– Элизабет здесь, – сказал Девон. – И твоя мама с нами. Она дышит, но я не могу её разбудить.
Дышит – это хорошо. Значит, она жива.
– Скажи, что ни в коем случае нельзя отвозить её в больницу, – бросил Эрик, когда мы выскочили на улицу, и я покорно передал его слова прерывающимся голосом.
– Да, конечно, – сказал Девон. – Передай мистеру Очевидность, что хотя мы не можем использовать его вонючий телефончик, мы не идиоты.
Я передал и это тоже. Мы ворвались в мясную лавку и, замерев на мгновение, попятились назад, прежде чем рубивший мясо мужчина успел сказать, что он уже закрылся.
– Нам нужно встретиться с ними в безопасном месте, – сказал Эрик.
– Это в каком? – спросил я. Мы снова бежали по улице.
– Скажи им встретить нас у реки. На уровне Сороковой.
– Надо полагать, никаких больше объяснений наш высокий рассеянный бледнолицый друг не дал? – проворчал Девон, получив это сообщение. – Ладно, братан. Надо значит надо. Мы с девочками туда доберёмся.
И он повесил трубку.
Нельзя сказать, что я был совсем не в форме. Я, конечно, не спортсмен, но я хожу в спортзал и даже на стэп, когда мама внушает мне чувство вины за полное отсутствие актёрского таланта. Но гоняться за Эриком по Среднему Манхэттену среди ночи – это совсем другое дело. Ноги у меня сводило. Лёгкие горели огнём. Я боялся, что меня сейчас вырвет на собственные кроссовки. А Эрик всё бежал, кругами ведя меня к воде. Через центр города и по окраинам, обтирая мусорные контейнеры.
Если бы не тот факт, что в конце этого занятия по паркуру я должен был увидеть трёх человек, которых мне хотелось увидеть больше всего на свете, я бы растянулся на тротуаре и пролежал бы так до утра. Или пока Леди не настигли бы меня. Но мне нужно было добраться к ним. Так что я бежал. И бежал. И когда я уже думал, что больше я бежать не могу, мы побежали вдоль реки, а затем показались Девон и Элизабет, сидевшие на скамейке, так я понял, что это того стоило.
– Где вас носило? – решительно поинтересовался Девон, как только мы добрались до освещённой уличным фонарём скамейки, на которой лежала без сознания моя мама.
– Бегали кругами по городу, – отдуваясь, выговорил я. Элизабет бросилась мне на шею, как только я успел перевести дыхание и закончить: «Потому что Эрик садист, который хочет меня убить».
Элизабет крепко обнимала меня. Она чудесно пахла и, кажется, не замечала, что я впотел сильнее, чем правоверный еврей, которому всучили рулетик из сыра с беконом.
– Я думала, ты умер, – прошептала она, прежде чем вмешался Эрик. И да, он даже не запыхался.
– Мы оставили за собой след для Леди. Если они будут идти по нашему запаху, сюда доберутся уже после восхода солнца.
– Мама, – выдохнул я, отстранившись от Элизабет, и опустился на колени. Она выглядела так, будто спала. Словно она была самой чистой и нарядно одетой бездомной, решившей переночевать на скамейке. – Что с ней случилось?
– Леди пытались остановить твоё сердце, – Эрик, сощурившись, осмотрел маму. – Заклинание ударило по ней неточно. Если отнести её к одному человеку, который сможет о ней позаботиться, то, теоретически, она должна выжить.
Теоритически.
– Ладно, и куда мы идём? – я поднял маму на руки. Мои мускулы задрожали от напряжения, а ноги горели огнём, словно вот-вот подкосятся после бесконечного бега.
– Как мило, ты думаешь, что сможешь отнести её в безопасное место, – сказал Эрик. – Но от Леди сбежать невозможно.
– Значит, ты прогнал нас через весь город только для того, чтобы мы дожили до утра, когда нас прикончит смертельный туман? – Девон шагнул ближе к Эрику, чтобы было сподручнее его ударить. – Хочешь подождать, не станет ли миз Миллер лучше от освежающего воздуха ночного Гудзона? Знаешь, я тебя недооценил, Эрик. Ты не просто ведьма-убийца, ты ещё и оптимист.
– Я никогда никого не убивал… – начал Эрик.
– Значит, ты ещё и неудачник, – перебил его Девон. – Но ты продолжай стараться, может, что и выйдет.
Я пнул его в лодыжку, но он даже не поморщился.
– И в мои намерения не входило, – продолжил Эрик, – чтобы кто-либо из нас дожидался, пока его найдут Леди.
– Тогда что ты предлагаешь? – спросил я.
– Мы отправимся туда, где Леди не смогут нас унюхать. Ты понесёшь свою мать, а я позабочусь о том, чтобы мы все дожили до рассвета. – Не глядя на нас, Эрик развернулся и зашагал к воде.
Некоторое время он стоял и, прищурившись, смотрел на реку Гудзон, словно пытался различить что-то в отражении городских огней. Через минуту, когда мои руки нешуточно затряслись под маминым весом, он наклонился и подобрал пригоршню камешков. Тщательно прицеливаясь, он принялся кидать их один за другим в реку.
– Можно спросить, почему ты швыряешь в реку камни? – пропыхтел я ещё через минуту.
Эрик продвигался на юг, идя медленно, шаг за томительным шагом.
– Чтобы спасти наши жизни, – тихо сказал Эрик, не прекращая своего занятия.
