[35].
– Не припомню, чтобы в то лето я хоть раз уснул трезвым, – написал в своих мемуарах пожилой житель Рейкьявика (как рассказывает автор Якоб Ф. Асгейрссон). Измученные двумя днями вдохновляющих речей, зажигательной гимнастики и, возможно, небольшого количества выпивки, люди собрали свои палатки и отправились домой. Чтобы продолжить тусоваться.
Хорошо, что местные жители развлекались все лето, потому что их ждало жесткое начало осени. Обвал американских рынков означал, что банки США больше не могли ссужать деньги Германии и Австрии – двум странам, все еще восстанавливавшимся после Первой мировой войны. Денежный поток европейских банков иссяк, и национальные экономики по всему континенту быстро ушли в изоляцию, вводя тарифы и ограничения на поток денег в страну и из нее. Спрос на исландскую рыбу сильно пострадал, в то время как импортные цены выросли. Внезапно оказалось, что чем более глобализована экономика страны, тем она уязвимее.
А внешняя торговля была основой экономики Исландии. Многое из того, чем пользовались люди, просто не могло быть произведено внутри страны. Из страха, что крона потеряет слишком большую часть своей стоимости и вызовет гиперинфляцию, правительство ввело строгий контроль за движением капитала. Все «несущественные» траты драгоценной иностранной валюты контролировались бюрократами. Покупаете краску? Заполните это заявление. Путешествуете за границу? Заполните форму с подробным описанием всего вашего бюджета. Людям требовались разрешение и документы для любого ввоза, вплоть до каждой книги. Фрукты были приравнены к рождественской роскоши и какое-то время не считались предметом необходимости для всех, кроме больных и старых людей, но и им приходилось показывать справку от врача в продуктовом магазине. Безработица резко возросла, и люди перешли из радостного лета в депрессивную осень.
На фоне экономического спада группа усатых рейкьявикских головорезов в морских фуражках стала называть себя коммунистической партией.
Исландская коммунистическая партия была частью Коминтерна, основанной Лениным организации, выступающей за мировое господство посредством революций под руководством профсоюзов. Лидером был харизматичный двойник Троцкого, который возглавлял исландскую монополию на сельдь (сельдь, «серебро моря», вылавливалась транснациональными судами в исландских водах, и эта монополия была призвана помешать им вытеснить местные предприятия). Среди первых участников были два самых уважаемых исландских писателя, Халльдор Лакснесс и Тоурбергур Тоурдарсон, которые привлекали последователей.
Вскоре в Рейкьявике произошли первые беспорядки. Случилась потасовка в Гутто (Гуттослагуринн), в которой рабочие столкнулись с полицией у здания мэрии – или, в зависимости от того кто рассказывает историю, полицейские с дубинками напали на невооруженных пролетариев, пользовавшихся своим гражданским правом на протест.
Между тем группа правых посчитала власть слишком мягкой. «Бей сильнее!» – кричали они и довольно скоро создали свое собственное политическое движение: Исландскую нацистскую партию (официально именуемую Националистической партией).
Нацистов на улицах Рейкьявика возглавлял человек по имени Гисли Сигурбьёрнссон, по прозвищу Гитлер. В партию входили в основном разочарованные студенты среднего класса, которые испугались, увидев, что рецессия[36] лишила их привилегий. То же самое можно сказать и обо всех других фашистских движениях. В 1930 году, когда Гитлер воспринимался как неадекватный, от 5 до 10 процентов всех студентов немецких университетов были членами нацистской партии. Ученые также одними из первых приняли фашистскую идеологию, потому что их повестка одобряла исследования и провозглашала ценность прошлого.
Нацисты Рейкьявика были заняты переодеванием в униформу и позированием для публичных снимков, а коммунисты писали песни, стихи и запоминающиеся лозунги – когда одни выходили на улицы, другие сидели по домам. Эти две группы редко сталкивались друг с другом, а ажиотаж, вызванный флагами со свастикой и нарядной униформой, не мог долго продолжаться без каких-либо серьезных действий или широкой поддержки. Спустя годы Гитлер и его друзья потеряли поддержку после нескольких неудачных выборных гонок, ни разу не получив больше 2,8 процента голосов на местных выборах. Их последняя демонстрация прошла в 1938 году.
Поэтому весной 1939 года, когда встревоженный доктор Герлах прибыл в самую северную столицу мира, ему не удалось установить связи хоть с кем-то, кроме граждан Германии, проживающих в Исландии, и нескольких давних германских союзников. Герлаха называли одним из лучших патологов Европы, но его преданность нацистской партии привела к тому, что его уволили из университета в Швейцарии. Тем не менее он стремительно продвигался по службе в нацистской партии. Его пригласили служить Третьему рейху в Исландию, в место «высокой культуры». Какая честь! Представьте себе предвкушение нациста, которому пообещали, что он будет работать с «чистокровными» арийцами. Его путешествие было похоже на путешествие ребенка, отправившегося на настоящее ранчо единорогов. Только вот в конце его протыкают рогом.
