет больше пользы в их описаниях людей и образа жизни на фермах и в рыбацких портах. «Самым благородным времяпрепровождением исландцев, несомненно, является публичное чтение саг», – писали они о старой традиции, когда кто-то читает вслух в гостиной бадстова, чтобы скоротать время и не дать другим уснуть во время вязания.
Они не боялись делать свободные обобщения о характере каждого региона. Жители южного залива мало говорили, но не были дураками, в то время как жители портовой деревни Эйрарбакки казались неотесанными, с плохими манерами, навязанными иностранцами. Чем дальше они отъезжали от портовых деревень, тем по разным причинам более позитивно писали о регионах. Бьярни интересовался здоровьем людей и был рад видеть, как на изолированных фермах не распространялись инфекционные заболевания. Он отметил меры по борьбе с наиболее распространенными заболеваниями вплоть до ЗППП и в какой-то момент обсудил проблемы, с которыми женщины могут столкнуться во время менструации. Эггерт, с другой стороны, похвалил фермерскую жизнь за ее культурную чистоту. От иностранных торговцев люди перенимают больше дурных привычек, чем хороших. Он посетовал на то, что местные использовали иностранные слова из датского и латыни, даже не зная, что они значат. И за последние двадцать лет, отмечается в книге, люди в портовых городах взяли моду пить импортное красное вино с ужасающим отсутствием изысканности.