И вот я очутился на крыше, выглядевшей как обычная манхэттенская крыша, крытой рубероидом, с бортиком в три кирпича вдоль края. На одно ужасное мгновение мне показалось, что я забежал слишком далеко. Что я был над землёй, на мантхэттенской высотке. Но вокруг не было уличного шума, а свет исходил не от небоскребов.
Белые твари пикировали мне на голову. Птицы с хищно загнутыми клювами, с крыльями, как у летучих мышей, и чешуйчатыми хвостами рептилий.
– Прочь от него! – прорычала Элизабет.
Я повернулся к ней.
Девон лежал на земле без сознания, с окровавленной головой. Элизабет стояла над ним, отмахиваясь от когтящих и клюющих её птиц ободранными в кровь кулаками.
– Элизабет! – закричал я. Всё замерло.
И тогда она посмотрела на меня. Её губы округлились для моего имени, но голос утонул в протяжных воплях птиц, устремившихся ко мне.
Дальше всё было как в замедленной съёмке. Я видел птиц, их перья и чешую. Их полные ненависти алые глаза. Инстинкт велел мне поднять руки, защищая лицо. Но был внутри меня и другой, спокойный, голос, и он каким-то чудом я произнёс: «Ааранта!». Вокруг меня сформировался смерч, и я побежал к Элизабет, пригибаясь от птиц, налетевших на меня.
– Брайант! – завопила она, когда я прижал её к себе, заслоняя руками её голову, а ветер силился разметать прочь хищных птиц. Но птицы не то же самое, что пламя, туман или тени. Их крылья могли сопротивляться порывам шторма. Яростно рассекая крыльями воздух, они силились освободиться, крича и воя. Их карканье сложилось в осмысленную фразу:
– Ты умрёшь, похититель магии! Ты умрёшь под землёй!
Я словно понял слова, о существовании которых даже не догадывался. И когда первая птица вырвалась из закручивающейся воронки, я пожалел о том, что понял.
– Абалата! – прокричал я, и чернота соткалась нитью на моей ладони, хлестнула птицу и швырнула прочь сквозь смерч. Ветер подхватил крылатую тварь, и за пару мгновений она полностью исчезла из виду.
Но жаждущих моей крови птиц было ещё полно. Я сжал в руке телефон и пролистал до иконки с изображением пламени, надеясь, что я знаю, что делаю. Щёлкнув по иконке, я сдвинул слайдер мощности на самый жгучий максимум.
Смерч мгновенно наполнился пламенем, и птицы закричали. Это были жуткие крики, почти человеческие. Перья у них почернели и скрючились, чешуя обуглилась, и одна за другой они попадали вниз. Я прижал к себе Элизабет, боясь, что мы задохнёмся в дыму, или тварь пострашнее катапультируется к нам, неся смерть.
Но вот последняя птица исчезла в пламени. Однако я выждал мгновение, несмотря на жар огня, лизавший моё лицо, прежде чем сдвинуть регулировку в противоположную сторону и погасить инферно. Я отпустил заклинание, и смерч стих.
Я сделал вдох. Потом ещё один. Никто больше не пикировал на нас и не лез на крышу. Элизабет цеплялась за меня, ничего не говоря, просто глядя по сторонам. Слышны были только наше хриплое дыхание и отголоски идущего внизу боя.
– Девон, – сказал я через минуту, опускаясь рядом с ним на колени. Лицо его было в синяках, из ссадины на голове лениво сочилась кровь, окрашивая кожу и волосы в китчевый ярко-алый цвет.
Элизабет оторвала рукав и прижала ткань к ране.
– Он пытался защитить меня, – прошептала она осипшим от слёз голосом, перевязывая Девону голову. Наверное, она выучилась этому для прошлогоднего спектакля. – Я следила за боем, а потом прилетели они.
Крики и грохот, гремящие внизу, были чудовищны. В этих звуках не было ничего человеческого. Как, впрочем, и в тварях, которых я убил.
Я положил ладонь на грудь Девона. Убедившись в том, что она поднимается и опускается, я пополз к краю крыши, пригибая голову, пока не подобрался к кирпичному бортику, а затем выглянул вниз.
Никогда не думал, что мне придётся описывать что-то подобное. Крыша была выше, чем можно было ожидать. По меньшей мере шесть этажей, но даже с такой высоты кровь, заливавшая землю у левого тоннеля, алела в тусклом свете, где клубы теней всё ещё сражались с мерцанием света.
Возле низкой пещеры остались стоять только две Леди. Одна была мне знакома по стычке у маминой квартиры. Вторая выглядела вдвое старше, сгорбившаяся, с вяло повисшими на лицо тонкими-претонкими волосами.
Перед домом стояла ещё одна Леди – та, вторая, что пыталась прикончить меня у мамы дома. Она парила между Эриком и Таденом, поводя головой из стороны в сторону, как змея, и они сражались друг с другом в ужасной тройной битве, обмениваясь заклинаниями и отводя их, пока тёмные крылатые женщины кружили над ними, швыряя заклинаниями в Леди и Эрика, а мерцающие создания и пауки без разбора атаковали любого, кто не был их хозяином.
Мне хотелось понаблюдать и, может быть, отыскать Чарльза. Но даже если бы я мог отличить одну тень от другой, я бы не смог отвести глаз от Тадена. Высокий и крепкий, как сказочный герой, с чернильно-чёрными волосами, завивавшимися на концах…
Он был как две капли воды похож на моего папу. У меня перехватило дыхание, и какофония битвы словно исчезла.