– Это магические камни? – Девон легко забрал у меня маму. – Они пахнут тобой? Они собьют этих Леди со следа?
– Нет, – ответил Эрик, ничуть не смутившись его ехидным тоном. – Несколько лет назад я оставил себе путь к отступлению, но, честно говоря, в этом парке всё совершенно одинаковое, и трудно сразу найти то, что ты спрятал.
Девон открыл рот, чтобы снова подколоть Эрика, но я стукнул его в плечо, старательно избегая попасть по маминой голове.
Мы шли ещё с минуту, вслушиваясь в тихие всплески камешков, едва различимые за ночным шумом города и плеском волн.
Когда я окончательно уверился в том, что тени под парковыми скамейками сейчас восстанут и вцепятся нам в глотки, Эрик бросил камень, и в ответ не раздалось никакого тихого всплеска. Вместо этого что-то глухо стукнуло.
Лицо Эрика расплылось в улыбке. Он бросил ещё один камень, побольше, и в ответ донёсся ещё более громкий стук. Затем камень исчез. Он не упал в воду, не завис в воздухе. Просто исчез.
– Отлично, – сказал Эрик. – Тодунис эларус промотус.
Его голос странно зазвенел в ночной тишине, и прежде чем я сумел подавить дрожь, прямо перед нами соткалась лодка. Не вроде каноэ или яхты. Это был небольшой парусник, из тех, где едва хватает места, чтобы разместить в каюте кровать и рукомойник. Из тех, где якобы можно жить, хотя они меньше, чем самая крошечная нью-йоркская квартира.
– Ого, – выдохнула Элизабет.
– Если не возражаете, – Эрик взмахнул рукой, указывая на лодку, – думаю, нам всем следует подняться на борт. Прямо сейчас.
Он дважды топнул по земле, и из воздуха возникла доска, образуя трап.
– И какие у нас гарантии, что ты не выкинешь нас за борт, чтобы посмотреть, как мы тонем? – спросил Девон, переводя взгляд с воды на Эрика. Его голос едва различимо дрожал.
Эрик склонил голову набок, окидывая Девона взглядом.
– Полагаю, мы можем быть друг другу полезны. Как исключительно верно говорится, враг моего врага – мой друг. Существуют две группы людей, желающих истребить нас всех без разбора, а выживание, предположительно, отвечает нашим наилучшим интересам. И ещё одно. Холодная, суровая правда, – Эрик повернулся ко мне. – Брайант спас мне жизнь. Он мог бы оставить меня на растерзание Леди, но он этого не сделал. Этот долг должен быть выплачен. Я всегда чту свои долги.
– Мы что, должны поверить в то, что теперь ты хороший парень, только потому, что Брайант не оставил тебя умирать? – спросила Элизабет.
– Я никогда не говорил, что я хороший, – Эрик пригвоздил меня жутковатым взглядом своих синих глаз. – Я сказал, что всегда чту свои долги. Я знаю достаточно, чтобы понимать – если я позволю Леди убить вас, мир возьмёт с меня дороже, чем я заплачу за попытку сохранить вам жизнь.
– А если мы все погибнем в твоей лодке? – спросила Элизабет.
– Тогда я умру, свободный от долгов. – Эрик повернулся и направился к лодке. Когда он ступил на доску, его шаги стали странно гулкими. – Лучше так, чем жить в долгу перед судьбой. – Он не оборачивался, пока не оказался на палубе. – Мы оказались в этой ситуации вместе, нравится нам это или нет. Итак, мы будем и дальше медлить в темноте, дожидаясь, когда Леди возьмут наш след, или попытаемся выжить?
Девон и Элизабет смотрели на меня так, словно ожидали, что именно я приму решение. Мама лежала без сознания в руках Девона, а туманные Леди шли по следу, чтобы нас убить. Сделав глубокий вдох и надеясь, что выгляжу достаточно храбрым, я ступил на трап и взошёл на деревянную парусную лодку, покачивавшуюся на переливающейся воде Гудзона.
Глава 18
Как только я поднялся на борт лодки, за мной последовал Девон, а затем Элизабет. Поднимаясь по трапу, она не сводила с Эрика пристального взгляда. Словно подначивала сбросить её в воду.
Я помог Девону уложить маму на палубу, расчистив место от камней и мусора.
– Типичные ньюйоркцы, – сказал Эрик, скидывая за борт пустые пивные банки и обёртки от бургеров, – кидают в реку всякую дрянь и не думают о том, что река вернёт им взамен.
Он схватился за верёвку, которую я раньше не замечал – она была привязана к носу лодки и уходила на берег, где исчезала в пустоте.
– Ты ведь сам только что скинул мусор в реку. – Элизабет опустилась рядом с нами на колени, скинула с плеча сумку и подложила её маме под голову вместо подушки.
В уголках моих глаз начали собираться горячие слёзы.
– Иногда, когда ты спасаешь собственную жизнь, – Эрик мощно потянул за верёвку, освобождая её от лежащих на берегу камней. Верёвка с громким плеском упала в Гудзон, – забота об окружающей среде отходит на второй план. Это прекрасно продемонстрировал нам сегодня Брайант, когда уничтожил оба родительских дома.
Я хотел было сказать, что всё это произошло исключительно по его вине, но не мог отвести глаз с верёвки, которую Эрик втаскивал в лодку. Сейчас в ней было минимум пятнадцать футов, хотя ещё минуту назад она выглядела не длиннее шести, и она ложилась на палубу совершенно сухая и чистая.