Народ Исландии был грязным, а их так называемая столица – буквально настоящей помойкой.
Это был город без мощеных улиц и с открытой канализацией. Рейкьявик не был местом для человека в безупречной униформе и высоких сапогах. На окраине города свободно бродили овцы. Дом Герлаха находился недалеко от Старой гавани, и шумные пьяницы не давали ему и его семье спать по ночам. Рабочие были ненадежными и жадными до заморских денег. Газеты день за днем высмеивали Гитлера, и, несмотря на многочисленные жалобы Герлаха, премьер-министр отказался подвергать прессу цензуре. Театры ставили еврейские пьесы. В магазине, где он хотел купить платье для своей жены, было всего два предмета одежды в продаже, и они были одинакового размера. Люди ели маринованные бараньи яйца (hrútspungar), свид, сваренные бараньи головы и держали вилки в правой руке, как лопаты. В магазине не было яблок.
– Евреи, – писал Герлах, – никогда не влезут в местный бизнес. Просто исландцы – жулики похуже евреев.
Всего за несколько месяцев исландцы вдрызг испортили собственную репутацию. Но Герлах держал свои разочарования в секрете. Как это было типично для нацистской Германии, он боялся высказывать свое мнение при докладах высокопоставленным чиновникам, например Гиммлеру. Эти официальные лица относились к Исландии с единогласным восхищением, и разрушение этого образа могло навредить финансированию Герлаха. Поэтому он сосредоточил свои амбиции на жителях с какими-то немецкими корнями: гражданах Германии, живущих в Исландии, и местной элите, которая училась в Германии. Его семья – жена и дочь – даже основали движение гитлерюгенда для детей немецких граждан (исландские законы запрещают оружие, поэтому лагерь был отчасти деятельностью бойскаутов, отчасти «промыванием мозгов»).
Уайтхед считает, что основной задачей Герлаха на самом деле было создание «пятой колонны» повстанцев, которые будут помогать немецким военным, когда они нападут на страну. По-прежнему было неясно, вторгнутся ли нацисты в Исландию в ближайшем будущем. План на тот момент в основном отражал одержимость Гиммлера скандинавской культурой – он видел в исландцах «потерянных родственников» арийской расы. Гиммлер лично основал в Германии целую организацию под названием «Наследие предков» («Аненербе») для изучения нордического наследия и стремился возродить старые скандинавские праздники, подобные празднованию зимнего солнцестояния, чтобы заменить христианские ритуалы, которые считались «слишком еврейскими». Неудивительно, что Третий рейх спонсировал команду глимы для участия в Олимпийских играх 1936 года в Берлине. Борцы соревновались в неофициальном турнире, и в некоторых источниках утверждается, что среди зрителей был даже Гитлер.
Герлах, согласно его записям, искренне восхищался в Рейкьявике только одной вещью: местным бассейном. Плавательный бассейн Sundhöll Reykjavíkur, построенный в год его приезда, был еще одной работой Гвюдйоуна Самуэльссона и частью национальной кампании по борьбе с врагом страны номер один – океаном. В эпоху, когда половина мужчин работала в море бог знает сколько времени и на все более крупных судах, внезапный шторм мог за одну ночь уничтожить целые деревни и даже регионы. Количество погибших моряков регулярно сообщалось по общественному радио. Диктор произносил имя, а также домашний адрес жертвы, семейное положение и количество детей. Когда небольшая лодка опрокинулась возле Акранеса примерно в трехстах метрах от берега, шестеро детей потеряли своих отцов. Страна была больше не в силах слышать плохие новости с моря, и правительство приняло закон, делающий уроки плавания для учащихся с первого по десятый класс обязательными. Вскоре в каждой общине – большой и малой, богатой и бедной – появился общественный бассейн, в который с утра до вечера ходили дети. Это казалось логичным. Однако в ближайшие десятилетия исландцы все же продолжат слушать радио со вздохами: Hafi gefur, hafi tekur – «Океан дает, океан уносит». Даже если вы научились плавать на спине, вряд ли это поможет вам выбраться из ледяного океана.
Поскольку в стране не было вооруженных сил, работа на лодке означала самую опасную профессию в Исландии. И, несмотря на тревожные известия о назревающей новой войне в континентальной Европе, Исландия по-прежнему была озабочена безопасностью на море, а не национальной обороной. Нет армии – нет врагов. Так рассуждали в Исландии, и другие скандинавские страны практиковали ту же стратегию, но с вооруженным нейтралитетом, как Швейцария. То, что страна была маленькой, нейтральной и безопасной, сослужило нации хорошую службу во время Первой мировой войны. Моряки и торговцы рыбой размахивали белым флагом и продавали свой улов солдатам, что даже могло спровоцировать торги между Германией и Соединенными Штатами. Когда различные силы на материке опять собрались разнести друг друга вдребезги, правительство Исландии снова заявило: «Мы позаботимся о рыбе. Сколько вам нужно?»