Мой папа был Таденом.
Сейчас он развернётся и отыщет меня взглядом. И потом наступит великий момент – «Брайант, это правда. Я твой отец», – и сражение прекратится. Каждый раз, пропуская мой день рождения, он закапывался даже ниже тоннелей под городом, чтобы создавать злых прислужников. Все его заграничные командировки были сплошным враньём. Мой отец не был бизнесменом-трудоголиком. Он был кровожадным колдуном.
Но нечто намного больше, чем проблема Тадена/папы, лезло из тоннеля. Нечто чёрное, размером с дом, заставившее меня забыть о воссоединении семьи. Эрик первым увидел чудовище. Он замер, забыв о Леди и Тадене, и бросился бежать, швыряя назад сверкающие зелёные заклинания.
Леди послала в него ещё одно заклинание, и вслед Эрику полились дрожащие алые волны, но прежде чем они достигли цели, Леди повернулась и увидела чернильно-чёрного монстра. Не подумал бы, что Леди способны бледнеть, но когда чудовище надвинулось на неё, она стала белой, как полная луна. Чудовище нагнулось, схватило её своими руками и крепко стиснуло, её крики эхом покатились по крыше и наконец смолкли.
Меня замутило, но блевать было некогда. Таден отдал своей твари приказ, и она развернулась к Эрику, бежавшему туда, где сражались тени и сполохи.
– Оставайся с Девоном, – сказал я Элизабет с таким чувством, будто кто-то другой произносил слова. – Занеси его внутрь.
– Куда ты собрался? – она схватила меня за руку. – Тебе нельзя туда спускаться. Там гигантский минотавр, если ты не заметил!
Часть меня хотела проорать: «Я должен состановить папу, чтобы он перестал убивать людей», но другая часть отлично понимала, что не имело никакого значения, что Таден был моим вечно отсутствующим отцом-миллионером. Словно сама судьба шептала мне в ухо, что пришла моя очередь стать героем, что бы ни ждало меня на залитом кровью полу тоннеля.
Я выглянул вниз, стараясь рассмотреть мифологическое существо, которое Элизабет видела так отчётливо. Но как по мне, Эрику на пятки наступала темнота.
– Я должен ему помочь, – проговорил я. – Если он умрёт, мы все умрём.
И это было правдой. Пускай Эрик собирался погибнуть, овеянный славой, и оставить меня жить и ждать свою дурацкую судьбу, но он ошибался.
– Брайант…
– Я должен, – сказал я, мучительно подбирая правильные слова. Но Элизабет обхватила моё лицо ладонями и поцеловала меня. Моё сердце понеслось галопом, а голова закружилась.
– Не умирай, – прошептала она и отступила назад, к Девону.
Я кивнул и повернулся к краю крыши.
Глава 28
Пару секунд я тупо пялился вниз, борясь с желанием совершить что-нибудь героическое, типа прыжка с крыши прямо в гущу битвы. Но я бы умер, едва ударившись о землю, и чем бы это помогло Эрику?
Я глубоко вдохнул, вытащил телефон и полистал до заклинаний «Быстрого побега». Начинался список с Ааранта, но я хотел спуститься, а не обрушить торнадо на несчастный разумный дом Эрика.
Так что я пролистал дальше, надеясь, что какое-нибудь заклинание покажется правильным. «Эската». Слово бросилось мне в глаза, как будто я знал, что ищу именно его. Как будто я знал, что в описании будет написано: «Быстрый спуск с относительными хорошими гарантиями выживания».
Я вскарабкался на кирпичный парапет. Огромная тень нагоняла Эрика. Сейчас или никогда. Мне хотелось оглянуться в последний раз на Элизабет и Девона, убедиться, что они в безопасности. Но я понимал, что если обернусь, я уже не смогу шагнуть с крыши навстречу воздуху.
Я глубоко вдохнул и прыгнул, крикнув: «Эската!» Моё падение не замедлилось, когда я произнёс это слово. Я падал, и быстро. Скоро мне предстояло упасть на землю и переломать ноги. В лучшем случае. Когда я зажмурился, чтобы не видеть, как хрястнут мои кости, я обо что-то ударился. Не обо что-то твёрдое или упругое. Как будто я прыгнул с вышки в бассейн, наполненный желе.
Я открыл глаза. Мои ступни были примерно в футе над землёй и медленно тонули – слишком медленно. Тени Чарльза в дальнем конце тоннеля кричали, чудовище нагоняло их. Я поднял одну ступню, и воздух мерзко зачавкал, а потом моё заклинание рассеялось и я упал ничком, приложившись лицом.
Отжавшись от земли, я побежал навстречу чудовищу. Здесь, внизу, чёрная тень выглядела выше и шире. Она была футов двадцати в высоту, а в плечах – как я ростом. Чудовище брело к теням, издавая жуткий яростный рёв. Несколько теней атаковали его – настоящее самоубийство.
Тонкий крик и отвратительный хруст раздались из вышины. Мне не нужен был полуобморочный шёпот Элизабет из зеркала: «Он сожрал ту женщину!» – чтобы понять, что произошло.
Хотя вокруг кричали от ярости и ужаса люди Чарльза, визжали крылатые женщины, ворчали мерцающие белые кошки и ревел минотавр, но один звук разносился над какофонией. Низкий смех, от которого дрожали стены и который показался мне страшнее, чем все тени и туманы, вместе взятые.